Александр Надысев
Жемчужины Москвы
Храм Василия Блаженного
Глава 1. Мечта о храме
Августовское утро 1552 года выдалось на редкость тёплым и кротким, под стать печальному событию.
Хороним Василия Блаженного, говорили в толпе народа, столпившейся у Никольских ворот Кремля. Отмучился на белом свете божий человек!
Но вот раскатисто ударил большой колокол Ивана Великого, потом ещё раз, ещё
Кованые ворота Никольской башни открылись, и похоронная процессия медленно двинулась по Троицкой площади1 к церкви Святой Троицы, что «на Рву».
Впереди процессии с крестами шли монахи в чёрных одеждах и несли гроб, украшенный еловыми ветвями. За гробом, окружённый рындами скорбно шёл царь Иван Васильевич с боярами. За ними пестрела толпа народа, пожелавшая проститься с покойным Василием Блаженным. Многие уже плакали и, причитая, крестились:
Успокоился юродивый Василий, наш правдолюб! Царство ему небесное!
Царь шёл за гробом Василия Блаженного и скорбел. Его одежда не сильно отличалась от боярской, разве что была с более богатой отделкой. На нём ладно сидел царский платн2, низ которого и рукава, обшитые декоративной полосой, переливались золотым блеском. Сверху на нём была надета роскошная барма3, украшенная жемчугом. Свою шапку конусообразной формы с меховым околышем он смял и держал в руках. Шедшие за ним бояре были в доломанах4, а кто в летних кунтушах5 из многоцветного византийского шёлка с серебряным шитьём и соболиной опушкой. Народ разглядывал бояр, дивясь их дорогими одеяниями, и переговаривался.
В это время у Сретенских ворот Китай-города остановились возы со строительным камнем, и какой-то чужеземец в чёрной одежде и в кожаной барме соскочил с переднего воза и спросил возницу:
Что встали?
Барма, кажись Василия Блаженного хоронят по-царски! Народа на площади видимо невидимо, так что в Кремль нам не проехать.
Жди, велел Барма, а я с робятами гляну, как у вас хоронят, и вспомнил: «Ведь Василий Блаженный уговорил царя вызволить меня из темницы, а так бы пропал », и он с камнетёсами влился в толпу. Барма никогда не бывал на таких торжественных похоронах и с любопытством вглядывался через толпу:
Эх, глянуть бы на Блаженного, а где же царь? Как бы его увидеть?
Вон он с боярами идёт за гробом, услышал он.
И Барма с робятами, усердно работая локтями, быстро добрались до похоронной процессии, и наконец, они увидели царя. Теперь Барма шёл за царскими боярами и, слушая говор толпы, пересуды со всех сторон, удивлялся такому множеству народа.
Один высокий жилистый мужик продирался в передние ряды толпы и, отбиваясь от напиравших на него людей, вдруг, заговорил:
Как же, юродивый Василий из наших мест. Он родился на Троицу в 1468 году прямо на парапете Богоявленской церкви6 нашего села Елохова.
Да, Тихон, я слыхал, как Василий уже сызмальства неистово молился, а его родитель приметил в нём Божью Благодать, подхватил разговор его дружка Храп.
Ну да, подтвердил Тихон, когда его отдали в работники к сапожнику, то случилось нежданное.
Что есть нежданное? поинтересовался Барма.
«Это ещё что за чужеземец? подумал Тихон, посмотрев на Барму, фрязин и есть фрязин, но он не стал обижать его и ответил:
Что, что купца замертвил!
Как так? опять не понял Барма.
Тогда слухай. Купец на торгу заказал сапожнику для себя две пары сапог, а его подручный Василий заулыбался:
Зачем ему столько сапог, ежели завтра помрёт?
И ведь его предсказание сбылось, на утро купец-то помер! Сапожник сразу выгнал правдолюбца-Василия с глаз долой и тот подался в Москву, избрав путь служения Богу.
Я тоже слыхал про Блаженного. Его прозвал народ Василием Нагим, вмешался в разговор коренастый мужик, утираясь на ходу рукавом, потому что он ходил полуголым в лохмотьях зимой и летом, жил, где придётся и всё время проводил в молитвах, а когда косноязычил, то выявлял пороки наши грешные! Его колотили нещадно, а он терпел и молился.
Да, заметил Тихон, он был живым укором несправедливым людям, которые боялись его взгляда и даже царь боялся: «А вдруг, что-нибудь напророчит!» Говорили, царь проникся к нему уважением и чтил за святость и правдивость, называя его «провидцем мыслей и сердец человеческих». Молодой царь побаивался Блаженного, хотя и часто советовался с ним.
Да, каков был наш Блаженный!
Печальное шествие остановилось у крыльца деревянной церкви Святой Троицы, стоящей в центре нескольких походных церквей, срубленных царём в память о победах над казанцами. Гроб с усопшим Василием Блаженным внесли в церковь, и митрополит Макарий провёл службу. После трогательных целований царь и бояре на руках понесли гроб на кладбище, что у церкви Троицы «на Рву». Наконец, засыпав землёй могилу, на холмике установили дубовый крест и украсили еловыми ветвями. Зазвучали поминальные речи, но царь стоял отрешённый и молчал. Он напряжённо думал: «Как же тленен человек. А ведь я помню, как Блаженный Василий просил подаяние на каменный храм и, бросая монеты через правое плечо, приговаривал: «Для царя на храм Божий!» И ведь никто не посягнул на эти деньги.
Царь очнулся, вздрогнул и, грозно взглянув на бояр, прокричал:
Бояре, здесь на взлобье Троицкой площади будем строить каменный собор, какой свет не видывал. Собирайте деньги!
Глава 2. Покровский собор
По древней традиции русские государи в честь своих побед ставили церкви. Вот и царь Иван Васильевич созвал бояр и повелел деревянные походные церкви на взлобьи Троицкой площади увековечить, обложив их кирпичом и объединить сии церкви высоким подклетом7. Он даже углём нарисовал очертание многоглавого собора и, показав его боярам, вызвал изумление и шепот:
Где же это видано! Царь уподобился искусникам8.
А царь не шутил, он велел созвать каменщиков со всей Руси, и поручил строительство нового собора зодчему Постнику Яковлеву по прозвищу Барма. Бояре, втайне проклиная царя, только качали головами:
Пошто тратиться? Что деревянные церква, недавно срубленные, разве не украшают Москву?
Али вы забыли про пожар 1547 года, когда посады и почти все кремлёвские строения выгорели? закричал царь.
Что ты государь, загудели испуганные бояре. Мы так по незнанию!
Так я не забыл, потому буду строить каменный собор «на Рву», ударил посохом царь и указал боярам на дверь, оставив только боярина Адашева.
Когда покажешь собор «на Рву», сразу спросил царь, Молчишь? Тогда велю завтра после обедни.
С царём шутки плохи и боярин Адашев, который был обременён новым строительством, с зодчим Постником Яковлевым ожидали царя в Прихожей Кремлёвского дворца. На столике они установили разноцветную модель многоглавого собора. Постник смотрел на модель, вырезанную из дерева его помощником Бармой, и думал о нём:
«Кличат фрязина Бармой, как меня. Никак не отучу. И всё же хорош фрязин Барма, ведь успел к царской обедне изготовить модель. Как же тонко он вырезал все детали собора. Конечно, всё по моим рисункам, но есть в них что-то новое проскальзывает итальянское. Вовремя его царь вызволил из темницы и определил ко мне, а так бы сгнил там. А посадили его за решётку, чтоб не разглашал дворцовые тайны, после побега из Москвы в 1539 году его учителя Пьетро Аннибале (Петрока Малого) ».
Но мысли зодчего прервались стремительным появлением царя, который увидев модель собора, оживился и воскликнул:
Красен храм и многоглавен! Ну, рассказывай.
Государь, как ты велел, я поставил восемь храмов на месте походных церквей, а в центре поместил самый высокий шатровый храм, на месте Троицкой церкви.
Помню, в этой церкви молился Василий Блаженный, заметил царь и перекрестился. Ну, ну, продолжай.
Колкий был сей юродивый, пробормотал Адашев.
Но царь не расслышал:
Ну, ну продолжай!
Девять храмов я объединил переходами и получил единый многоглавый собор. Точь-в-точь по твоему рисунку, государь, и он показал на лоскуте бумаги рукой царя, изображённый углём набросок собора.
Царь усмехнулся:
Не льсти Постник, ты не умеешь. А собор одобряю!
1556 год. Чудесное утро. Молодой царь Иван Васильевич, удобно разместившись на своём резном троне, любовался видами Москвы с кремлёвской стены и особенно он вглядывался на бурное строительство собора «на Рве». Он наслаждался огромной стройкой, а думный дьяк стоял рядом и записывал поручения царя. Это место с троном на кремлёвской стене, перекрытое высоким шёлковым шатром, в народе называли царским местом, где позже была построена царская башня Кремля. Планировка собора уже чётко прочитывалась сверху, с кремлёвской стены, так как были готовы стены огромного подклета, который был задуман, как подиум для церквей.