Наталья Хабибулина
Тайна старых картин
Часть первая. ДВА ВРЕМЕНИ ГОДА.
Год 1910, декабрь.
В доме купца первой гильдии, Лыткина Гордея Устиновича, царила суматоха, как от нашествия Батыя: готовились к Рождеству. Во всех комнатах второго этажа большого дома со стен были сняты образа, картины, зеркала. Тяжелые шкафы, комоды и диваны выдвинуты на середины комнат. Сняты драпировки с окон и дверей. Китайские ковры и разного вида половички вынесены на большой двор, развешены по заборам и разбросаны по чистому снежному покрову: ночью выпал новый снег, прикрыв уже притоптанный и посеревший белым девственным покрывалом. Из сундуков и скрыней извлечены платья и кафтаны, праздничные скатерти и салфетки.
По комнатам, с подоткнутыми подолами, босиком, сновала прислуга и нанятые деревенские девки, таскали ведра, ушаты с водой, всюду стояли швабры, веники, валялись мочалки и тряпки. С больших стремянок протирались и мылись хрустальные люстры и тяжелые канделябры, вставлялись свежие свечи, которые будут зажжены лишь в сочельник. Весь дом пропах деревянным маслом со скипидаром, которым полировалась мебель.
Из открытых дверей нижнего этажа, где располагались комнаты прислуги, кухня и дворницкая, валил густой пар: там кухарка и две её дочери стирали белье.
Кучер Данила в окружении хозяйской детворы и кухаркиного сынишки чинил сани, чистил стойла, осматривал лошадей: Лыткин любил выехать на своей тройке в Рождественские катания, устроить экспромтом бега. В простые зимние дни купец лошадей берёг, в Собрание ездил на извозчике, или же запрягалась старая лошадь Уфимка, которая имела привычку остановиться вдруг посреди улицы и находиться в состоянии задумчивости некоторое время. Хлестать её было бесполезно, да и хозяин кучеру запретил это делать, по-своему жалея клячу. А своих рысаков под присмотром Данилы лишь водил по двору, «прогуливал».
Старшие дети, Михаил и Дарья, вместе с матерью своею Домной Кузьминишной, высокой статной женщиной, с броской красотой белого лица, ехали на рынок и в магазины за рождественскими припасами. Купить надо было много, не прогадать бы и с ценами, найти, где торговля дешевле: Домна Кузьминишна цену копейки знала, хозяйкой была разумно рачительной, чем и вызывала уважение своего мужа Гордея Устиновича, и ставилась другим в пример. Продукты всегда были свежими и первосортными, хотя порой приходилось подолгу торговаться, что у молодежи вызывало некоторое раздражение, особенно нервничал сын Михаил, студент Московской практической коммерческой академии. По его мнению, стоять возле громко спорящей матушки было не comme il faut, как он сам выражался в академии преподавали французский язык, чем молодой человек весьма гордился, и не пропускал возможности воспользоваться знанием языка. Мимо постоянно сновали хорошенькие барышни с сопровождающими их няньками и гувернантками, и, видя, как купчиха торгуется за лишний фунт мяса, прыскали в пушистые варежки и стреляли глазками на красивого студентика, который тотчас же покрывался свекольным румянцем и старался отодвинуться от громкоголосой родительницы своей.
Старшая дочь Лыткиных Дарья нрава была более терпеливого и спокойного. Девушка блистала необычайной красотой. Большие серые глаза, обведенные черными длинными ресницами, под изогнутыми, будто вычерченными бровями, алые полные губы, нежный румянец на персиковых щеках, тонкая талия и полная грудь сводили с ума всех молодых людей города, знакомых с семьей Лыткина лично или же едва знающих их.Но на взгляды, бросаемые на неё, девушка сама не обращала решительно никакого внимания. Трудно было сказать, что занимало мысли молоденькой чаровницы, но в глазах её была некая отрешенность, хотя слова матушки она схватывала тотчас же, стоило только той обратиться к дочери.
В один день куплены были лишь мясные продукты, которые заняли весь возок. За рыбой и птицей предполагалось ехать на следующий день. Сама купчиха с детьми отправилась за подарками младшим детям, прислуге и родственникам. Старшим детям подарки были куплены раньше, упакованы и спрятаны надежно в библиотеке хозяина дома. Следовало купить и множество сладостей. Без них и ёлка не украшалась.
Сама же пушистая красавица намедни была привезена из хвойного лесного бора, расположенного в семи верстах от города, и так же спрятана в дальнем подвале, за баней, куда детям строго настрого запрещалось заходить. Да никто из них и не решился бы спуститься в черную пропасть глубокого погреба, внутрь которого вели старые каменные ступени крутой лестницы. Нянька каждому из детей в свое время рассказывала ужасы об обитателях каменного мешка, хотя Домна Кузьминишна каждый раз ругала старуху за глупости, но дети слушали ту с нескрываемым вниманием, тихонько повизгивая от страха. Таким образом, тайное убежище огромной елки оставалось нераскрытым. Тем радостнее было видеть восхищение детей, входивших в зал с наряженной красавицей в первые часы Рождества.
В нашем же повествовании этот подвал с его лестницей станет частью декорации страшного спектакля, задуманного неизвестным злодеем. А пока Впереди весёлое Рождество!
Год 1955, январь
Дубовик сидел в своем кабинете. Повернувшись вполоборота, он с интересом разглядывал картину в тяжелой резной раме, стоящую на стульях у стены напротив окна.
Над головой подполковника висел лишь один портрет самого главного чекиста страны, поэтому появление странной картины в кабинете без его ведома, вызвало у него удивление и раздражение, но, по своей обычной привычке, он осмотрел полотно более внимательно, прочитал подпись автора внизу на правой стороне и задумался.
Дверь тихо скрипнула, и в проеме показалось голова Тамары Тумановой, замполита Управления.
Андрей, к тебе можно?
Тамара? Заходи! Дубовик приветственно кивнул Тумановой и рукой показал на стул у приставного стола.
Занят созерцанием художественного произведения? улыбаясь, спросила Тамара, присаживаясь к столу.
Ты, кстати, не можешь мне сказать, как это появилось в моем кабинете в мое отсутствие? наконец, повернувшись к ней, спросил Дубовик.
У нас теперь у всех есть нечто подобное: Степаныч всем разнес, нашел в подвале целую художественную галерею. Ерохин сказал, что ты сам решишь, куда её повесить. Он и занес к тебе.
Ну, то, что ей здесь не место это не обсуждаемо, Ерохину за это выговор, а вот содержание самой картины вызывает у меня кое-какие вопросы подполковник опять бросил взгляд в сторону яркого полотна. Весьма интересная вещь Загадочная Таинственная
Слушай, Андрей, что ты там опять увидел? Очередное убийство? с иронией спросила Туманова. Притягивает же тебя к подобным вещам, как магнитом! И хочется тебе мозги об это ломать? И рассуждать тут не о чем! Мещанство и не более!
Напрасно иронизируешь, спокойно ответил Дубовик. Рассуждения зарядка для ума. А насчет убийства Ты посмотри на подпись внизу картины.
Знаешь, товарищ подполковник, порой мне кажется, что если в нашей стране не останется ни одного преступника, ты сам лично начнешь их лепить! Чего тебе спокойно не живется? Ну, что ты там увидел? она укоризненно посмотрела на Дубовика. Верно говорит наш генерал: тебя надо пережить, как наводнение или ураган закрыть глаза, стиснуть зубы и молча ждать, когда всё закончится!
Услышав эти слова, Дубовик расхохотался:
Ну, вот видишь, генерал понимает, а ты не желаешь!.. А ещё другом называешься! Лучше посмотри, чья фамилия там стоит!
Он вышел из-за стола и, обняв Туманову за плечи, насильно подвел к картине.
Она, обреченно вздохнув, сказала:
Ну, куда от тебя денешься? И как твоя молодая жена тебя терпит?
Она не терпит, она меня любит! Как, впрочем, и я её! улыбаясь, заявил Дубовик.
О, уж про вашу любовь по всему управлению ходят разговоры! С этим не поспоришь! Ладно, что тут нацарапано? она наклонилась к нижнему краю полотна и попыталась прочесть имя автора: Слушай, что-то я не очень разберу «А», «гл» «Аглая», дальше непонятно Можешь сам сказать, или обязательно мне самой с этим разбираться?
Подпись гласит: «Аглая Лыткина, 1910 год». Улавливаешь?
И что? Это твоя родственница? опять усмехнулась Туманова, но Дубовик не обратил никакого внимания на её иронию, лишь, улыбнувшись, сказал, что историю своего города надо знать!
Ты мне лучше скажи, чей это дом, в котором расположено наше Управление? он взял её за локоть и подвел назад к столу: Садись, поговорим
Зачем это тебе? удивилась она, а потом махнула рукой: И чего я спрашиваю? Трудно с тобой, подполковник она вздохнула. Князей Уборевичей это дом, и думаю, что ты об этом знаешь не хуже меня!.. Хитрец!.. Ну, может быть, скажешь, что тебя так заинтересовало в этой картине?
Позже, Тамарочка, позже!.. Я и сам пока до конца не могу понять, что в ней не так Но фамилии эти мне, несмотря на твою иронию, кое о чем говорят!.. Постараюсь разобраться. А сейчас перейдем к делам насущным.
Туманова возмущенно фыркнула:
Как же ты любишь заинтриговать!..
Год 1910, декабрь
В вечер перед сочельником, когда уже весь дом Лыткиных после грандиозной уборки дышал чистотой и свежестью, наполняя комнаты благоуханием цветов в жардиньерках, запахом лампадок под образами и теплом жарко протопленных печей, вся детвора вместе с нянькой во главе с самой Домной Кузьминишной, собралась в гостиной за огромным овальным столом. Младшие дети под руководством старшей дочери Дарьи склеивали из цветной бумаги ёлочные цепи и фонари. Матушка с нянькой упаковывали подарки для прислуги, обсуждая, кому и что вложить в коробочку, чтобы никого не обидеть. Домна Кузьминишна при этом добавляла кому пятачок, кому и гривенник. Свою прислугу купчиха Лыткина хоть и держала в строгости, но никогда не порола и не наказывала, а в праздники, особенно в Рождество и Пасху, в меру баловала.