Сергей держал штурвал вертолёта. Только что летчик-инструктор посадил его на место второго пилота и передал управление красивейшей машиной Ка-32. Вертолёт летел вдоль горы Фишт, которая выделялась на фоне горной гряды большим красным пятном. Местная легенда гласила, что именно к этой горе был прикован древнегреческий герой Прометей, осмелившийся похитить огонь Гефеста и передавший его людям. Именно здесь Прометей терпел бесконечные мучения, когда к нему прилетал орёл и выклёвывал его печень. Большое красное пятно на горе сквозь века несло память о мучениях титана.
Чувство первого полёта переполняло Сергея, но пятно не отпускало, притягивало к себе взор. Красивая легенда манила. Сергей предложил подлететь поближе и перемахнуть гору сверху. Но легендарный ас-инструктор велел оставаться на курсе и поведал другую, не менее кровожадную и не такую далёкую историю, случившуюся в этом месте.
Не надо туда лететь. В прошлом году вертолёт с опытнейшим экипажем разбился именно в этом месте. У горы появляются внезапные сильные восходящие потоки. Экипаж такого же красавца Ка-32, подлетев близко к горе, попал в сильный, внезапно возникший восходящий поток, который бросил вертолёт на гору. Вертолёт разбился и упал в ущелье на глубину 120 метров, куда практически не поступает свет.
Он назидательно продолжил:
Пилот при полёте в горной местности должен учитывать особенности горного микроклимата и воздушных потоков. Ветер в горах дует не так, как внизу.
Мобильный заиграл известную с детства мелодию из мультфильма «Ну погоди!». Это означало, что разговор предстоит с генеральным. Сергей передал управление командиру и ответил на звонок.
Тебя срочно вызывают в Москву, к акционеру, сразу же, без предисловий, сообщил шеф.
Что случилось?
Я сам ничего не понимаю. Срочно и всё. Билет на самолет я тебе уже купил, рейс через час. Так что лети сразу в аэропорт.
Командир запросил «добро» на посадку вертолёта в аэропорту, но аэропорт отказал. Возникал риск не успеть на рейс.
Вызывай такси, командир указал адрес в городе Сочи, это недалеко от аэродрома, и пробок там не будет, успеешь. Заодно отработаем с тобой заход на посадку по-афгански. Принимай управление.
Вертолёт подлетал к месту. Добрыгин уже видел внизу прибывшее такси. Таксист стоял рядом с небольшой площадью, с высоты она показалась Сергею слишком маленькой для Ка-32.
Давай, как я тебя учил, заходим с боевого разворота, прозвучал в наушниках голос командира.
Руки и спина мгновенно взмокли. Сознанием Серёга понимал, что не один в машине, есть кому помочь, но одно дело когда тебе рассказывают, инструктируют, и другое делать всё самому. Обернулся назад, посмотрел на техника. У того был совершенно спокойный взгляд, как будто вертолётом управлял не новичок. Эта уверенность успокоила.
Под ошарашенным взглядом таксиста вертолёт, резко спикировав и развернувшись в воздухе, мягко коснулся земли. Сергей понимал, что этот сложный и эффектный манёвр сделал не он, он только слушал командира и немножко сам в нём участвовал, но от того, что Сергей только что пережил, чувства переполняли, хлестали по нему, ослепляли радостью, окрыляли.
Сергей снял наушники, выскочил из вертолёта и бросился к такси времени до вылета оставалось совсем мало. Вертолёт мгновенно взмыл в воздух, набирая высоту, и оставил его наедине с таксистом.
В аэропорт, и как можно быстрее! бросил Сергей ошалевшему парню. Сможешь так же быстро и эффектно? Только смотри без аварий, без ваших джигитских штучек.
Таксист всю дорогу не мог отойти от увиденного: впервые он подбирал пассажира не с обочины у дороги или с адреса в этот раз пассажир свалился к нему, в прямом смысле слова, с неба. Парень больше смотрел не на дорогу, а на Добрыгина. Сергей сидел на заднем сиденье, и поездка по городу с водителем, чья голова постоянно была повернута назад, сильно напрягала.
В Москве сообщили о переводе в «Русмашимпорт», даже не особо интересуясь согласием, то есть совсем не интересуясь. А ему так хотелось получить корочки пилота, и это было так реально! Да и вертолётная компания уже была вытащена из долгов, впереди маячила спокойная интересная жизнь. Но решением начальства крылья были подрезаны, и планы по освоению вертолёта накрылись.
Оказалось это Давыдов настоял на переводе Добрыгина в «Русмашимпорт». Мол, имеется многолетний опыт в экономической и финансовой сферах, в финансовом оздоровлении и восстановлении компаний. Ему бы тогда прислушаться к звякнувшей в душе струнке, ещё с Афгана предупреждающей о близкой опасности. Упереться бы всеми руками и ногами. Разве мог Добрыгин знать, что решение о переводе изменит всю его жизнь, затянет на долгие десять лет, сыграет незавидную роль в его судьбе. Разве можно всё, что случится в последующем, было предвидеть Компания собралась интересная, все уже знали друг друга, не были молодыми и непугаными воинами, и это обнадеживало.
Оказалось это Давыдов настоял на переводе Добрыгина в «Русмашимпорт». Мол, имеется многолетний опыт в экономической и финансовой сферах, в финансовом оздоровлении и восстановлении компаний. Ему бы тогда прислушаться к звякнувшей в душе струнке, ещё с Афгана предупреждающей о близкой опасности. Упереться бы всеми руками и ногами. Разве мог Добрыгин знать, что решение о переводе изменит всю его жизнь, затянет на долгие десять лет, сыграет незавидную роль в его судьбе. Разве можно всё, что случится в последующем, было предвидеть Компания собралась интересная, все уже знали друг друга, не были молодыми и непугаными воинами, и это обнадеживало.
Приоритетным направлением деятельности общества были определены возврат незаконно отчуждённых активов, потерянных в 20042007 годах, и восстановление коммерческой деятельности предприятия.
Афганистан
Афган в воспоминаниях всегда ассоциируется с жарой, но в день той операции жары не было. Январь, в горах холодно, особенно ночью. Связистам хорошо, в их КУНГах-радиостанциях тепло, а пехота, сапёры, десантура грейся у буржуек, у костров, жмись теснее.
Накануне выезда на операцию был строевой смотр. Командир очень доходчиво ставил задачу убывающим на боевую операцию девятерым таким же «дисциплинированным», как наш воин, дембелям: «Всем желаю вернуться живыми и без потерь, ну, а если что без обид».
Солдат его понимал. Это было честно. Он не был образцовым солдатиком, который сидит в штабе и преданно заглядывает в глаза любому офицеру. Не был паинькой, а за «боевые» хватался охотно, даже жаждал их, ему этот драйв был нужен, ему его не хватало.
Казарменные будни это было не его. Сидеть в казарме, когда за «колючкой» гремела войной Чарикарская «зелёнка», пылила колоннами трасса Хайратон Кабул, было неуютно и стыдно.
Свою опасную ратную работу сапёра он знал досконально, потому что тонкости военной специальности постигались и оттачивались им не на учебных, а на боевых минах, что придавало уверенности и хладнокровия при несчётных минированиях и разминированиях бесконечных дорог, горных троп и всевозможных ловушек. Хитрости многообразных взрывных устройств не были для него неразрешимой головоломкой.
После возвращения с «боевых» ему заслуженно присваивали сержантское звание, а за время нахождения в казарме так же заслуженно лишали его Он мог сказать трусу, что тот трус, независимо от звания, и это не всем нравилось. И, конечно, ничто не могло заставить его подчиняться или выполнять приказы труса. А солдаты знают всё обо всех по своему «солдатскому телефону». Он имел право на такие поступки, был, как говорится, стреляный: его солдатскую шкуру уже дырявили, имелись два боевых ранения. Однажды испугался и набросился на лейтенанта-земляка, который сказал на строевом смотре, что комиссует солдата из армии за его хромоту: он, мол, армию позорит, мол, есть в России-матушке ещё и здоровые воины. Хромота не была врождённой, она была приобретена здесь, в Афгане: не вынутые хирургом осколки от разорвавшейся мины, прочно засевшие в ноге, болезненно отзывались при ходьбе.
Вне боевого времени для солдата быстро находили замену казарме полковую гауптвахту. Сапёрный полк стоял отдельным гарнизоном, поэтому гауптвахта была своя. Вначале её роль исполняла вырытая в земле яма, потом построили помещение.
Единственное, что смущало солдата накануне этой боевой операции то, что время его действительной военной службы закончилось с последним боем кремлёвских курантов, оповестившим о начале нового календарного года. Это означало, что командир не имел законного права посылать его в бой. Но он осознавал необходимость своего участия в этом неожиданном и наспех готовившемся боевом выходе в полку прошла большая ротация личного состава, много грамотных толковых бойцов демобилизовались, а прибывшее с Союза молодое пополнение ещё было необстрелянное. Молодые солдаты были ещё напуганы свалившейся на них действительностью, они только в штатном расписании значились сапёрами, но ещё не стали таковыми по сути, им ещё предстояло пройти необходимую подготовку, обучение, знакомство с местной спецификой, плавный ввод в боевые действия. Появление таких бойцов, уже принявших присягу и готовых исполнять приказы, но с мозгами ещё недавно гражданских, невоенных людей, на этой конкретной боевой операции неизбежно привело бы к излишним жертвам.