Я даю слово, попытался встрять в разговор всё еще обиженный Гордон, что получится нетленка!.. Кино режиссерское искусство. Я в монтажной так склею, что
Что ты блеешь, будто склеишь, Зигмунд Фрейд недоношенный?.. грубо перебил его Серов, передразнивая, будто сплевывая, «Склею!..» Говно и склеивать не надо! Оно само прилипает!.. хер отмоешься!.. Ляксей Николаич, веришь-нет, я, когда сценарий вычитывал, чуть не рехнулся ничего тупее не видал!.. «Нетленка», ёк-макарёк! Комбайны и Гордоны, куртизанки и гондолы! вот так и живу!.. Впрочем, деньги большие!.. И Тарантино не впадло, коль Буратино дал бабло! выходит с карантина Тарантино!.. На безрыбье, знаешь ли, и русалка баба!.. «Не продается вдохновенье! Но можно рукопись продать!..» Тем паче, что и Мельпомена, и ее сеструха Талия давно уж с кокса «спрыгнули» и перешли на жестокий героин!..
Все, кроме Гордона, улыбались и молчали.
А словоохотливый Николай Петрович общался исключительно с Фоминым.
Свою пьяную браваду, будто густую ядреную горчицу, Серов «жирно намазывал» на «черствый хлеб» действительности:
Знаешь, брат, когда этот грёбаный финансовый кризис начался, все маститые киношники воспрянули: «Ну, зашибец! Ща вся муть осядет, а деньги только на высокое искусство выделяться будут!..» Все так думали: и режиссеры, и продюсеры!.. Все!!! А вот только Упс! не хотите чупа-чупс?.. злобно гаркнул Николай Петрович и показал непристойный жест, согнув руку в локте, На всякую «чернуху» и «порнуху» у инвесторов деньги есть! А на серьезное кино никто не раскошеливается!.. Вот и снимаем пытаемся сделать из какашки монпансьешку!.. А что в итоге?.. А в итоге все равно экскрементальное кино! Фак остается факом! Иногда со стыда сгораю, когда в титрах свою фамилию вижу!.. Что это искусство?.. Не-ет!.. Это тщедушное мракобесие, дилетантская дурновкусица и убогие поллюции псевдотворцов на забаву дебиловатых прыщавых люмпенов, залегай их в пузо тараканы!..
Так зачем же вы в этом участвуете? прямо спросил Фомин.
А деньги?.. Денежки?!.. Я под Москвой дачу перестраиваю, будь она трижды проклята!.. поморщившись, оскалился Серов, не пояснив, кому конкретно он посылает проклятья Москве или своей даче.
Николай Петрович громогласно выдохнул горестное «Эх-х-х!..», мотнул своей буйной головушкой и, поиграв желваками, скривился в усмешке:
Тут ведь, сам разумеешь если не я, то, один хер, какой-нить другой Карабас-Барабас эту мутотень подсымет!.. А знаешь, что обиднее всего? Прокатчики прочитали этот тупой сценарий и говорят: «В этом что-то есть!.. Хорошо снимите мы возьмем, прокатаем!..» О, брат!.. А мы с тобой со своим великосветским «Графом»!.. Не нужно им настоящее искусство, загрызи их злые белки!.. Попкорн, кока-кола и какая-нибудь многосерийная пошлятина вот всё, что им сегодня нужно!.. Балаган похотливых карликов и пустоголовых уродцев!..
Официанты принесли вино, коньяк и холодные закуски.
Серов, злой и взлохмаченный, сразу же налил себе полфужера коньяка, встал и, подражая толи попу на отпевании, толи вечно пьяному гробовых дел мастеру Безенчуку, забасил:
Торжественную панихиду объявляю открытой!.. На сотом году жизни, не приходя в сознание, скончался великий российский кинематограф!.. Почил в бозе, как ямщик на морозе!.. И сёдня своей «шедевральной кинухой» мы вбиваем в его гроб последний ржавый гвоздь!.. Помянем усопшего!.. Не чокаясь!..
Серов залпом проглотил спиртное и тяжеловесно брякнул кулаком по столу.
Коля, ешь!.. тихо приказала Марина Андреевна, усаживая мужа на место, и грустно улыбнулась Фомину, словно извиняясь за пьяненького супруга.
Экран покажет! ехидно заметил режиссер Гордон, Встретимся у кассы!.. Сборы будут фантастические! Таких эротических сцен у нас еще никто не снимал!.. Это чем-то напоминает шедевры Романа Поланского, только я снял еще лучше! Ну, не вам рассказывать!.. Вы, господин Фомин, сами знаете, как я умею сделать!.. Кстати, Алексей Николаевич, вы видели последний фильм Никиты?.. Он, конечно, режиссер от Бога, но между нами бабаями
Здесь необходимо небольшое отступление.
Сергей Гордон был весьма эрудированным парнем.
Впрочем, его эрудиция это не традиционные энциклопедические знания, а извлечение на свет Божий таких подробностей (зачастую интимных) о знаменитых людях, которым позавидовал бы любой биограф-фетишист, охочий до «перебирания грязного белья».
Здесь необходимо небольшое отступление.
Сергей Гордон был весьма эрудированным парнем.
Впрочем, его эрудиция это не традиционные энциклопедические знания, а извлечение на свет Божий таких подробностей (зачастую интимных) о знаменитых людях, которым позавидовал бы любой биограф-фетишист, охочий до «перебирания грязного белья».