Я согласен. Только что мне делать дальше? Потину что ли позвонить?
Сохрани Боже, О, матка боска! начал сокрушаться Квасневский. Ты же западник, европеец, цивилизованный человек, ну сделал уже одну непростительную ошибку, отказался подписать соглашение об ассоциации с Евросоюзом, но не делай вторую, еще более грубую ошибку. Зачем тебе звонить в Россию? Да, Россия враг Запада. И Америки. Это агрессивная страна, а Потин, только между нами, узурпатор. Зачем ему звонить? Я тебе дам лучший совет. А завтра приедет Эштон, уж онато мастер в таких делах. Куда там Потину до Эштон? Да у нее зубы, как у пантеры. Достаточно одной улыбки, чтоб в штаны наложить.
Правда, что ли? А что я буду делать завтра? Она меня сожрет. Ты, Квасневский, не оставляй меня одного. И вообще, будь моим советником на период мирной революции. Она должна скоро кончиться, и я тебя приглашу в баньку, а там клубничка, как, а?
Вошел, запыхавшийся Ефремов.
Виктор Федорович, беда. Пролилась кровь. Во время захвата киевской администрации один бандеровец по фамилии Сапка поцарапал щеку и палец. Несколько капель крови потерял храбрый боец. Все телеканалы Украины, Европы и Америки трубят об этом всю ночь, все утро и весь день. Они винят вас. Называют вас убийцей. Инна Богословская в знак протеста вышла из нашей партии.
Несколько капель крови, ты говоришь? Да вся революция не стоит одной капли крови! Ты это передай по всем каналам телевидения. Так и передай: это сказал президент Янукович. О, Боже мой! Я действительно убийца. Завтра прилетит Эштон с зубами львицы. Да она меня сожрет. Хотя, постой, постой. Не я же отдавал приказ царапать палец бойцу. С меня взятки гладки. Это же Попов виноват. Инцидент произошел в Киеве, а кто мэр Киева? Попов. Пусть он и отдувается. Уже отдувается: я его на днях уволил. Аннушка, где ты? Заготовь еще один указ о повторном снятии Попова с поста мэра столицы. Я его тут же подпишу. И начальника милиции тоже. Прохвосты. Говорят, бандеровцу и личико поцарапали, ах ты, Боже ты мой! Еще этого нам не хватало!
А я уже заготовила второй указ, сказала Анна Герман и положила папку на подпись президенту.
Погоди, погоди. А начальника милиции города Киева? На него тоже такой указ распространяется. Он уже был подписан?
Дважды, Виктор Федорович. Боже, как мне вас жаль, сказала она, а про себя добавила: так тебе и надо, изменник.
Ну, и помощник у тебя, сказал Квасневский. У меня такого не было.
Мэр Киева Попов уже знал, что он уже не мэр, и не стал знакомиться с Указом в третий раз.
Мэр знал, а президент не знал, что он впервые подрезал сук, на котором сидел: с этих двух Указов и началось его падение, которое уже невозможно было остановить.
2
Недальновидный президент Украины, у которого все силовые структуры были в руках и которые могли смести майдановцев за десять минут, думал, что пришли хорошие ребята, они покричат, пошумят и разойдутся. Он не знал, что это обученные боевики не хуже бойцов Алькаиды, что галичане почти единый стальной кулак, что неофашизм достиг апогея и стал покорять Киев. И потому президент благодушествовал. Ему позвонили земляки из Донецка.
Виктор Федорович, может, приехать и подсобить? Мы можем тристапятьсот тысяч прислать.
Ну, это много. Достаточно пять. Вас же надо кормить, устраивать ночлег. Что ж! Пусть приедут и наши ребята, отдохнут. Только с митингующими не вступать в конфликт, надо все завершить мирным путем, а то меня уже замучили руководители из Евросоюза, да из Америки. Понимаете? Америки! У меня сразу начинают дрожать колени, когда оттуда раздается звонок. И представляете, мне даже стали угрожать. А я всем отвечаю: пробачте, виноват. Пролилось несколько капель крови и всем сказал: никакая революция не стоит одной капли крови, а тут три капли, пробачте.
Дончане, харьковчане приехали в Киев, расположились в ста метрах от галичан, у которых уже было все подготовлено: палки, биты, тысячи бутылок с горючей смесью дурно пахли, моча и даже фекалии по углам издавали отвратительный запах, да и сами бойцы были похожи на дикарей индийской пустыни. Зато у дончан, харьковчан были поставлены хорошие палатки, кухня, бутерброды, столы и маленькие столики, словом восточная интеллигенция показала галичанам, что она совсем не такая, как ее представляют нацисты галичане, называя быдлом и алкашами.
Поддавшись благодушию своего любимого президента, обитатели востока пробыли два выходных дня, потом демонтировали свой палаточный городок и разъехались по домам. Больше никто из них не приезжал. Президент был спокоен, и это спокойствие передавалось и его землякам.
А галичане не дремали. Они разослали во все крупные города юго¬востока своих представителей, даже мальчишек школьного возраста с битами в руках, с заточенной арматурой, в масках, громкими голосами и небывалой решительностью. Города стали вздрагивать при появлении фашиствующих молодчиков: жители, старики и старухи, мужчины и женщины, начали прятаться по углам, запирать двери квартир и задавать себе вопрос: Боже, что происходит? Они бы, может и сказали: стоп, мальчики, и эти мальчики дрогнули бы и побежали, но их, жителей миллионных городов, некому было организовать, не было вожака, а сами они разбрелись как овцы, когда в стаде нет ни одного барана.
Галичане ожидали движение масс на Киев, ведь у них только четыре области, а у тех двадцать областей, да и города в несколько раз крупнее. И здесь они предусмотрели. Впрочем, не сами: дядя Cэм подсказал. Он составил план, этот план был засекреченный и передавался только выдающимся людям Вальцманенко, Яйценюху, ПаруУбию, Трупчинову и любимцу Яркушу. За сто двести километров от Киева они блокировали железные и шоссейные дороги и выставили боевиков на посты контроля, избивая прибывающих.
Галичане не жалели женщин. Они хорошо помнили, как после войны их вожак Степан Бандера, вспарывал животы беременным женщинам, извлекал малышей еще живых, отрезал им головы и кидал на грудь матери. Мужчинам рубили уши, отсекали язык и собственными кишками привязывали жертву к дереву. Истинные рыцари двадцатого века.
3
В Киев приехала Виктория Нудельман. Она привезла 27 миллионов долларов на нужды революции и большую сумку с пирожками непосредственно для революционеров. Известную особу в аэропорту встречал посол Пейетт и премьерминистр Волчек, недавно назначенный Януковичем.
Пейетту она разрешила поцеловать себя в щеку, а Волчеку протянула всего лишь мизинец. Посол Пейетта прибыл на своей машине, а премьер Волчек на своей. Обе машины были приблизительно одного класса. Она колебалась, куда сесть.
Поехали, президент ждет вас, сказал Волчек.
Президент? Он ждет? Президент Янкоковитч? Я не планировал встреча с президент Янкоковитч. Я планировал встреча с сольдат революшэн. У меня полный сумка пирожок, мне надо раздать этот пирожок на Майдан. Пейетт, поехали на Майдан.
Пирожок этим дебилам? Такая красавица и пирожок дебилам! Помилуйте, Нула, произнес Волчек и даже не улыбнулся.
Посольская машина взяла курс на Майдан, а Волчек, шокированный поведением дамы, у которой все время дергалась нижняя губа в преддверии массажа пирожка, вернулся на рабочее место. Помощник Нудельман таскал сумку, полную настоящими пирожками, приготовленными самой Нудельман еще в Америке и потому такими популярными на Майдане. Майданутые получали по одному пирожку, сушили его, заворачивали в вату и посылали в Галичину в местные музеи. А некоторые просто проглатывали и становились американцами.
Кушать, кушать пирожок оф Америка. Я сегодня привез, говорила Нудельман, доставая пирожок из сумки.
Могла бы подарить и тот пирожок, что у тебя в трусах, я бы хорошо провел массаж. У меня давно не было бабы, произнес в полголоса один из руководителей бандеровцев.
Ти есть Яркуш? Я тебя немного понимайт, я есть выходец из Россия. Мой дед был из России.
Так ты москалька? спросил Яркуш.
Я есть американка. За свой предок я не отвечайт. Бери еще один пирожок.
А как насчет того пирожка?
Ти есть хулиган. Ми идет дальше. Потом идет на Пару Убий.
Бандеровцы на Майдане узнали, что перед ними американка, стали ее обступать и кричать: хайль Америка.
Ти брать пирожок, вкусный пирожок, оф Америка пирожок. Это есть не русский пирожок, им нельзя отравиться.
На нее готовы были наброситься все бойцы палаточного городка, но было приказано не покидать насиженные места, поэтому Нудельманд раздала пирожки в спокойной обстановке. Это было показано по всем каналам телевидения Америки и Евросоюза как жест доброй воли. Америка намекала на то, что она всегда будет кормить бандеровцев пирожками, и они не должны беспокоиться о своей судьбе.