Первые полгода молодожёны жили в селе Черепаха у родителей невесты, а затем переехали в Старый Тузуклей. За эти полгода Мочалкин построил там дом, даже наличники привёз издалека. Дом был огромен достаточно сказать, что, чтобы помыть окна на улице, надо было использовать длинные морские шесты, иначе никак. Дом имел парадную для встреч гостей, большую территорию под сад и огород. По образу и подобию, значит, черепахинского дома. Приданое было богатым: кроме дома, дорогая импортная мебель вишнёвого цвета, швейная машинка «Зингер», разнообразная посуда фарфоровая, серебряные и золотые (!) столовые приборы, племенные корова и лошадь, лодка морского исполнения с парусом. Из городского питомника были завезены уже взрослые сортовые плодовые деревья
с проверенной родословной и посажены в глубокие лунки. Прижились все. Живи и радуйся, племя младое!
Забегая вперёд, а делать это придётся постоянно, чтобы связать повествование в единое целое, отмечу, что простоял дом до 1942 года, когда на семейном совете было принято решение отделить жену, а теперь вдову Алексея Гавриловича, внука Василия Федотовича, Анну с сыном Александром («Боярином», как звали его за глаза впоследствии односельчане за изысканный стиль в одежде и работе). Красавец-дом наполовину разобрали: из большей части сделали дом Анне, а другая осталась в ведении Савельевых.
Теперь кратко о судьбах детей Гаврилы Яковлевича и Ефросиньи Васильевны.
В 1911 году родился сын Виктор, человек интересной судьбы, участник Великой Отечественной войны, с потрясающей жизненной историей, достойной отдельной увлекательной повести. Умер в возрасте 90 лет, никогда ничем не болел, постоянно бывая на ногах, и проходившим в день более пресловутых «10 тысяч шагов».
В 1913 году родился сын Алексей, прекрасный человек, с тонкой душевной организацией, умевший превосходно готовить, особенно так называемые «черепашинские» пельмени (рецепт расскажу, если не забуду). Погиб в 1942 году, перевозя боеприпасы на полуторке под Харьковом, прямым попаданием с немецкого «мессера». Свидетелем описываемых событий был односельчанин Алексея Сажнев Василий Иванович. Я видел фотокарточку Алексея, на обороте которой он написал: «Война продлится недолго, победа будет за нами. Я обязательно вернусь».
В 1914 году началась война России с Германией, и Гаврилу Яковлевича призвали на фронт, а в 1915 году, 11 марта, родилась моя бабушка Савельева Галина Гавриловна. На дореволюционной фотографической карточке 1915 года изготовления на высокой подставке сидит вся в кружевах полугодовая Галина Гавриловна, рядом с матерью и родной теткой Татьяной Васильевной. Жить бы ей всю жизнь в шоколаде и есть с посуды с золотой каёмочкой, но жизнь распорядилась иначе. Бабушка прожила неимоверно тяжёлую жизнь, одна поднимала двух дочерей: Зинаиду, 1939 года рождения, и мою маму Екатерину, 1941 года рождения, никогда не роптала и власть советскую не ругала. Умерла в 2001 году в возрасте 86 лет, слепая, с отменной памятью на даты и фамилии и рассуждением о жизни. Я, будучи подростком, часами беседовал с нею о «той жизни» и теперь использую в своей книге эту драгоценную информацию, которую сейчас днём с огнём не сыщешь.
В 1924 году родилась Екатерина, дотошная во всех отношениях женщина, гордившаяся всю жизнь своим мужем, главным зоотехником совхоза «Семибугоринский» Зубковым Алексеем Михайловичем. Детей не нажила, умерла позже мужа, тихо и не мучась, в 2008 году.
И наконец, в 1930 году родился у четы Савельевых самый младший и любимый сын Валентин. Будучи подростком, испытал на себе всю тяжесть военного и послевоенного времени, был единственным мужчиной во всех смыслах этого слова среди бабьего «савельевского» царства. Научился рано принимать решения, имел повышенное чувство ответственности за слова и поступки, за что впоследствии и поплатился здоровьем. Будучи грамотным специалистом, руководителем овощеводческой бригады совхоза «Семибугоринский», оспорил решение руководства об ограничении своевременного подвоза деревянной тары под томаты. В итоге инсульт, вертолёт в областной центр, отказ от инвалидности и, после недолгой реабилитации, капитан разъездного баркаса. Не потерялся, не скис, получил и освоил, уже будучи взрослым человеком, новую специальность. Умер в 1995 году. Единственный сын Алексей, 1956 года рождения, сварщик от бога, штучного исполнения.
Так вот, после отступления вернёмся назад. Гаврила Яковлевич, как я уже упоминал, в 1914 году призвался в ряды царской армии на войну с Германией, попав сразу на фронт, в зону боевых действий. Прислал домой фотографию, где он во весь рост и внизу надпись «Самара 1914». Остался жив, собирался домой, а тут подоспела Гражданская война. Воевал на стороне красных, вернулся он домой в 1922 году. Все эти нелёгкие годы жену Ефросинью с детьми содержал её отец, Василий Федотович. Сведений о том, что Василий Федотович затаил злобу на советскую власть и, соответственно, на «красного» зятя не было. Что-то их объединяло, на мой взгляд. Пара воссоединилась и стала жить-поживать. Гаврила работал по хозяйству, возглавлял в Тузуклее комитет бедноты, так как ясно мыслил, многое видел, имел заслуги перед новой властью. Вот такой неожиданный симбиоз новой семьи представитель трудового крестьянства и дочь царского купца. И никаких антагонистических противоречий!
Курил Гаврила много, самый что ни на есть первейший самосад, который до «нутрей доставал», дома возле печи. Тогда было можно, мужское население на 90 процентов уважало табачок, и он был неотъемлемой частью мужской культуры. Прабабушка незлобливо ругала его за клубы дыма, но он не обижался. Жили они хорошо, душа в душу. Не ошибся старый купец в Гавриле.
Умер Гаврила Яковлевич 2 декабря 1941 года, в день рождения моей матери Савельевой Екатерины. Представьте такую картину. Тузуклей, декабрь 1941 года. Немец стоит под Москвой, мужиков в селе нет, все на фронте. Электричество отсутствует, продуктов питания нет. В один день родился новый человек, а другой умер. Какие антидепрессанты надо было пить, к кому психологу идти людям того поколения в конкретной жизненной ситуации? Каким-то чудом уговорили двух подростков, погрузили тело Гаврилы на сани и повезли на погост. В тот день мороз был под 30 градусов, мела позёмка. Вырыть бабам и подросткам полноценную, глубиной 2 метра, могилу не получилось. Максимум, что удалось сделать, это вырыть сантиметров 40 и прикрыть тело комьями мёрзлой земли. После окончания войны могилу Гаврилы Яковлевича не нашли.
В послевоенный период семья Савельевых не сдалась перед судьбой, не спасовала перед трудностями. «На судьбу накинь узду», любила говорить Ефросинья Васильевна и вела семейный корабль твердой рукой купеческой дочери.
Надо сказать, что организацией хозяйства занималась Ефросинья единолично. Под её руководством была организована практически женская артель, в которой у каждого была своя трудовая функция. Имели небольшую отару овец, приплод продавали или обменивали на вещи или услуги. Ефросинья была сторонницей нанимать специалистов, знающих своё дело, а не «колхозить» своими силами. Стрижкой овец занимались казахи, мастера своего дела. Ворота, забор, баню восстановили плотники, которые охотно шли, зная, что Савельевы не обидят с оплатой. В послевоенное время в семье никто не голодал в доме постоянно пироги с мясом, рыбой, картофель по трудодням. Все обшиты и обуты. Вот так купеческая дочь организовала советскую модель частнособственнической артели. О своём сословном происхождении бабушка открылась внучкам, когда те в разум вошли да в комсомол вступать надумали, чтобы знали своё происхождение да язык за зубами держали. Тогда и рассказала им, в каком доме жила, чем папенька занимался и с кем общался, о Черепахе-родине. Тогда и прозвучали с её уст старорежимные слова: «купец», «гильдия», «лавка», «оборот», «расписка», «вексель», «прислуга» и т. д. И все эти слова когда-то имели отношение к их бабушке и были частью её жизни. Диво дивное!
И если же окончательно оформить образ моей прабабушки Ефросиньи Васильевны, надо вспомнить её любимые, ещё «из того царского времени» пословицы и поговорки. Например: «Нашёл молчи, потерял молчи», «Что осудишь, в том и побудешь», «Знай в город бежит, а незнай на печке лежит», «Не думай о селе, а думай о себе», «Женские слёзы не вода, а невода», «Какой сам такие сани», «Вилкой как удой, ложкой как неводом» и т. д. Хотя всех домочадцев научила есть именно вилкой и, когда была не в духе, говорила им: «У-у-у, бурлАки!» А транжирам и безалаберным ставила диагноз: «Ишь, какой купец Иголкин выискался!» Или ещё шедевр: «Никогда не говори сокровенное людям, даже своим, настанет час, когда они этим знанием тебя и побьют». Ефросинья Васильевна планировала действия «артели» на месяц вперед, держа все намеченные пункты в голове, имела запасы на «чёрный» день, откладывала около 10% от всевозможной прибыли на развитие домашнего хозяйства. Всё в духе сегодняшних современных капиталистических реалий и межличностных тренингов по коучу.