Глинский расхохотался. Презрительная реплика племянницы заставила вздрогнуть его всем телом, исказиться в страшном смехе красивым породистым лицом. Ему вдруг захотелось в одно мгновение, в немногих ничтожных случайных словах объясниться и объяснить все, что он давно хотел сказать Елене. Но уже, откашливаясь от смеха, вдруг осознал, что это невозможно, да и ни к чему впустую. Об этом тома надобно написать, а он собирается все вместить в несколько предложений зачем тратить усилия попусту?
Он посерел лицом и с полузакрытыми глазами произнес голосом с металлическими нотками:
Во-первых, ты не должна рожать, если хочешь сохранить на престоле сына Во-вторых, ты не должна рожать, чтобы сохранить жизнь себе В-третьих, ты не должна рожать, чтобы сохранить жизнь своему любовнику Если я регент и главный защитник младенца-государя, то я уполномочен на то духовным распоряжением покойного государя, твоего супруга
Которого, по признанию его брата Юрия, ты опоил ядовитым зельем и отправил на тот свет сообразно каким-то тайным, никому неведомым устремлениям
Глинский сделал вид, что эти оскорбительные, унижающие честь и достоинства слова не долетели до его ушей и вообще не произвели на него никакого впечатления. Он взял себя в руки и с нескрываемым самодовольствием посмотрел на свою племянницу сверху вниз.
Ты только порождение моих старых вожделенных мечтаний стать во главе Великого Литовского княжества, всего королевства, потом, когда меня вынудили бежать из Литвы, стать рангом пониже, правителем Киевского и Смоленского княжества Лавировал всю жизнь между врагами и союзниками С тайной иудейской помощью чуть не стал великим князем Киевским Для этого надобно было только жениться на вдовствующей великой княгине Киевской с иудейской кровью и использовать союз с Москвой против Литвы, а потом союз с Сигизмундом против Василия, чтобы поглотить Москву воссоединенной Киевской Русью Смоленское княжество обязано быть моим Все твердят, как попугаи о моей измене под Смоленском А какая может быть измена, если у меня отняли победу, Смоленское княжество?.. Могло бы так статься, что Смоленск стал столицей многих древнерусских земель, киевских, литовских, московских И всего этого лишил твой супруг, которому я с помощью иудейских партий Крыма и Литвы помог похерить свой первый бездетный брак и вступить во второй, да не с кем-нибудь, а со своей родной племянницей Иудеи думают, что они мудрее меня и всех вместе взятых, способствуя и потворствуя твоему браку пусть думают Но у меня были и есть другие виды на свою племянницу-правительницу и внука-государя Ивана И тут ты сообщаешь о том, что ждешь ребенка Это невозможно, потому что это крах всему в жизни моей и твоей, Елена, и даже жизни твоего любовника
Он замолчал. Взглядом, полным тоски и отчаяния, он молил Елену, неизвестно о чем. Вряд ли только о себе, о своей жизни молил. Она мучительно раздумывала, как же ей теперь быть, как вести с двумя самыми близкими людьми дядей и возлюбленным. Единственно, что прочно отложилось в ее сознании, что появление на свет внебрачного ребенка осложнит жизнь не только ей и возлюбленному, но, главное, абсолютно невинному младенцу-государю Ивану.
Как ее мог утешить возлюбленный в ее пиковом положении?.. Да никак! Она не могла возненавидеть своего возлюбленного
Зато люто возненавидела дядюшку за то, что он приговорил к смерти ее не рожденное дитя еще во чреве матери. От той зряшной и страшной беседы с дядей у Елены не осталось в памяти ничего, кроме того, что она не имеет права рожать и снова радоваться чуду материнства. Просчитался дядюшка с мстительностью племянницы и недооценкой силы ее любовника, посягнув на их свободу распоряжаться самостоятельно жизнью своих детей. Глинский оставил им только один выход и это стало началом его собственного конца.
Елена не ожидала ничего хорошего от объяснения с любовником. При его вечернем появлении она, словно опасаясь дядиных и боярских ушей сначала заперла за ним на многие засовы дверь, а потом, усадив поудобнее, чтобы видеть его глаза, рассказала о своем недавнем разговоре с главным опекуном сына Михаилом Львовичем Глинским, его угрозах, своих опасениях. Не выдержала и разрыдалась.
Ему было ужасно неловко, слезы и рыдания великой княгини казались ему излишними, мучительными для сердца бравого воеводы. У него от жалости к Елене перехватило дыхание.
Ему было ужасно неловко, слезы и рыдания великой княгини казались ему излишними, мучительными для сердца бравого воеводы. У него от жалости к Елене перехватило дыхание.
Успокойся, милая, ради Бога заговорил Овчина изменившимся хриплым голосом.
Что же делать?.. Может, дядя прав я и мои сыновья на краю гибели?.. Неужели он прав есть только один выход
Почему один?.. с ужасом на лице прерывающимся голосом спросил воевода. Такого не может быть
Да знаешь, Иван, я тебе откроюсь в одном странном наваждении Мне с недавних пор, после разбирательства опекунов с братом супруга, Юрием, после выяснения отношений с дядей государь стал сниться Спрашивает тебе хорошо с любовником или худо?.. Я в слезах отвечаю хорошо А он в ответ: знаешь мне тоже хорошо, оттого что вовремя меня мантией монашеской покрыли, а худо оттого, что меня с тобой разлучили Смеется, мои слезы рукой оттирает, да говорит, что его болезнь пустяковая, оказывается, у проклятого копья Георгиева, которое в него Соломония с небес запустила, острие не отравленное, а обыкновенное Зато болячку сковырнул с чирея ради заражения крови и отравленные лекарства давал ему дядя Михаил Глинский Он только на небесах разобрался, что брат Андрей его не мог отравить, потому что, прежде чем дать ему лекарства, сам их пробовал вовнутрь А насчет дяди у него уже давно подозрение было: давал яд, а сам пробовать вовнутрь отказывался, и от яда страшное жжение внутри разлилось, сердце останавливало и остановило, наконец Елена, глотая слезы, вдруг пожаловалась Овчине. Понимаешь, я во сне, в слезах, как перед тобой сейчас, спрашиваю его ты в обиде на меня? А он с той же улыбкой говорит, мол, какие могут быть обиды, если от таинства обряда с монашеской мантии на небесах одни блага Вот только рано меня этой мантией накрыли, потому и обида не к тебе, Елена, лично, а к тому, что ты племянница князя, которому я все измены и интриги простил, пригрел на груди, а он ядовитой змеей на груди свернулся и укусил слишком рано укусил И теперь уже ничего не поправишь
Так и сказал, что теперь уже ничего не поправишь?..
Так и сказал всхлипнула Елена. Радуется, что мантия грехи все покрыла, да горюет, сердешный, что дядя Михаил заставил его слишком рано принять монашеский постриг.
Конюший сел рядом с возлюбленной, всеми ласковыми и нежными словами старался ее успокоить, но это ему никак не удавалось. Она все рыдала и билась в его объятьях, лепеча о своих плохих предчувствиях. У Ивана самого от жалости и нежности к Елене кружилась голова, и рвалось на части бешено стучащее сердце. Ему становилось невыносимым это тайное свидание. Наконец, он собрался и спросил:
Что же нам делать, любовь моя?.. Он взял Елену за руку и положил ее на сердце. Не плачь только, умоляю Оно рвется на куски Скоро там ни одной здоровой частицы не останется
Обливаясь слезами, рыдая и произнося несвязные фразы, странные слова, она встала, походила по палате. Успокоилась. Подошла к иконе и долго и беззвучно молилась.
Подошла к любовнику с красными сухими глазами, села напротив. Не произнесла ни словечка ждала от него. Но Иван тоже молчал, не зная, что говорить, чем утешать. Он уже думал, как привлечь ее к себе на грудь, успокоить, если получится. Вдруг она стремительно отшатнулась от него, блеснула угасающей шаровой молнией, готовой исчезнуть, но еще удерживающей заряд энергии и жизни.
Я все решу сама сказала она тоном, не терпящим возражения. То уже не твое дело
Прости, милая Он попытался взять ее за руку, но она отдернула ее. И что-то мгновенно, как будто какая-то электрическая искра пробежала по ее и его руке; так что оба вздрогнули одновременно.
Я знаю, что говорю, конюший Иван Федорович Овчина-Телепнев-Оболенский сказала она жестко. Слушай и запоминай.
Слушаю и запоминаю
Все надо обставить так, мол, опасаясь за свое влияние при дворе старший регент Михаил Львович Глинский потребовал от племянницы, великой княгини, чтобы та удалила от себя фаворита Только в этом причина конфликта, запомни, Иван. О нашем ребенке недолжна знать ни одна живая душа Об этом знает еще только дядюшка, но своим знанием, советами, скопищем каких-то страшных иудейских тайн он обрек себя на вечное молчание Ты меня понял, Иван?..
Понял, великая княгиня
О ребенке нашем ни звука Дядя не враг себе и племяннице, чтобы распространять слухи непотребные Все должно на боярском разбирательстве представлено тобой так, что влияние на великую княгиню ее дяди Слышишь, Иван, дяди, а не твое приобрело политический характер Учти, что пока у регента дяди Михаила гораздо больше врагов, чем у конюшего, потому тебе и все карты в руки Используй ситуацию против дяди Свидетельства Юрия Дмитровского против него бесполезно использовать А вот свидетельства князя Андрея Старицкого, боярина Михаила Захарьина, вместе с показаниями врача Николая Булева пригодятся в разбирательстве твоей Думы Как Михаил Глинский опоил ядовитым зельем умершего государя Василия Ивановича