На западе слышан был шум. Обратившись взором на сей шум, [мы увидели] на небе по направлению к востоку широкую дорогу светло-красного цвета, и шла она как будто в гору; по ней шло народа видимо и невидимо много в светлых одеждах, и от идущего народа и был шум тот. А на востоке открылось нашим глазам непостижимое зрелище, что описать оное ум не может. Мы увидали Господа нашего Иисуса Христа, сидящего на высоком преславном Престоле, в руках имеющего скипетр и державу с крестом наверху; кругом его сидят двенадцать учеников апостолов в непостижимой славе, в белых одеждах, а сами красоты ненаписанной. Это видение схоже с тем, как пишут Святую Тайную вечерю, но на самом деле несравненно величественнее, а какое лицо Спасителя! я и не видел на иконах подобного, уж очень-то хорошо.
Потом все кончилось. Но что же оказалось? Двое наших товарищей, которым было и лет более и кои вначале сомневались в видении, вовсе ничего не видали, за исключением шума и трясения земли, а один из них едва очнулся после видения: все время лежал на земле без памяти и немного его лицо было опалено.
Сей сиротка вырос, отдали его в военную службу, и я его вовсе не видел. А я по милости Божией, бросивши мир и мать-старуху, коротаю дни сии в среде святых афонских отцов.
Спасибо тебе, отец, за рассказ, век его не забуду. Прости, пора отдохнуть.
Дивный келлиот
В1904 году в мае месяце скончался у нас на больнице келлиот отец Ириней, и пред смертию вот что он рассказал. Бывши мирским, хотелось ему спастись. Раз наяву предстал ему дивный муж, препоясанный крестообразно (Ангел), и говорит: «Иди на Афон и там спасешься, но только никого ни за что не осуждай». В это время предстал страшный исполин, и, указывая на него, Ангел говорит: «Вот, борись с ним всю жизнь» и велел сходить в Киев помолиться.
«Пришедши в Киев к отцу Ионе, [ рассказывал о. Ириней, ] я был удивлен тем, что отец Иона обратился ко мне с [теми же] словами: Ты иди на Афон и там спасешься, но никого не осуждай.
Сам думаю: где этот Афон и как буду спасаться? Подходит старичок ко мне и говорит: Поезжай на Афон, и там будешь пострижен в схиму, но никого не осуждай.
Я его спросил: А как тебя зовут? Старец ответил: Антоний. Этот разговор подслушал послушник фондаричный[12] и спрашивает: Это с кем ты говоришь? Я ему все рассказал, и он подивился сему: послушник старичка не видал.
На Афоне живя, раз размышлял, как бы спастись, и в это время наяву явился Сам Иисус Христос и говорит: Молись Моей Матери, Она многих спасла по Своей доброте.
Сижу раз на дороге и задремал. Вижу: идет женщина с посохом, вроде игумении, остановилась возле меня и говорит: На вот тебе старые башмаки и поди в Андреевский скит и там попроси их переменить на новые, скажи, что Игумения Святой Горы[13] велела. Я очнулся и увидал перед собою старые башмаки, которые отнес игумену Феодориту в Андреевский скит. Он много дивился и дал мне новые башмаки».
Старец собой очень прост и часто размышлял, почему не видал ни разу Игумении Святой Горы, и вот Она Сама явилась и дала башмаки.
Повествование иеросхимонаха Фомы
Иеросхимонах Фома, один из греческой братии, старейший из живущих в Русском святого Пантелеимона монастыре (с 1837 года), передал следующее событие, бывшее при его памяти.
Когда афонский монастырь Костамонит[14] пришел в крайний упадок и находился в бедственном положении, не имея средств к существованию, в такой крайней бедности бывший тогда игумен, не видя ниоткуда помощи, избрал одного старца из своей братии и послал его в Константинополь за сбором доброхотных подаяний для поддержания обители. Этот старец, послушный своему игумену, прибыл в Константинополь [и], не имея никого знакомых благодетелей и не зная, к кому обратиться, ходил по улицам в скорби. Вдруг встречается ему один человек мирской, одетый прилично и, по-видимому, имеющий хорошие средства. Этот человек остановил старца и спросил его: «Откуда ты, отче?» Старец отвечал, что с Афонской Горы, из монастыря Костамонит, прибыл в Царьград просить помощи у благодетелей, ибо «не имеем средств к существованию, а по неимению знакомства не знаю, куда и к кому обратиться». Тогда этот человек сказал ему: «Пойдем со мною» и привел его к себе в дом, угостил его и, вручив ему весьма значительную сумму денег, сказал: «Помолитесь обо мне, святые отцы, ибо я очень грешен, имею много великих грехов, и, если можно, совершите всенощное бдение, дабы Господь простил меня и не помянул беззаконий моих!» Старец обещал исполнить его просьбу, и так как врученная ему сумма была весьма значительная, то он более и не обращался ни к кому, а прямо отправился на Афон.
По прибытии его на Афон игумен спросил: «Почему скоро прибыл?» Старец отвечал, что Господь послал благодетеля, и передал ему пожертвованную сумму и просьбу благодетеля. Игумен с братиею на первом же бдении совершил моление о благодетеле, прилежно молясь ко Господу, дабы Господь простил его грехи и даровал ему исцеление болезней телесных, ибо у него по всему телу его были раны.
На это бдение пришел один пустынник, живущий в пещере близ монастыря. Этот пустынник во время полиелея задремал и в тонком сне видит, что когда пели полиелей, то пришли два светоносных мужа и поставили посреди церкви большую чашу (купель), наполненную водой, и привели какого-то человека, раздели его он был весь в ранах и гнойных струпьях и погрузили его в эту купель и вынули его оттуда здоровым, и уже ни единой раны, ни струпа на нем не было. Затем взяли небольшую чашу, почерпнули этой воды и поднесли пить ее игумену и всей братии, которые все пили. Когда же поднесли ему, он начал кричать, что «я не буду пить такую смрадную воду». И когда они его как будто понуждали, он опять закричал: «Пусть здешние пьют, а я пустынник, пришел попросить сухарей» и своим криком обратил на себя внимание всех. Его успокоили и стали расспрашивать, [и] он рассказал все, что ему виделось. Тогда игумен в присутствии того старца, который получил жертву, стал сего пустынника спрашивать, каков обличьем человек, которого погружали. Он отвечал, и, по словам его, оказался сходственным с означенным благодетелем. Тогда игумен с братиею возблагодарили Господа, услышавшего их молитву, и написали благодетелю благодарственное письмо, на которое он отвечал, что в ту самую ночь, когда было бдение, его раны закрылись и он получил совершенное исцеление.
Этот рассказ передал отец Митрофан, слышавший [эту исторю] из уст отца Фомы, и прибавил, что отец Фома знал этого игумена лично, но забыл его имя; он игуменствовал в сороковых годах текущего столетия.
Еще отец Митрофан говорил, что в монастыре Есфигмен есть обычай: когда кто из братии отходит ко Господу, то в самую минуту кончины ударяется трижды в колокол, и кто бы где ни был на послушании, слыша удар в колокол, останавливает занятие и протягивает четку о упокоении души новопреставленного.
Событие на Георгиевской постной келлии
Второго декабря 1884 года, на память святителя Спиридона Тримифунтского <> на монастырской келлии святого великомученика Георгия, находящейся на востоке от монастыря, на значительной возвышенности у подножия холма, около [которого] <> устроен водопровод: [вода идет] по желобам, или так называемым гурнам [, произошло следующее]. В келлии жили схимонах Иоанн, монах Савел и брат Давид. После трапезы, чрез час, отец Савел говорит: «Пойдем гурны поправлять», отец Иоанн говорит: «Я не пойду, сегодня праздник», а брат Давид сказал: «Я за послушание пойду, а работать не буду». Но пошли. И [когда] отмерили около того места, где нужно было поправить, вбили один кол, вдруг слышат необычайный шум, как бы гром, и прямо несется на них [сей шум]. Они взглянули кверху, смотрят: часть скалы оторвалась от своего места и разбилась на множество камней, и летят [эти камни] на них. Отец Савел кинулся от страха в сторону и закричал: «Спиридон! Спиридон!» Отец Давид прижался в угол, груда камней пролетела через них <> сами остались невредимы, но повредило гурны бизюли[15]