Крепкая и коренастая девочка раньше всегда умела постоять за себя, но взрослея, мальчики становились сильнее, и Марине уже не удавалось отстаивать справедливость тумаками, хотя запал был еще тот.
Генка настиг ее около окна, Марина дернула оконную раму и в распахнувшееся окно выкинула кроссовку, запрокинула голову в обрамлении каштановых, кудрявых волос и выжидая, уставилась на подскочившего Челентано. Генка широко замахнулся, сверкая глазами, немного поколебавшись, опустил руку и сдерживая себя, все же стукнул Марину довольно больно по плечу, после чего рванул вниз по лестнице во двор на воссоединение со своей обувью, а Марина молча, потирая плечо и не обращая внимания на окружающих пошла в класс.
Девочки некоторое время домой шли молча, Инга первая прервала молчание:
Генка, конечно, придурок, но, Марго, может хватит с мальчишками воевать, ребятам давно пора в тебе увидеть симпатичную девушку!
Марина остановилась, внимательно посмотрела на подругу и изрекла:
Ты вот с ними не дерешься, а симпатичную девушку они в тебе что-то не очень видят . Пацаны видят, вообще, только одну Ленку!
Одноклассница Кваша Лена, на первый взгляд, от других девочек ничем не отличалась, но успехом у мальчиков пользовалась грандиозным. Миниатюрная, с крепкими, точенными, слегка кривоватыми ногами, которые она не прятала, а наоборот выставляла на всеобщее обозрение, в коротеньком школьном платье, почти тесном, сидевшем впритык на ее ладной, девичьей фигурке. Выпуклые, широко поставленные нагловато-наивные глаза, большой рот в вечной улыбке и шикарная прическа удлиненное каре с прямой челкой на всегда хорошо уложенных, золотисто-рыжих волосах.
Мальчики были от нее, что говорят, без ума, а девочки, ехидничая, метко, из-за созвучности фамилии и визуальной, по их мнению, схожестью с маленьким, по своему очаровательным, земноводным, древесной, небольшого размера, лягушкой, прозвали Квакшей. Прозвище намертво прилипло к Ленке, что, как ни странно, только добавляло ей популярности в школе.
Признанная всеми первая красавица Ия, таким бурным успехом не пользовалась, что согласно мнению девиц класса, еще раз доказывало убогость мышления мужской особи как таковой.
Посреди февраля, после многодневных ливней и штормов, ночных леденящих ветров пришли долгожданные февральские окна. Стало солнечно и тихо. Волны, не торопясь, перебирали гальку, непуганые, упитанные чайки носились по суше, оставляя на влажном песке трехпалые следы.
Во дворах цвела мимоза акация серебристая, высокое и раскидистое дерево, покрытое ярко-желтым воздушным покрывалом, состоящее из многочисленных, ароматных шариков. Буйная красота, нежный и дурманящий аромат, неприхотливость в уходе плюс неискоренимая коммерческая жилка местных сыграли с этим экзотическим растением злую шутку. В конце февраля ветки деревьев безжалостно спиливались и обрезались реже самими хозяевами, чаще дельцами, покупающими желтые, трепетные соцветья прямо на корню, цена назначалась за дерево на вскидку. Обрезанные ветки мимозы укладывали в чемоданы и везли во все города Советского Союза, чаще всего на север, торопясь успеть к празднику 8 марта.
Дедушка Адам рыхлил землю на своем участке под чеснок. Поделенные на дольки головки лежали в старом алюминиевом дуршлаге с отломанной ручкой. Старик присел на корточки, зачерпнул узловатыми пальцами с крупными, выпуклыми ногтями горсть и принялся высаживать зубки в землю. Работа спорилась, вскоре вся грядка была утыкана рядками аккуратно торчащих белых долек. Дедушка выпрямился, снял кепку, провел шершавыми пальцами по лысеющей голове, расстегнул стеганную жилетку, надетую поверх клетчатой фланелевой рубашки и прихватив дуршлаг пошел к дому. На пороге летней кухни он разулся, снял большие, черные калоши и прошел в комнату.
Луснтаг! зычно крикнул он, дверь отворилась и в комнату вошла пожилая армянка в длинной, черной юбке, темно-синей кофте с длинными, закатанными рукавами и серым пуховом платке, повязанном на пояснице. Увидев жену, старик улыбнулся и заговорил с ней на армянском.
Адам и Луснтаг жили вместе уже около шестидесяти лет, еще в детстве их дома в Турции, тогда Османской империи, стояли рядом. В 1915 году им пришлось покинуть отчий дом, их родителям не удалось выбраться, а пятнадцатилетние Адам и Луснтаг, вместе с другими уцелевшими беженцами, на небольших суденышках переплыли Черное море и высадились на побережье Российской империи. Беженцы были поселены на безлюдной тогда прибрежной территории, им выделили наделы земли, помогли материально. Получили участок у моря и Адам с Луснтаг, уже будучи венчанными, построили сначала времянку, заложили сад, стали выращивать и перерабатывать табак.
Сейчас на их обширном участке уже стояли два дома, в первом добротном, кирпичном доме жила вдова их младшего сына, умершего от болезни почек, мать Марины и Карена, учившегося в Ленинграде в торговом институте. Сами старики жили в отдельном, просторном, двухэтажном доме и души не чаяли в своих внуках.
В конце семидесятых 23 февраля считался рабочим днем. В школе уроков, обычно, в этот день, не было. Проводился праздничный концерт, тематические встречи, поздравляли учителей-мужчин, мальчиков. Вечером, в ближайшую к празднику субботу, старшеклассники собирались у кого-нибудь дома и отмечали праздник. Такое мероприятие называлось «вечер». Впервые вне школы большим коллективом решили собраться и восьмиклассники.
Проблемы с помещением не возникало, у всех были большие дома, где всегда традиционно были рады гостям. Собрали небольшую сумму на угощения и договорились, что каждый принесет из дома уже готовое блюдо и стали жить ожиданием «вечера»
Мальчишки показывали напускное равнодушие, будто они были завсегдатаями вечеринок, а девочки, помимо душевных смятений еще мучились вечным женским вопросом «Что надеть?» Купить в магазинах что-нибудь стоящее удавалось не всегда, за обновками ездили в столицу, или покупали втридорога у спекулянтов.
Инга, как и многие, давно мечтала о джинсах. Настоящие, американские, везли побывавшие за границей артисты, моряки, спортсмены и продавали с рук по цене равной двум средним зарплатам. Всепоглощающая страсть к джинсам внесла коррективы в существующие правила, и на рынок Советского союза была допущена индийская марка Avis, так как партнерские отношения нашей страны и Индии в те годы были особенно теплые. Индийские джинсы были недурны, надо отдать должное, что все товары импортного производства, в те годы, были отличного качества и служили очень долго. Купить эти брюки можно было в обычном магазине-исключительно из-под полы, но в разы дешевле чем стоили у спекулянтов топовые бренды вроде Lewis или Wrangler.
Инге повезло, ей удалось по знакомству приобрести, с небольшой переплатой, отличные брюки насыщенного синего цвета, заклепками, молнией на заднем кармане и со стильным неброским лейблом.
Джинсы! Престиж индийских был, конечно, ниже, но в любом случае их обладатели выделялись из толпы и входили в негласный круг «избранных».
Около черного входа Универсама она отдала оговоренную сумму, заглянула внутрь и увидела краешек синего денима с контрастной отстрочкой желтыми нитями. Брюки оказались большего размера чем требовалось, но это не уменьшало радость от покупки, в местном ателье их ушили и теперь они отлично сидели на девичьей, стройной фигуре. «Может теперь Руслан увидит во мне девушку?» думала Инга, пристально разглядывая свое отражение в зеркале.
Руслан тоже учился в восьмом классе и в него были влюблены все девочки, ну может быть не все, но нравился он абсолютному большинству! Высокий, с атлетической фигурой, правильными чертами лица, волнистыми каштановыми волосами, белокожий с румянцем на щеках и россыпью небольших родинок на шее, выглядывающими из-за ворота всегда идеально отутюженной рубашки.
Про некоторых интересных женщин говорят, что они манкие и Руслан тоже обладал некой манкостью, только мужской. Учился он с удовольствием, был хорошо начитан, воспитан, и учителя общались с ним почти на равных.
Марго говорила про него: «Красивый и умный, застрелиться можно». Такой идеальный парень «ходил» с Ленкой Квакшей, которая не обладала ни одним из вышеперечисленных достоинств. Училась весьма посредственно, книг почти не читала и воспитание ее оставляло желать лучшего, но при этом была она патологически жизнерадостна и смешлива.
Наступил долгожданный праздник. Марина вертелась возле зеркала, укладывая копну непослушных волос. Она в который раз приглаживала руками и мокрой расческой жесткие кудри, вытягивала и распрямляла их, но едва высохнув, волосы упрямо закручивались и ложились высокими волнами.
Девочка еще раз взглянула на свое отражение, показала сама себе язык и прикрыла створки трельяжа. Модное платье «Сафари» цвета кэмел, или как еще говорят верблюжьего цвета, очень шло ее матовой коже и темно-каштановым волосам. Соседка Седа купила его по случаю для своей дочери, но платье оказалось мало.
Марина, сразу, как увидела платье, буквально влюбилась в него. Но цена! Стоило оно не мало. Сначала девочка пыталась показать платье матери, но та лишь устало отмахнулась, не проявив никакого интереса, потом, прежде чем вернуть его хозяйке, еще раз надела. Расставаться с этой вещью не хотелось. Обновку случайно увидел дедушка, удивленно вскинув густые, седые брови произнес: