Ну, за сына твоего и супругу, знамо дело, поручусь дернув щекой, проговорил Иван Овчина.
Хоть за это благодарствую Только учти, князь, поручившись за безопасность супруги и сына, а меня обрекая на темницу и смерть неминучую, подумай, ты ведь закладываешь разрушительное орудие под престол московский Ведь оставшиеся в живых княгиня Ефросинья Хованская и сын мой, князь Владимир Андреевич Старицкий после заключения меня в тюрьму и скорой гибели там меня навеки вечные не простят погибель отца государю, моему племяннику Ивану Васильевичу И снова жди преступлений, новых злодеяний, отравлений и заговоров против государя, членов его семьи Всего-то последних Рюриковичей из веточки великого князя Дмитрия Донского победителя тата раз, два и обчелся И между ними одно зло, кем-то огнем раздуваемое, на радость врагов Руси Не любим мы, князья русские, друг друга
Болью мне все, что ты мне рассказал, князь Андрей, отозвалось в сердце и душе Страшной болью и насчет стравливания и уничтожения последних Рюриковичей, и насчет Михаила Глинского, и насчет его племянницы, которая дороже мне собственной жизни Может, ты и прав в своих подозрениях и обвинениях, только чего тебе в твоей Старице не сиделось, подался ты воду мутить Скажи, хоть кто тебя подбил из Московских бояр Скажешь, чтобы знать откуда угроза престолу исходит, про интриганов против великой княгини Елены, тогда и слово дам за тебя клятвенное
Дай подумать
Конечно дам Неужто мне кровь русскую проливать охота
Тогда тебе придется одно слово клятвенное дать, что не сделаешь вреда тем боярам, которые меня подбили на выступление из Старицы А другое клятвенное слово о безопасности моей семьи ты положишь на договорную грамоту Сам знаешь, на Руси говорят: что написано пером, не вырубишь топором
Хорошо, князь Андрей
Вот, давай, брат Иван, все хорошенько обдумаем и составим наш договор, чтобы тебе было чем отчитаться перед великой княгиней Еленой и государем-племянником Иваном Васильевичем
Князь Иван, подписав договор в местечке Тюхли, дал твердое княжеское клятвенное слово, что дороже митрополичьего, и прибыл в Москву со своим поручаемым Андреем Старицким, распустившим по такому случаю свои мятежные полки.
Но правительница Елена не утвердила договора своего фаворита и сделала публично перед боярской Думой конюшему Ивану Федоровичу Овчине-Телепневу-Оболенскому строгий жестокий выговор, зачем без ее приказания дал клятвенное слово князю Андрею Старицкому и поручился за безопасность его самого и семьи его
Андрей Старицкий был заключен в тюрьму, где и повторил участь старшего брата Юрия Дмитровского, умер в тесной палате «в железах», через несколько месяцев, в 1537 году. На Андрея надели не только цепи, но и подобие железной маски «тяжелую шляпу железную», что оказалась пострашнее, чем знаменитая более поздняя «железная маска» времен Людовика Четырнадцатого.
Однако в отличие от дяди правительницы Елены, Михаила Глинского, Андрей Старицкий, умерев насильственной смертью, был с честью и со всеми торжественными почестями, положенным членам правящей династии, был пышно похоронен. Место его погребения было более чем достойное церковь Архангела Михаила, где покоились останки всех московских великих князей и их близких родичей.
Жена опального князя Старицкого Евфросиния Хованская и четырехлетний сын Владимир Старицкий, как пособники мятежника, временно были посажены в тюрьму. Но еще более страшная участь постигла боярских сынов и дворян, принявших сторону князя Андрея Старицкого, обладавшего законными полномочиями старшего из регентов. За разделение его особого мнения о судьбах престола и государства по «великой дороге» от Москвы до Новгорода именем юного государя Ивана расставили виселицы, на которых повесили новгородских и прочих мятежников
Конюший Овчина давно хотел переговорить с великой княгиней и юным государем насчет попрания его клятвенного слова князя и главы боярской Думы. Ему это удалось сразу же после заключения в темницу Андрея Старицкого.
Вот и поймал ты меня, государь, на нарушении данной мной клятвы твоему дяде Андрею сказал конюший и прямо поглядел в глаза семилетнему Ивану. Считаю, что потерял уважение в твоих глазах, государь, и в глазах твоей матери
Великая княгиня, увидев, как дрогнули губы у сына, и как он стыдливо отвел глаза от смелого, честного воеводы, решилась вступиться, не осознавая толком, за кого за сына или обесчещенного по разумению дяди государя Андрея любовника.
Великая княгиня, увидев, как дрогнули губы у сына, и как он стыдливо отвел глаза от смелого, честного воеводы, решилась вступиться, не осознавая толком, за кого за сына или обесчещенного по разумению дяди государя Андрея любовника.
Ты, князь Андрей, многое сделал, чтобы отвести угрозу от престола со стороны мятежника Только никто тебя не уполномочивал давать личные гарантии насчет его неприкосновенности и безопасности.
А епископа Крутицкого тоже никто не уполномочивал именем митрополита ручаться за безопасность приезда князя Андрея в Москву? тихо, но со скрытой угрозой в голосе спросил Иван Овчина.
Великая княгиня вспыхнула румянцем, и это не укрылось от внимания наблюдательного сына.
Это правда, матушка, насчет обещаний епископа Крутицкого Досифея дяде Андрею?.. также тихо, только надломлено со слезами в голосе спросил обескураженный царевич Иван.
Великая княгиня не собиралась щадить ни фаворита, ни юного государя, без тени усмешки или нравоучения твердо сказала:
Правда, сын
Глядя то на опрокинутое лицо мальчика, то на удрученно покачивающего головой любовника, она, теряя самообладание, добавила:
Так было надо. снова обвела суровым взглядом двух Иванов и уже с внутренним напором произнесла. Ради спокойствия в государстве, ради прочности престола великокняжеского
Неужели нет других способов тушить междоусобия, обуздывать зло, чтобы одному человеку надо давать клятвенное слово, а другого заставлять это клятвенное слово нарушать?.. спросил потрясенный царевич.
Престол многому еще научит сказала, не глядя сыну в глаза великая княгиня Елена.
А я запомнил от покойного отца Василия только один завет царевич нахохлился, раскраснелся и с превеликим недовольством глядел и на мать, и на конюшего, вместе виноватых в нарушении священного княжеского слова. И то этот завет был передан ему отцом, моим дедом Иваном Великим Гласит он: «Княжья воля до тех пор равна воле Господней, пока она опирается на силу правды и чести, а не на силы лжи и бесчестия» Отец говорил, что ему не всегда удавалось следовать завету Ивана Великого, но надеялся на меня, что мне это удастся
Пусть удастся тебе, княже сказала, уже смягчаясь, Елена. Только надо еще дорасти до этого, не будучи поверженным твоими врагами и недругами Думаешь, мне легко даются жестокости, творимые твоим именем Нет, милый, только боюсь, нельзя править по иному, когда так хрупки мир и спокойствие на престоле московском
Нависла глубокая тишина, усугубленная продолжительным молчанием
Маленький царевич еще многого не понимал в страшном взрослом мире, о многом не догадывался. Но из последних общений с расстроенным конюшим, оказавшимся в положении обесчещенного лукавца перед опальным дядей Андреем и перед многими боярами в его Думе, понял уже нечто совершенно для него ужасное. А это тяжелое объяснение втроем только усугубило тяжелые мысли. За четыре года материнского правления именем его, государя Ивана Васильевича, после смерти отца, заключили в тюрьму ради умерщвления двух его братьев Юрия, Андрея, дядю матери Михаила Глинского, обесчестили «торговым» наказанием кнутом множество знатных родов боярско-княжеских, среди которых находились князья Оболенские, Пронский, Хованский, Палецкий и другие
«Что на этом фоне нарушение клятвенного слова конюшего? спрашивал себя царевич. И все же он мучится, переживает, что предстал в чужих глазах лукавым обманщиков А благие порывы его чисты и прекрасны хотел не допустить пролития русской крови Только, видать много ее должно пролиться, чтобы слова клятвенные никогда не нарушались»
А Иван Овчина смотрел на свою возлюбленную и думал: «Конечно, мне придется простить ее за то, что вынудила меня похерить священное княжеское клятвенное слово, который умный Андрей Старицкий ставил гораздо выше слова митрополичьего, тем более из уст красномордого лукавца Даниила Все ли простительно? Но надо смириться и понять тревогу ее, когда опасаясь гибельных действий дяди и слабости в малолетстве его племянника, возлюбленная и правительница посчитала жестокость к деверю и любовнику твердостью Но такая жестокая твердость, основанная на усердии в делах добра, необходима иногда для прочности престола и государственного блага. Но как хрупки государственные блага, если у подданных юного государя, ради которого творятся жестокости и рвутся на кусочки скрепленные клятвенным словом чести договора, рубчики на сердце и горечь на душе Если все творимое ради прочности престола с малолетним государем оборачивается боярской и народной ненавистью И зло правительницы сочетается с нежным даром любви беззаконной ко мне, ее тайного возлюбленного Боже, мой, как все хрупко, грешно и странно»