В аэропорту два друга уже ждали его.
Может, мы примем участие в съезде юговостока? сказал Виктор Федорович.
Но нас туда никто не зовет, с грустью произнес Пшонка, теперь уже подвешенный Генеральный прокурор неньки.
А что делать дальше?
Бежать.
Куда?
В Россию.
Тогда в аэропорт, предложил Пшонка.
Где водитель?
Я здесь, сказал Костя.
Костя, знаешь, ты без моей команды никуда не уезжай, договорились?
Есть, Виктор Федорович, никуда не уезжать.
В аэропорту Борисполь уже дежурили бойцы Степана Бандеры с повязками на руках. Один из них в форме воина УПА подошел к Януковичу, развернул удостоверение и сказал:
Ваш самолет национализирован, добирайтесь, куда вам нужно пешком. Слава Украине!
Я законно избранный президент, вы не имеете права, на каком основании?
Если будете много говорить, я вас сейчас арестую и доставлю в Киев в наручниках.
Молодой человек, не будем накалять обстановку, она и так накалена, у меня здесь много телохранителей устроим пальбу, если хотите.
Обойдемся без пальбы. У меня приказ: в самолет не пускать.
Костя, заводи мотор, сказал теперь уже бывший президент.
Когда все уселись, Виктор Федорович повернулся к своим соратникам и сказал:
Ребята, садитесь на поезд и в Москву. У тебя, Захарченко, пограничники свои люди, они вас пропустят, а я позвоню в Москву.
Да уж давайте вместе, сказал министр МВД Украины.
Пировать так вместе, погибать так вместе, подтвердил генеральный прокурор Украины Пшонка.
Согласен, произнес Янукович и нажал на волшебную кнопку.
Я у телефона. Какие проблемы, Виктор Федорович? спросил президент России.
Владимир Владимирович, речь идет о моей жизни и смерти, спасите, если можете. Со мной тут еще несколько человек.
Подожди несколько секунд, я свяжусь кое с кем.
Виктор Федорович напряженно ждал, не отнимая трубку от уха.
Значит так. Сейчас в Москве 19 часов. Ты со своими друзьями двигайся в сторону Крыма, а там в Севастополь в бухту Черноморского флота. Мы тебе выделим охрану. Вертолеты будут тебя сопровождать на низкой высоте, чтоб не боялся, это свои. Я не буду ложиться в эту ночь, пока операция не завершится полностью. У тебя бронированный Мерседес?
Так точно.
Тогда на связи. Если что срочно звони. Я подниму самолеты, выброшу десант.
Все ребята, мы спасены. Костя, на заправку, а потом в Крым.
Друзья обнялись и расцеловались. Захарченко, грозный министр, прослезился.
Все будет в порядке, не переживай. Мы еще вернемся в Киев и займем свои кресла. Это все временное явление. Ну, просчитался я, поверил этим проклятым швабам, а они оказались подлыми предателями. И эта сука Нудельман, что разносила пирожки по Майдану. Обманули, воспользовались доверчивостью. В жизни им не прощу, им нет прощения. А то, что я не подписал приказ о применении силы. рука не поднималась. И на этих руках нет крови. И хорошо. Совесть не будет мучить.
10
Виктор Федорович, как будто все еще президент, и подумать не мог, что его дом уже грабят: бьют посуду, окна, стоят в очереди, чтоб обгадить золотой унитаз, вытирают свои грязные сапоги о дорогие ковры и мочатся в позолоченные чашки, что под стеклом в дорогих сервантах. Гунны двадцать первого века стали еще гаже и безнравственнее, чем в древности.
Во дворце президента побывал и Яркуш, руководитель правого сектора. Он не мог отказаться от такой экскурсии. Его опытный воровской глаз задержался на дорогом внедорожнике стоимостью в шестьсот тысяч долларов. Ключи к нему были найдены в сейфе, распиленным болгаркой. Ему предложили два ящика посуды из дорогого хрусталя.
Нет, никуда мы не уйдем из Майдана. Майдан станет стартовой площадкой для завоевания кресла президента, сказал себе Яркуш и дал команду своим куклам вернуться на прежнее место.
Пусть эти три еврея пока верховодят, а там посмотрим.
Яйценюх в это время орудовал в президентском дворце, где не было никого: ни президента, ни его подручных. Увидев на столе массу молчавших телефонных аппаратов, он снял трубку и стал ждать ответа.
Американская разведка слушает, ответил Наливайразливайченко.
Ты должен наблюдать за Януковичем, повелительно произнес Яйценюх. Где он сейчас?
А я наблюдаю.
Пусть эти три еврея пока верховодят, а там посмотрим.
Яйценюх в это время орудовал в президентском дворце, где не было никого: ни президента, ни его подручных. Увидев на столе массу молчавших телефонных аппаратов, он снял трубку и стал ждать ответа.
Американская разведка слушает, ответил Наливайразливайченко.
Ты должен наблюдать за Януковичем, повелительно произнес Яйценюх. Где он сейчас?
А я наблюдаю.
И где он сейчас?
Похоже, он движется в сторону Крыма.
Надо догнать его кортеж, остановить, арестовать и вернуть в Киев в наручниках, советовал будущий премьер.
Я думал об этом и уже предпринял коекакие меры. Похоже, мы одинаково стали думать. Но мне только что доложили, что его сопровождают российские вертолеты, они его ведут.
Все равно действуй. Вот и Коган здесь, то бишь Трупчинов, наш пастырь. Он такого же мнения, верно я говорю, дорогой пастырь.
Господи помилуй!
Ты слышишь? Действуй, давай.
Слава Украине! произнес Трупчинов, как бы продолжая пение.
Удар под дых, добавил Клочка, тоже появившийся внезапно, поднимая свой здоровенный кулак. А знаете ли вы, робята, что мы победили. Без единого выстрела. Это настоящий нокаут. А где Виктор Федорович, какая нам разница? Он уже подписал себе смертный приговор. Он больше не президент. Нам теперь следует поделить власть. А завтра Верховная Рада его утвердит. Ты на что претендуешь, Яйценюх?
Если можно, должность премьера меня бы устроила, поскольку это теперь почти глава государства. Но вы не шутите? Вы говорите правду? Не омманывайте меня, я плохо стал засыпать. Так долго шел к этому креслу, а теперь и вовсе не засну.
И я хочу должность, сказал Тянивяму. Скажем министра обороны. Сколотил бы шестимиллионную армию и на Москву, всех москалей перекрошил бы, они нам мешают, согласитесь, ребята.
Мне кажется, тебе надо оставаться руководителем нацистской партии. За ней будущее. Уже к следующим выборам ты можешь занять первое место и тогда президентское кресло в твоих руках.
А ты, Виталий, куда?
Я попытаюсь в президенты, на худой конец в мэры Киева подамся, сказал счастливый Клочка.
Не надо забывать и такой вопрос. Все кресла, кому что достанется, распределяет Нудельман, наш великий друг. Они вдвоем с Бардаком обсуждают кандидатуры на тот или иной пост.
Мы с этим согласны, завопили все члены хунты.
На следующий день Яйценюх в шесть утра уже был у стен Верховной Рады. Дверь еще была закрыта, дежурный в глубине за дверью еще посапывал, но Яйценюх не выдерживал. Он стал стучать в дверь сначала пальцем, потом кулаком, потом ногой. Дежурный проснулся и вместо того, чтобы открыть, нажал на кнопку вызова. Тут же явились два амбала в форме, набросились на Яйценюха и скрутили ему руки.
Я будущий премьер, заревел Яйценюх. Отпустите меня, иначе я вам уменьшу зарплату в два раза.
Пошли с нами, сказали стражи порядка.
Там, в кармане внутри пиджака удостоверение личности, прочитайте, коль не верите.
А может, того, давай проверим, предложил один, заламывая ему руки.
Мы тебе ломаем руки в твоих же интересах, сказал второй страж порядка.
Я понимаю, но не делайте больно. У меня кипа бумаг, я не смогу их подписать.
Наконец вытащили удостоверение депутата Яцек. Точно он.
Так ты Яйценюх? Ну, тогда свободен. А мы думали Янукович, который в бегах.
Это его сын. Я очень рад. Наконецто младшего загребут, а за сыном и отца туда же. Срочно открывайте дверь, меня уже ждут.
Юля, что ли?
Нет, Юля все еще сидит, но сегодня мы ее освободим, примем закон.
Время, как известно, бежит быстро. Депутаты расселись, но часть зала осталась пустой. Председателя Верховной Рады Рыбака тоже не было. Некому вести заседание. Бандеровцы начали шуметь. Тут поднялся Трупчинов и сказал:
Пановы депутаты, кто знает, где наш президент? Я ему тут названиваю, хочу вызвать его на дружеский разговор о передаче полномочий Верховной Раде, а его телефоны молчат. По всей вероятности он сбежал из страны. Нет у нас президента.
Депутаты от партии президента опустили головы. Эта фракция насчитывала 185 депутатов, она была самая крупная в парламенте, а теперь сидело в зале меньше половины. Богословская, сбежавшая недавно, жалась к великану Тянивяму, остальные у остальных дрожали руки и коленки. Из этих рук ускользала (ускользнула) власть, эта ненадежная мачеха.