Эх, тройка! Птица-тройка понеслась, понеслась, понеслась!.. Русь, куда ж несешься ты?.. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух
Наконец рассеялся в предутреннем тумане и старый черт.
Петя очнулся в то прекрасное предутреннее время, когда случайно проснувшиеся граждане с удовольствием поворачиваются на другой бок и снова засыпают. Звезды уже гасли, но были еще вполне различимы. Тишина была пронизана той первозданной красотой и гармонией, которая бывает, когда рождается новый день.
Он попытался сконцентрировать взгляд, но все вокруг было расплывчато и зеленоватого цвета; почему-то было сыро только справа, как будто он попал под дождь только правым боком и промок им, этим самым боком, насквозь. Впрочем, он быстро сообразил, что лежит именно на правом боку. Голова сильно болела, во рту было сухо и противно. Вода была рядом, под боком, и он, недолго думая, хлебнул холодной полным ртом. Вода была странного вкуса, отдавала тиной и бензином. Не успев проглотить, молодой человек вдруг почувствовал некое шевеление во рту и сразу же выплюнул все, что хлебнул. Что-то серо-зеленого цвета шлепнулось рядом с его лицом и, недовольно квакнув, исчезло из поля зрения. Однако пить все же хотелось, и он осторожно втянул в себя воду, сложив губы трубочкой, подождал, не зашевелится ли опять, и проглотил. Замерев, он с блаженством ощущал, как животворящая влага, проникая во все члены тела, возвращала их к жизни.
Придя немного в себя, Петр снова попытался сконцентрировать взгляд и опять увидел зеленоватую пелену. Это зеленоватое было настолько близко от него, что навести на резкость глаза было никак невозможно.
«Да где же я, черт побери?» в сердцах подумал он.
Ну не надо, не надо так нервничать, уважаемый Петр Сергеевич. Вы, любезнейший, в канаве, раздался дружеский и располагающий к себе голос.
Как это в канаве? Опять? растерянно и еще надеясь, что ему послышалось, спросил молодой человек.
А вот так, натурально-с в канаве-с! уверенно и со значением ответил голос.
Петя наконец повернул голову влево и на фоне Большой Медведицы увидел человека, сидящего на обочине дороги.
Да, действительно, опять в канаве, озадаченно произнес он и внимательно стал разглядывать незнакомца.
Ничего особенного в нем не было: среднего роста, худощавый, одет прилично, но как-то несовременно. Бородка похожа на козлиную. Глаза постоянно бегали; противная и, можно сказать, гадкая улыбочка не сходила с его губ; руки он постоянно держал в карманах. Шляпа была надета набекрень и как бы висела на чем-то с одной стороны, что мешало ей опуститься и принять свое естественное положение.
«Если бы еще хвост, то точно мне черт привиделся!» подумал Петр Сергеевич.
Давайте не будем понапридумали: хвост, рога копыта еще скажите, с деланым возмущением произнес человек на обочине.
«Точно черт, подумал Петя. Тьфу меня!»
Он вдруг ясно услышал стук приближающихся каблучков и попытался закричать, но вышло шепотом, и то осипшим: «Женщина, женщина». Звук каблучков затих, несколько мгновений была полная тишина, затем каблучки стали быстро-быстро удаляться.
Ну хорошо, давайте будем пугать прохожих, давайте дождемся полиции, пусть узнают на работе, что вы ночуете в канавах. Вы этого хотите? Да? спросил человек на обочине.
Нет, потупив взгляд обратно в канаву, тоскливо проговорил Петя. А как мне вас звать? уже смиряясь, спросил он.
Зовите меня, ну например, брат пойдет? И можно на «ты».
Пойдет. Брат, помоги встать, поняв свою беспомощность, ответил Петя.
Минут через дцать под ручку, как говорится, держа ручку крендельком, они добрались до дома. Хозяйка, у которой Петя снимал комнату сам-то он был из провинции и приехал в центр «покорять» большой город, охнула, покачала головой и сказала:
Костюм-то я приведу в порядок, а только вы, Петя, по кривой дорожке идете.
Какой сегодня день? спросил он с надеждой.
Да суббота, суббота! Успеете еще в себя прийти. И опустите руку наконец, что это вы все подбоченясь стоите? ответила хозяйка.
«Значит, не видит того, который меня привел», подумал он.
Когда дверь в комнату захлопнулась, незнакомец, оглядевшись, вдруг предложил:
А давайте, Петр Сергеевич, выпьем водки! Поправиться, так сказать, а то на вас просто лица нет.
Чувствовалось, что обращаться к Пете по имени-отчеству доставляло новому знакомому особенное, но, похоже, какое-то ироническое удовольствие. Петя никак не мог взять в толк: издевается он над ним или нет?
А давайте, Петр Сергеевич, выпьем водки! Поправиться, так сказать, а то на вас просто лица нет.
Чувствовалось, что обращаться к Пете по имени-отчеству доставляло новому знакомому особенное, но, похоже, какое-то ироническое удовольствие. Петя никак не мог взять в толк: издевается он над ним или нет?
Не-е-е, я только вино, и только один стакан, возразил он.
«Ну-ну!» усмехаясь, подумал про себя то ли черт, то ли брат, в общем незнакомец, а еще проще гость.
Один так один, сказал гость. А я водочки! На столе появилась бутылка вина и бутылка водки. Ну что? Со свиданьицем? сказал гость, выпил стакан водки одним глотком, после чего, крякнув, стал наблюдать за своим собутыльником.
Молодой человек выпил медленно, преодолевая отвращение к какому-либо виду алкоголя вообще, а заодно и к самому себе. Выпив, он прислушался к себе; гость тактично молчал. Закрыв глаза и замерев, не ставя стакан на стол, Петр подождал, пока теплая волна окутает голову, снимая похмельную боль, затем разольется по телу от живота к рукам и ногам. Только после этого, как бы очнувшись, он поставил стакан на стол все еще дрожащей рукой.
Видя, как лицо молодого человека краснеет и оживает, гость быстро и уверенно предложил:
Вдогоночку?
Не, я только один стакан.
Чтобы уж совсем прийти в себя, еще только один стаканчик, да и не водка это, а всего-то вино, мягко, но убедительно сказал гость. С него сильно не захмелеешь, а так, слегка только, как говорится, для здоровья.
С этим Петр спорить не стал и покорно снял ладонь со своего стакана, разрешая налить себе.
Махнули по второму, гость снова крякнул и произнес:
Эх, хороша водочка, хороша чисто роса.
Дрожь в Петиных руках уже совсем утихла.
«Где-то я слышал уже эти слова», подумал он и вспомнил, что так в его детстве говорил его дядя, возвращаясь по воскресеньям из бани уже сильно поддатым. «Николай принес, вспомнил он слова дяди, и умеет же, стервец, делать водочку, просто кристалл, ну чисто роса. Как говорится: что для себя делал!»
Вспомнил молодой человек, что алкоголь в первый раз попробовал, только приехав в центр и устроившись на работу в одну из фирм. Отец-то у него не пил вообще, и праздники встречали всегда дружной семьей и без алкоголя. В их провинциальном городишке пьянство было позором не только самого пьющего, но и его семьи. Да и на виду все были: город-то маленький. В центре жизнь другая: то корпоративы, то в ресторане вечером после работы посидеть, то на шашлыки в выходной куда-нибудь выехать. К тому же в большом городе людей встречаешь один раз в жизни и стыдиться, что тебя вчера пьяным видели, когда домой добирался, не перед кем.
«Ты, Петя, белой вороной не будь, сказал ему как-то его непосредственный начальник. И свои провинциальные замашки брось. А то как укор нам всем получается: ты, мол, праведник, а мы грешники. Будь грешником, иначе нигде не приживешься. Сели за стол так выпей, уважь». И действительно, после второй и провинциальность пропадала, и общаться становилось легко, и казалось, что к тебе даже прислушиваются и что ты наравне со всеми.
«Все-таки где же я видел его, этого гостя? задумался Петя. Ведь определенно видел раньше. Но где?»
А я вам, Петр Сергеевич, подскажу, неожиданно произнес гость.
Откуда же вам знать, о чем я думаю? снова переходя на «вы», спросил тот удивленно.
Да так уж, знаем-с, однако, с ехидцей сказал гость и спокойно пододвинул к молодому человеку наполненный стакан.
Ну? с нетерпением спросил Петр.
Сначала махнем, а то без стакана вам, Петр Сергеевич, трудно будет уразуметь, сказал гость, сделав ударение на слове «вам».
Молодой человек уже начинал хмелеть после двух стаканов, но будучи, как говорится, на вчерашних дрожжах и подумав: «Всего-то вино!» выпил и третий. Гость, опрокинув свой стакан водки, в очередной раз крякнул и сказал:
Ох и хороша!
Так я вас слушаю, напомнил Петя.
Не вас, Петр Сергеевич, не вас, а тебя! назидательно сказал гость.
Конечно же, тебя, тебя! Так где мы раньше могли встречаться? спросил молодой человек, стараясь никак не обращаться к гостю.
Так на том же самом месте-с, где и сегодня, у той же канавы, охотно начал гость. Сегодня я ведь вам, любезнейший Петр Сергеевич, в третий раз помог выбраться из канавы. В первый раз вы очнулись в канаве после того, как водки перебрали и пытались на автобусе доехать до своего дома. Вы, Петр Сергеевич, тогда, как на фирму-то поступили, быстро к водочке-с пристрастились и вскорости принимали хоть и немного, но каждый день после службы. Сами за собой такой манер заметили и решили ограничиваться двумя рюмками. Корпоратив тогда был, разгулялись вы, ну и решили, что с третьей рюмки ничего не случится. В результате вы, любезнейший, напились, извините, как небезызвестное животное. В автобусе вас развезло, билет вы покупать отказались, начали громко выражаться: мол, едете по служебной надобности, и билет вам не положен. Вот водитель и высадил, а точнее, вытащил вас из автобуса и аккуратненько так положил на обочину. А уж в канаву вы-с, Петр Сергеевич, сами-с и скатились. А уж как очнулись, так мы с вами в первый раз и встретились. Тоже, знаете ли, на рассвете.