Леся Орбак
Нелюдь живая. Нелюдь мертвая
Он ждал этих слов три года. С того момента, как узнал, куда ежемесячно текут из бюджета шестизначные цифры. Миллионы это растратно даже для НИИ Биохимии.
Поэтому, когда взвинченный и хмурый от недосыпа Хозьев официозно заявляет: «Лаборатория Н-З теперь в твоем распоряжении», он улыбается. Правда, только краешком губ, иначе не умеет.
Так Хозьев на секунду выпадает из чопорного кабинета в свои мысли, затем выдвигает верхний ящичек стола и на глянцевую крышку ноутбука выкладывает: список кодов для замков, штамп для бланков, пропуск на минус первый этаж. Это для охранников у лифта.
Пластиковая карточка почти идентична стандартной, к которой привык за двенадцать лет: логотип Института, фото, строки «Новиков Геннадий Александрович, сотрудник». Только квадратик в нижнем правом углу не голубой, а пурпурный.
В базе отпечатков твой статус поменяли, персонал предупрежден, в расходах никакого лимита, все оплачивает госбезопасность. Я ничего не забыл?
Привычный Хозьев глава Института, гроза конференций, геморрой министров никогда ничего не забывает. Значит, в высоком кресле по ту сторону стола Хозьев, выбитый из колеи.
Есть особые пожелания? биохимик не задает вопрос начальнику, он уточняет условия.
С тобой в лаборатории будет работать Пехов, но у него другой объект. Во время облавы эта тварь присосалась к одному из отряда, он еще жив. Пока жив. Не знаю, как долго протянет, задача Пехова мальчишку выходить. Видишь ли, по указаниям «сверху» мы обязаны поддерживать в твари жизнь. Поэтому, доктор Триген, Хозьев понижает голос и недобро хмурит лоб, флаг тебе в руки. Звукоизоляция на минус первом отличная.
Из кабинета биохимик выходит довольным, у него, наконец-то, появился занятный подопытный.
***
Лестным прозвищем «доктор Триген» его наградили студенты ГосУниверситета (первые и единственные), где биохимик всего год перед уходом в НИИБХ преподавал курс функциональной геномики. Лестным, потому что тогда он не был ни доктором, ни даже доцентом, а упомянутые три «ген» расшифровывались, как «Геннадий, генетика, гений». После скандальной лекции биохимика из Университета «попросили» и «генетику» заменили «геноцидом». Ни первое, ни второе доктора Тригена не расстроило.
На минус первом этаже низкие потолки, обшитые звукоизоляционным материалом блеклые стены и сиреневые полы, покрытые специальным слоем пористого абсорбента. Охрана встречает доктора Тригена сразу у лифта, но не останавливает. Пурпурный квадратик служит изнанкой светофора и пропускает повсюду через магнитный турникет правого крыла, за укрепленную железом дверь сектора «Н», по узкому коридору (справа за стеной банк реактивов, слева архивные залежи) до блестящих хромом ворот лаборатории «Н-З». Для них пурпура на карте недостаточно, микроиглы тачпада собирают свой пурпур из подушечки указательного пальца.
Переступив порог, доктор Триген чувствует себя Цезарем.
В лаборатории два отсека по обе стороны узкого холла, больше похожего на коридор. Согласно разноцветной карте планировки, в каждом отсеке по дюжине лабораторных залов, но дверь всего одна и спроектирована блокироваться только снаружи. Так требует госбезопасность.
Длинная и тесная комната отдыха расположена очень удобно напротив входа, в самом центре между отсеками, занимая, таким образом, очень мало полезной площади. Первым делом доктор Триген выбирает вешалку ту, что дальше от двери (он не любит, когда касаются его одежды даже случайно). Затем, доктор Триген раскладывает на столе содержимое старой добротной сумки: вафельное полотенце, металлизированную кружку-термос, три блокнота формата А5, две ручки, песочные часы в виде сросшихся голов Сфинкса и ридер электронных книг, в котором за несколько лет собрал уникальную библиотеку. Судя по расположению, окна комнаты отдыха выходили бы на ухоженный палисадник, где как раз в это время распускаются крупные пионы, от этого немного жаль переселяться под землю. Зато в шкафчике у обеденного стола припасены кофе, чай в пакетиках, печенье и невиданная щедрость две коробки мармелада. Все же спуск в подвал де-факто повышение.
Переодевшись, доктор Триген сует в карман халата блокнот с ручкой и решает, что утренний кофе сегодня лучше отложить на пару часов.
Посреди холла колонной высится Антон Пехов. В клетчатой рубашке навыпуск он смотрится еще габаритнее и будто занимает собой всю комнату в шесть квадратов. Его телефон истошно вопит стандартной для старой модели мелодией, но внимание Антона приковано к планшету.
Ничерта оно не доброе, откликается он на приветствие, тянется к телефону, но тот сразу успокаивается. Видел уже свою звезду?
Как раз собираюсь, отвечает доктор Триген. Хотя его темная макушка едва достала бы здоровяку Пехову до подбородка, доктор Триген умудряется глядеть свысока. Впрочем, Антон единственный из всего Института, кому на это наплевать. Привык.
Передай твари, если парнишка умрет, я собственноручно сверну ей шею.
Не положено. Как говорил пророк Карвен: «Не превышай своей власти, пока не достигнешь самой вершины. Ибо до тех пор твоя власть всего лишь иллюзия».
Ну-ну. Это ты про нашу госбезопасность? Она-то на что угодно пойдет, чтобы государство обезопасить от своих же людей, кривится Пехов и косится на собеседника. Просил ведь, доктор Триген, при мне не надо так скалиться. Без тебя тошно.
Не буду, обещает теперь уже начальник подчиненному. Через полчаса подготовь мне отчет о состоянии доктор Триген ищет подсказку в бумагах на своем планшете, Михаила.
Сделаю, кивает Пехов. И, начальник, осторожней там.
Для доктора Тригена опасения Пехова беспочвенны. Согласно отчетам госбезопасности пойманная ночью тварь способна голыми руками вырывать внутренности, регенерировать собственные ткани за секунды и обгонять отечественные спорткары. Если верить легендам, она почти бессмертна. Поймать такую подвиг. Солдатам же удалось не только изловить тварь, но и запечатать в боксе.
Какая удача, что новую лабораторию «Н-З» оборудовали самыми современными боксами, способными удержать кровожадную нелюдь.
Здравствуй, девочка, почти ласково произносит доктор Триген, прикрывая за собой дверь.
В ответ доносится:
Здравствуй, сладкий.
Это помещение угловое, тупик лабораторных катакомб с максимальной изоляцией, с самыми навороченными магнитными замками. В просторной комнате светло и стерильно. Обивка на стенах девственно бела, к ней хочется прикоснуться пальцем, оставив отпечаток на клеенчатом покрытии гипсокартона. Хромированные инструменты и ножки столов блестят, а колбы и пробирки в смежной комнатке-подсобке, за аркой, кажутся хрустальными.
Хрустальным кажется и бокс гроб пушкинской мертвой царевны, разве что цепей не хватает.
Чего стоишь? Проходи, раздевайся, знакомиться будем.
Тварь заперта, с порога ее не разглядеть в надежной коробке с металлическими швами. Доктор Триген подходит ближе. От бокса к пульту управления тянется связка проводов (никаких дистанционных примочек, только надежный экранированный кабель). Над прозрачной крышкой нависает бестеневая хирургическая лампа, широкий гофрированный шланг канализации уходит в пол, механические «руки» сложены вдоль стенок, параллельно живым рукам твари, закованным в титановые браслеты.
А ты ничего с виду, вкусненький, голос, приглушенный фильтрами бокса, звучит томно. Залазь ко мне, поиграем в ролевые игры. Мммм?
Красивые наглые глаза разглядывают его, словно антикварную статую на аукционе, и доктор Триген перестает улыбаться. Он вынимает из кармана блокнот и, аккуратно проставив дату, записывает: «Особь женского пола. Европеоидной расы. Рост 170-175 сантиметров, волосы русые, глаза серые. Внешних анатомических отличий от гомосапиенс не наблюдается»
Сколько тебе лет?
Женщинам не задают таких вопросов, жеманничает тварь, но отвечает. Двадцать один.
Она выглядит даже моложе. Когда закрывает глаза.
Спрошу по-другому. Как давно ты родилась?
Мне тридцать четыре, с неожиданной злостью шипит тварь, и тринадцать из них я прожила вампиром. Знаешь, скольких можно сожрать за тринадцать лет?
Не интересно, отмахивается доктор Триген. Отмечает, что они почти ровесники. А еще, что нащупал больную мозоль.
« Биологический возраст тридцать четыре года, стаж вампиризма тринадцать лет, холерик, склонна»
А ты странный. Совсем не боишься.
« к проявлению агрессии, по социотипу близка к этико-интуитивному экстраверту»
Таким бы пальцам иное применение. И пока я здесь, будь душкой, не ходи к парикмахеру. Состригать этот очаровательный кошмар просто преступление.
« ярко выражена сексуальная неудовлетворенность, возможно, гормональный дисбаланс (проверить) »
А ты не хочешь узнать, как меня зовут?
Бесполезная информация.