Не надо, они все поймут и станут смеяться, ответила сестра.
С тех самых пор Снорки невзлюбил Хиреворда, поэтому встретить его, да еще с добычей, мальчик счел большой неудачей.
Когда Хиреворд перешел на сторону Снорки, а Снорки ступил на бревно и уже думал, что неприятная встреча позади, вдруг из кустов, откуда только что вышел Снайдерс, выскочил другой мальчик, видимо, его спутник. Не смотря на то, что Снорки стоял уже на середине бревна, а двоим на нем было не разойтись, он вскочил на противоположный его конец. На середине мальчики встретились. По ожерелью из янтарей в серебряной оправе, подобные которому ему не раз приходилось чинить, Снорки понял, что этот мальчик из рода Дарнер, чей поселок находился в нескольких днях пути от поселка Снайдерсов.
Ну, что ты встал? нагло начал Дарнер. Посторонись, уступи мне дорогу.
С какой это стати? вспылил Снорки. Сдается мне, я был уже на середине, когда ты вышел из леса.
Уступи похорошему, ты ведь знаешь, кто ты и кто я, настаивал Дарнер, пытаясь продвинуться вперед и заставить Снорки отступить.
И чем же ты столь замечателен, позволь узнать? язвительно спросил Снорки, не двигаясь с места, так что теперь они стояли почти касаясь носами друг друга.
Я сын честной женщины и знаменитого своей удачей вождя и охотника, а ты жалкий приживал в доме кузнеца.
Не смей так отзываться о моем отце.
Твоем отце? Разве ты его кровный сын? Или может тайные обряды принятия в род уравняли тебя с его кровной дочерью? Он взял тебя, как берут в дом собаку или свинью!
Эй, перестаньте, вы зашли уже слишком далеко, попытался вмешаться Хиреворд, но было уже поздно.
Пусть так, попробовал прибегнуть к последнему средству Снорки, но моим настоящим отцом является дух земли Фиилмарнен, а он не нуждается в ваших обрядах.
Отцом! рассмеялся Дарнер. Мой отец говорит, что это выдумки стариков. Чтото редко вспоминает о тебе твой отец Фиилмарнен! И почему он тебе мало помогает?
Замолчи, Агне, в ужасе закричал с берега Хиреворд и бросился к спорщикам, не смей трогать подземных духов!
Но его уже никто не слушал.
Ах вот как! завопил не своим голосом Снорки. Пусть он мало мне помогает, но сейчасто он мне поможет! и закатил Агне Дарнеру сильную оплеуху.
Его противник покачнулся и, падая, вцепился в рукав Снорки. Оба спорщика свалились в ручей вместе с Хиревордом, который не устоял на заходившем ходуном бревне. Противники яростно тузили друг друга. Они вывалялись в грязи, периодически окуная один другого головой в воду. Наконец Хиреворду неимоверными усилиями удалось вытащить их на берег и развести в разные стороны. Они представляли собой жалкое зрелище: с обоих обильно текла вода, смешанная с кровью. Оба порывались сцепиться вновь, но их не пускали крепкие руки Снайдерса.
Успокойтесь и помиритесь, сказал Хиреворд.
Никогда! крикнул Агне.
Ни за что! крикнул Снорки.
Замолчите оба! гаркнул Хиреворд таким тоном, что оба врага притихли. Агне сейчас извинится.
И не подумаю! перебил его Агне.
Хиреворд встряхнул Дарнера за шиворот, заставив его замолчать, и продолжил:
Агне сейчас извинится за то, что он не подождал, пока через бревно не перейдет Снорки Элсли, который стоял уже на середине, а также за то, что он оскорбил человека, чей род находится под покровительством Фиилмарнена, духа земли.
Род не спорю, но он не принадлежит к этому роду, вставил наконец свое слово Агне. Мой отец говорит
Твой отец живет далеко отсюда и может говорить что угодно. А мы живем близко от кузницы, где незримо присутствует дух земли, и не хотим, чтобы изза твоей глупости на поселок обрушился гнев Фиилмарнена. Извиняйся.
Хиреворд, ты серьезно? нервно засмеялся Агне. Неужели ты веришь басням, что он сын духа? Он же болеет, как все обычные люди, и как они возвращается в неудачный день с охоты с пустыми руками. Темная кожа и волосы подумаешь доказательство! Может, он сын грязной болотной духевы!
Молчи! разгневался Хиреворд. Или я задушу тебя собственными руками! Не тебе обсуждать жизнь духов! Проси прощения!
Увидев перекошенное, в красных пятнах лицо товарища, Агне испугался. Он знал, что терпение Снайдерса велико, но сейчас он исчерпал все его запасы.
Ну, хорошо. прости меня, сказал Агне, едва не плача от унижения.
В тот же момент его постиг еще один удар. Хиреворд отбросил его словно собачонку, а Снорки помог выбраться наверх. Снорки, совершенно уничтоженный, не противился. До этого случая он тешил себя надеждой, что все гауты смотрят на него как на сына духа земли и уважают, а сегодня он убедился, что изза отсутствия у него какихнибудь необычных качеств, кроме черных волос и смуглой кожи, коекто видит в нем странного подкидыша. Что же, он сам виноват, надо было не таинственно молчать, а сразу выложить, кто он есть. Но если бы здесь, в стране, где он не видел рабов, он рассказал о своем невольничестве, позор был бы еще тяжелее. К тому же, ему наверняка пришлось бы рассказать и о племени лисингонов, переполошив весь Гаутанд известием об опасности, которая надвигалась на него из степи и только чудом миновала. Как возгордилась бы Хаскнет, узнай, кто она! Он хотел начать новую жизнь, начать сначала, жизнь свободного человека, а не раба, и вот чем все это кончилось! Впрочем, он правильно делал, что молчал. Он надежно укрыл свое прошлое, а что до лисингонов, к чему пугать гаутов бедой, о которой они даже не подозревали, никогда не выходя из своего леса и даже не зная о существовании степи? Да, все было правильно, хотя все это ничем не могло помочь Снорки. Шесть лет он ревниво охранял свою тайну, но вот люди, которым он не сделал ничего плохого, бросили ему вызов. Что теперь делать и как им ответить?
Когда мальчики подошли к дому кузнеца, Хиреворд остановился.
Снорки, сказал он, прости Агне, он сам не знает, что говорит. Прости ради нашего рода, который всегда уважал Фиилмарнена и тебя, его родича, и всех элсли. Прости, что оскорбление духу было нанесено на нашей земле и упроси Фиилмарнена не насылать на нас наказания. И возьми вот, он стал чтото всовывать в руки Снорки.
Это были злосчастные зайцы, все мокрые.
Спасибо, мне не нужно, отстранился Снорки.
Ты не возьмешь? Ты нас не простишь? Хиреворд побледнел. Ты не попросишь за нас?
Я попрошу, но без них, ответил Снорки.
Он развернулся и пошел к дому, не замечая веток, хлеставших его по лицу, разбрасывая во все стороны осевшие на листьях холодные капли дождя.
Дома готовились ужинать. В большом горшке дымилась каша с медом из корней иванчая. Мать разрезала хлеб, принесенный кемто в виде платы за работу, а сверху на каждый ломоть положила большой ломоть вареной свинины. На середине стола стояла глиняная чашка с солью и лежала репа, выращенная Хиллой.
Увидев Снорки, мокрого, в синяках и крови, Ойгла так и присела:
Великие духи, что с тобой случилось?
Уж не медведь ли с тобой поздоровался? спросил сына Стиг.
Снорки молча прошел к очагу и сел на скамейку, сгорбившись.
Это чтото непонятное. Сын, что случилось? Отец выбрался изза стола и подошел к мальчику.
Отец, скажи, ты считаешь, что я и Хаскнет не достойны входить в твой род? спросил Снорки.
С чего это ты взял? Разве вы не живете в моем доме, разве я и Ойгла не любим вас как родных?
Отец, один человек сказал, что ты взял нас с Хаскнет в свой дом не как родных детей, а как берешь собаку, потому что тайными обрядами ты не захотел уравнять нас со своей кровной дочерью.
Стиг онемел, зато Ойгла рассердилась ни на шутку.
Так так, а что он тебе еще сказал? спросила она таким грозным тоном, которого Агне испугался бы побольше, чем рассерженного Хиреворда.
Еще он сказал, что поскольку мы не входим в род, то он сомневается в покровительстве нам духа Фиилмарнена, а нас рассматривает как безродных приемышей.
Тут онемела Ойгла, а Стиг пришел в себя и закричал:
Что о о? Его крик был так силен, что эхо отозвалось в лесу. Это кто же посмел так сказать?
Один человек из рода Дарнер. Он, правда, говорил обо мне, но я думаю, что если он обо мне такого мнения, то и о Хаскнет тоже.
И что же ты ему ответил? спросил Стиг.
Что я мог ему ответить, кроме как сбросить с бревна в ручей? А теперь я хочу слышать, что ты мне, отец, ответишь.
Я отвечу, что не пройдет время от нынешнего новолуния до следующего, как соберутся все наши родичи для совершения тайных обрядов принятия в род. И если я не провел их раньше, то не потому, что я презираю своих детей, а потому, что не был уверен, захочет ли дух земли, великий Фиилмарнен, чтобы его дети вошли в человеческий род, ибо по своему происхождению они выше людей и не нуждаются в их обрядах.