Молодцы, все правильно сделали. Резчик удовлетворенно кивнул. Все как я учил. Знаю, долго прятаться пришлось. Но с такими вещами лучше перебояться, чем недобояться
Правильно говоришь, поддакнул Пушкарь. Пастух вон недавно недобоялся слышал, Вася?
Слышал, жаль его.
Лишенный возможности рассказать историю, Кузьма обиженно поджал губы. Несмотря на репутацию убийцы и бешеного разбойника, он был удивительно болтливым.
А чего задержался, раз проблем не было? спросил атаман. Я тебя вчера ждал.
Да мы так и собирались Василий на секунду замялся. Но вчера Фильку Костяного по пути встретили, ему помочь надо было.
Значит, он все еще там работе мешает. Специально же его прогнал, чтобы под ногами не путался. Надо бы его, конечно, того
Резчик вдруг замолчал и задумчиво уставился в окно. Его подчиненные стояли и терпеливо ждали продолжения мысли. Он часто замолкал посередине разговора.
Василий познакомился с атаманом двенадцать лет назад. Чума все еще собирала свою жатву в Москве. Бунт городской бедноты уже подавила армия, но грабежи и погромы продолжались. Резчик, тогда еще не совсем седой, недавно бежавший со службы казак, подчищал опустевшие дома. Василий, тогда еще четырнадцатилетний бездомный парень, перебегал из одного укрытия в другое.
Они встретились в заброшенном питейном погребе. Разговорились, казак пожалел парня и решил взять его с собой. Со временем у них даже установилось что-то похожее на близкие, почти семейные отношения. Они уехали из Москвы, встретили других воров. Дальше были страшные и веселые годы. Василий учился лихому ремеслу и взрослел. Резчик искал возможности заработка и старел.
Дела их шли с переменным успехом не обошлось без пары арестов и кровавых стычек. Но атаман удивительно хорошо умел находить нужных людей и вскоре оброс компанией талантливых «работников» и знакомствами в самых разных местах. Некоторые контакты давали ценные наводки, другие помогали вовремя отвести руку закона в другую сторону.
Поколесив по губерниям, они собрали что-то вроде устойчивой команды и вернулись в Москву. Как ни крути, а денег больше всего именно там.
Резчик перестал выезжать на работы сам и лишь изредка выбирался в Москву на разговоры. В остальное время он сидел в тихих местах и руководил своей небольшой артелью. Марк же, наоборот, большую часть времени проводил в делах, а иногда и работал сам на себя.
Атаман и уже взрослый вор начали отдаляться друг от друга. Но времени на разговоры по душам у них не было. Последние полгода члены артели были заняты большим делом крали у государства серебро. У них уже скопилась небольшая гора драгоценного металла, но продавать ее атаман не спешил.
Ладно, потом с ним разберусь. Резчик тряхнул головой. А где татарин?
Анвар у входа, он болеет. Приносит извинения.
Понятно все с вами, не уважаете старика
Отмахнувшись от попыток Василия оправдаться, атаман подошел к сундуку и откинул скрипучую крышку. Внутри лежали десятки туго набитых кошельков простых и расшитых узорами, холщовых и кожаных, с резьбой и с бусинами. Вряд ли хоть один из них был приобретен по-честному.
Вот, держи. Резчик кинул два тяжелых кошелька. Тут две сотни должно быть. Поделишь с подельником, как захочешь.
Хорошо. Я тогда груз в общак отвезу?
Нет, отвезет Кузьма, он теперь на охране. Для вас другое дело есть. Атаман нахмурился. Большие голубые глаза стали холодными. Нужно секретаря нашего убрать.
Василий даже вздрогнул от удивления. Работавший в Камер-коллегии секретарь Дубов не раз указывал банде на плохо охраняемые грузы и государственные склады с серебром. От него зависел успех всех хищений казенного металла: можно быть сколько угодно талантливым вором, но, если не знаешь, откуда таскать, много не заработаешь. За свою помощь он получал достойное вознаграждение и на условия не жаловался.
Зачем? Он нас разве обманул?
Не-а. Вот пусть и не обманет никогда и не сдаст. Он нам больше не нужен.
Почему не нужен? Мы больше на дороги выходить не будем, что ли?
Об этом потом поговорим. Резчик раздраженно поморщился. Вася, я понимаю, что это не про твои умения, что тебе такое не нравится. Но так нужно, больше некому доверить. Момент такой сейчас, многое решается. Поэтому надо это сделать, и не абы как, а обстоятельно. Чтобы никто на нас не вышел. У него дом на Покровском Валу, рядом с заставой, так что там ищеек много. Лучше всего его к реке отведите и туда скиньте. Все понял?
Да, понял, выдавил Василий.
Как с ним закончишь есть еще дело важное. Поедешь к Иерею. Большой человек, полезное знакомство заведешь. У него там на Царицыном лугу мастерская ткацкая, не пропустишь. Скажешь, чтобы в воскресенье ко мне со своими ребятами сюда приехал на разговор. Будем с ним продажу обговаривать.
Продажу? Почему сейчас?
Да что же такое! Резчик ударил кулаком по столу. Везде тебе нужно влезть, все оспорить! Нос ты отрастил слишком длинный, смотри, как бы не отхватили его!
В избе повисла тяжелая тишина. Кузьма сосредоточенно рассматривал пол.
Командовать лихими людьми вежливостью и лаской дело бессмысленное. Рано или поздно нужно показывать суровость. Атаман это знал и не жалел для своих ни крепких слов, ни тумаков. Поговаривали, что пропавший в прошлом году Сашка Доска и вовсе в могиле без креста лежит за то, что больше своей доли брал. Василию эти воспитательные вспышки гнева не нравились, хоть он и понимал их необходимость.
С возрастом Резчик становился все раздражительнее и злее. Если раньше он срывался только из-за глупых или опасных ошибок, то в последний год всем доставалось за любую мелочь. Василию это нравилось еще меньше.
Но он же не мог просто уйти из артели. Это был его дом, хоть и дурной.
Понял. Все сделаю, процедил Василий сквозь зубы.
Вот сразу бы так. Атаман сплюнул. А то я от старости помру, пока тебя уговаривать буду. Пушкарь, ты тоже шевелись, вези груз ихний в общак. И в субботу доставите мне всякого харча для застолья. Давайте, с богом.
Лениво перекрестив своих работников, Резчик вышел из дома и вернулся к работе на грядке.
Василий взвесил в руке кошель. Две сотни рублей за неделю. Какой-нибудь чиновник столько и за месяц не заработает. Есть в воровской жизни свои приятности. Только теперь деньги его почему-то не грели.
Загуляешь с этим богатством? поинтересовался Кузьма.
Не знаю, может быть. Василий пожал плечами. Тебе-то чего?
Ты не злись на него. Он старый, больной, сидит один с попом этим. Вот и ум за разум заходит. Да и других бед хватает.
Каких бед?
Долго рассказывать. Гигант махнул рукой в сторону дороги: Пойдем, с вами проедусь, поговорим.
Попрощавшись с попом, воры вышли с церковного двора и направились к лошадям. Анвар будто взбодрился и выглядел более здоровым. Впрочем, увидев Пушкаря, он скривился и прищурился:
И ты здесь. Слушай, хотел спросить: а не тяжело с твоей спиной коровьей все время старику кланяться?
Тоже тебя рад видеть, татарин, оскалившись, ответил Кузьма. Все думаю, когда тебя язык до ножа в бок доведет?
Два здоровяка друг друга не любили и не скрывали это. То ли соревновались за статус самого большого мужика в артели, то ли просто характерами не сошлись. Драки между своими Резчик строго запрещал, но заставить подчиненных полюбить друг друга атаман не мог.
В лесу было прохладно и тихо, пахло смолой и хвоей. Яркое солнце проглядывало через ветки, но не припекало. Местами попадались цветы и кусты ягод. Василию вдруг захотелось задержаться там, в приятной прохладе. Возвращение в город уже не казалось такой уж приятной перспективой.
Так что с ним такое? нехотя спросил он.
С атаманом-то? Пушкарь пожал плечами. Да как тебе сказать Ты когда у него в последний раз был до этого?
Где-то в мае заезжал вроде бы.
Вот в том и дело. Он там сидит с дураками и с попом этим. Филька хоть и дурной, но развлекал его. Я с Семеновичем в общаке почти все время сижу. А ты пропадаешь, свои дела завел.
Василий поморщился. Он действительно начал работать сам по себе, по мелочи подчистить повозку тут, срезать кошелек там. Обычному вору за такое и слова бы не сказали. Но банды дело ревнивое, самостоятельность в них не любили.
Я же его не бросил. И вас тоже.
Знаю. Но он сейчас ни в чем не уверен. Возраст у него такой, пугливый.
Так он из-за возраста хочет людей убивать? Или потому что ему компании не хватает? раздраженно спросил Василий.
Из осторожности. Не только Пастуха ведь прижали. Лихих сейчас налево и направо хватают, особенно на дорогах. Московских пока не так давят, но и до них рано или поздно доберутся. Вот он и боится. Мне тоже неприятно, честно скажу.
И что теперь, людей резать?
Это не по твоей лавочке, понятно. Кузьма вдруг заговорщически подмигнул: Если хочешь, то я сам могу делом заняться. Сейчас отвезу вашу добычу, потом смотаюсь в город. К утру все сделаю.