Вышли рекордаторы акробаты, участники ролевых игр, где дамы и кавалеры менялись местами. «Кавалеры» пританцовывали, сквозь белые как снег, отглаженные блузы просвечивали рельефные мускулы, дрожали сильные икры, туго обтянутые белыми чулками будто собрались на бал.
Бык вылетал из загона как выпущенный из пращи, взметал копытами песчаные веера. Застывал с тяжёлой грацией, переступал копытами как туфельками. Крупно дрожали мышцы под лоснящейся кожей, за слюнявой мордой волочились стеклянистые нити, падали бахромой хлопья пены. Свирепо, с видом братка на районе, озирался: кто тут на меня мекает, варежку разевает, возбухает, бочку катит, батон крошит?!
Среди акробатов были и девушки, но куда делись их воспетые девичьи грация и трепетность? Валя с удивлением отметила, что на арене мужчины двигаются гораздо артистичнее и грациознее деревянно-неуклюжих напарниц. И если учесть, что в минуту опасности проявляется сущность человека, то что же выходит? Что глубоко внутри мужчины гораздо тоньше и ранимее грубых женщин?!
Танцоры делали изящные па, кланяясь, мели песок мулетами, замирали словно вкопанные, распахнув объятия навстречу опасности и смерти, кидали под ноги Даме Сердца, как бархатный плащ, свою верность, любовь и готовность умереть от её прекрасной руки, рыцарски падали на колени, но в последние доли секунды, не вставая с колен, уворачивались от пыхтящей грузной «дамы».
В принципе, Валюша, этот трюк при известных навыках повторит ребёнок, Володя отправлял в рот орехи, шумно жевал, дышал арахисом. Как бы невзначай закинул бледную безволосую руку на валик дивана. Главное, рассчитать траекторию. Бык массивен и не успевает среагировать. Вот покатите на столе подшипник
Валя неприязненно отклонилась от Володиной руки.
А попрыгунчики на арене резвились вовсю. Кое-кто ухитрялся сделать грациозный кувырок над «дамой» через спину назад. Кому-то удавалось тройное сальто боком и нырок ласточкой над необъятной тушей. «Дама» всё более свирепела, обескураженно раздувала ноздри: только хотела поднять на рога назойливого кавалеришку и нет его, уже за спиной почтительно раскланивается с публикой и со всех ног удирает за перегородку. Особым шиком считалось после исполнения трюка равнодушно и не спеша покидать арену, не оглядываясь что там сзади.
А знаете, Валечка, сколько им за выход платят? По полмиллиона евро. У меня друг был спортсмен, всё качался в тренажёрном зале, мышцы во. А поговорить не о чём, ума, извините за выражение, с детскую пипку. В литературе, Чехов там, Мандельштам ни бум-бум. Космос, квазары, сингулярность, точка не возврата глазами хлопает. А бросил качаться всё обвисло, смотреть неприятно.
Валя подалась вперёд, чтобы даже боковым зрением не видеть Володю. Делала вид, что всецело поглощена происходящим на арене. Всё же одной «даме» удалось подцепить молодца и вволю побросать его растопыренное, распяленное тело, протащить по песку, пытаясь освободить рога. Гуттаперчевый человечек сразу обмяк, сдулся как мячик. Валя вскрикнула.
Валюша, не переживайте так. Видите, рога широко расставлены, он ровно между ними попал. И они у них подпиленные, в чехольчиках, рога-то Не уважаю я Испанию. Пустяшная, не серьёзная страна.
Надо же, а Испания в курсе? Как, бедная, живёт без Володиного уважения? В голове вертелось из классики: «Живёт у себя где-нибудь в Белеве или Жиздре и ему не скучно, а приедет сюда: «Ах скучно! Ах пыль!»
Вы в Испании были? сухо поинтересовалась Валя. («Так. Не придираться. Не копаться»).
Бог миловал. Давайте переключим, на «Домашнем» «Красотка» с Джулией Робертс. Не хотите? У, Валечка, а вы кровожадная девушка. Я ведь вижу, вы исподтишка глазки заводите кверху и вздыхаете: мол, достал комментариями Напрасно. У меня жена так же, бывало, гримаски строила.
Так он ещё и физиономист!
Потом было родео, ковбои седлали молодых бычков. Один бычок, брыкаясь, так высоко подкинул зад, что сам шлёпнулся на спину, подмяв белокурого юного всадника, почти мальчика. Трибуны ахнули.
А знаете, почему бычки агрессивные? Им под хвост, ну туда суют клубок колючего растения. Или ремнём мужской срам перетягивают, не хочешь да запрыгаешь. Ох уж эти национальные народные традиции. Адреналин, драйв, всё такое. Хотите острых ощущений идите в хоспис, верно говорю? Только что молодые, красивые и вот уже мешок костей. Кандидаты на премию Дарвина. Или взять помидорные бои (господи, он заткнётся?!) Хоть бы гнильё давили, нет, добро переводят, отборные овощи. А в Африке дети умирают. Закатали бы в банки томатный сок детишкам.
Да замолчите уже наконец! Валя всей душой сочувствовала детям Африки, но Вскочила и рванула в прихожую, сорвала пальто, не попадала в рукава. Стало страшно, что навсегда останется опутанной липкими словами постылого Володи, не выберется из проветренного, прибранного паучьего логова. В довершение у лифта, когда полезла за перчатками, из кармана выскочило кольцо, заскакало, скользнуло в тёмную шахту, звякнуло прощально. Отлично проводила старый год!
И ты убежала, а-ха-ха-ха! веселилась Зойка. В выходные они постановили ходить по десять километров. Сначала через дачи, потом сосновый бор, гора, родник. За плечами рюкзаки, в них канистры с родниковой водой: чай заваривается необыкновенно вкусный!
Сегодня Зойку вызвали на работу, Вале пришлось одной идти поддерживать ЗОЖ. Ещё в прошлый раз они приметили у крайнего домика куст черноплодной рябины, густо усыпанной ягодами. На каждой грозди конусовидный сугробик снега красиво! Сегодня, собираясь, сунула в карман пакет: чего добру пропадать? Но нужно извиниться за вторжение на частную территорию: может, спрятать под крыльцо в сухом месте бутылку коньяка? А если владелица дачи женщина коробку конфет? В итоге купила большую плитку шоколада универсальный гостинец. Крупно написала на обёртке: «Это вам за черноплодку!»
Ягоды крупные, сочные, схвачены морозом и оттого особенно сладкие, ах хороши, и в компот и в пирог. Пальцы быстро закоченели, трясла, дула на них.
Эт-то что за номер, по чужим огородам промышлять?! Солью бы из дробовика в мягкое место. А ещё приличная женщина, бородатый мужик в камуфляже щурился на крыльце.
Валя чуть пакет не уронила. Мямлила замёрзшими, чернильными от ягод губами, что, мол, никому ведь ягоды не нужны
Как не нужны? Ударит мороз птицам будут нужны. Чего вы свой шоколад суёте? присмотрелся, приказал: А ну идём в дом, еле языком от холода ворочаете. Эх, женщины, не жалеете себя.
В тесном домике топилась печь, сквозь мутное, немытое с лета окошко пробивалось зимнее солнце. Хозяин снял с Вали сапоги, натянул до самых колен, как гольфы, толстые шерстяные носки.
Ягоды в сени вынесу, раскиснут. Шоколадку сами скушаете, а с вас банка варенья или что вы там из них?
Потом они замолчали, и только переглядывались и улыбались. Он возился ставил чайник, шевелил кочерёжкой в печке, дрова потрескивали, хорошо, тепло.
Глаза у него были умные, такие и должны быть у мужчины (не путать с хитрыми). Вот богатый тот всегда хитрый (ещё Чехов сказал, дескать, велика важность миллионное дело, без особенного ума, без способностей стать торгашом). А умный это всегда добрый. Потому что злость и жадность, в отличие от доброты крайне непродуктивные чувства, высасывают энергию. Умные люди никогда не будут тратить жизнь на непродуктивные чувства.
Они по-прежнему исподтишка переглядывались, улыбались, помалкивали, будто давно знали друг друга. В конце концов, не важно, с кем можно словом перекинуться, важно с кем помолчать. Жаль, что год Быка уже прошёл. Но, право, это такие пустяки.
Меня Валя зовут. А вас?
Юра. Юра Быков.
Свадьбу назначили на лето, хотя Валя сторонница «пожить-притереться-проверить чувства хотя бы годик». Дальше нельзя было тянуть по невесте было бы заметно.
ГОЛОСА
В актовом зале наркологической клиники прохладно. Да чего там, чертовски холодно: на улице минус 27, а батареи скорее мертвы, чем живы. На вечернем стекле, похожем на чёрное зеркало, хрупкие бумажные снежинки смотрятся необычайно красиво. Никто не вырезает снежинки так старательно и любовно, как наши больные. Чем «кривее» снежинка тем больше терпения и усердия в неё вложено.
Пахнет мандаринами и хвойным освежителем воздуха. Накануне из женской палаты доносился лязг ножниц, смех: мастерили ватные снежки на ниточках, шили каскад из серебряного и золотого дождя. Почувствовали себя девчонками
Доктор, я слышу голоса.
Передо мной на краешке стула сидит худенький бледный мужчина по фамилии Григорьев. Вообще, мы все непрестанно слышим голоса. Голос памяти, голос совести (Совесть есть Бог внутри человека), голоса близких. Они безобидные и даже необходимые, если только не вещают, как демоны в зарубежных фильмах: «Убей их! Убей их!»
Со мной разговаривают, как бы это выразиться органы. Внутренние. Нет, упаси бог, не МВД. В прямом смысле внутренние: печень, желудок, почки. Кишки, извините за выражение.