Интересная мысль, об этом стоит подумать на досуге.
Или, например, изучать Пустоту не с помощью огромного количества книг, от которых теперь ломится, я думаю, твоя квартира, а просто шаг за шагом самому идти к великой пустоте мира, очистив свой шкаф от бумажных томов, в том числе от книг великого и грозного Плезневича. А может, отказаться от всего от книжных шкафов, от прочей мебели, от хлама вещей, от связей с другими людьми, от присутствия твоей новой подружки Лины?
Ну, ты хватил. Прикажешь еще и работу бросить? с обидой спросил Румб.
Стоит и об этом подумать, если уж есть такая мечта ПРИБЛИЗИТЬСЯ К ВЕЛИКОМУ НИЧТО! торжественно произнес Кент, но потом не выдержал и засмеялся.
Бросить Лину, бросить работу Я же не монах какой-то. Во-первых, мне нравится эта девушка. Во-вторых, меня из земного теста сделали, мне хочется есть, пить, спать дома под одеялом, в тепле и желательно не одному. Любую идею можно довести до абсурда, зачем обязательно высмеивать друга? Ты же знаешь: мне нравится Плезневич, я восхищен его уникальным методом проникновения в сущность Пустоты. Но Плезневич не единственный, кто обращался к этой теме. Есть еще Черный квадрант Манкевича, есть идеи Ничто Джона Кейджа. Был такой публицист Стефан Кенфер, он выпустил Книгу Ничто, том из двухсот совершенно чистых страниц, была еще Сновидческая Книга Ничто. «О чем думают все мужчины, помимо секса» тоже, кстати, блок с чистыми листами. В свое время я прошел и этот этап о, мои наивные юношеские увлечения! Все предыдущие мыслители ощупью искали дорогу в мир Пустоты. Но только лишь Плезневич вошел туда несокрушимой поступью открывателя новых вселенных.
Ты, Кент, всегда отличался здравомыслием, продолжил Румб после некоторой паузы. Сам подумай, зачем мне бросать работу? Только устроился на новое предприятие, там, знаешь ли, интересное производство и заработок ничего. У тебя в Ltd. я больше зарабатывал. Но по нынешним временам тоже неплохо. Пока мне все равно не хватает на жизнь если вкупе с увлечением Плезневичем, вернее, его экстраординарным творчеством. Но отказаться я не могу, никак не могу!
Кент решил не продолжать тему Пустоты и спросил:
Расскажи, что за служба у тебя такая? Если как-то все улажу с ментами и документы восстановлю, мне ведь тоже придется работу искать. Может, мне понравится то, чем сейчас занят мой друг Румбэлло. У нас в Ltd. ты недвижимостью занимался.
Стали вспоминать, как учились в Техноложке на одном курсе. Только Кент был старше Румба и уже отслужил два года в армии. Они тогда поспорили и чуть не подрались, Румб выбрал механостопный факультет, а Кент отказался и пошел на механодвижный. На лекциях Кент побывал несколько раз, но потом забросил учебу и подался в бизнес. Заявил, что институт заведение для жалких интровертов и учеба там пустая трата времени. А он настоящий экстраверт и зря согласился с Румбом правильно было бы поступить в какой-нибудь «экстраститут», а если нет таких, то лучше вообще никуда.
Румб в свое время работал у Кента в Ltd. и продолжал учиться. Недавно, кстати, диплом получил. Кент тоже получил бы, если б учился. В Ltd. они уже ни о чем не спорили. Юра Раздевалов вскоре стал известным предпринимателем «Кентом», возглавлял контору и занимался движимостью, а Румб был скромным «а-Кентом» по недвижимости. А сейчас Раздеваловский Ltd. тю-тю, вот Румб и нашел другую работу. По специальности, не по специальности это трудно сказать, скорее нет, чем да. Хороший инженер должен не бояться любой техники.
Сомневаюсь, что тебе понравится, когда узнаешь, чем я занимаюсь, неожиданно заявил Румб.
Почему это, интересно? А впрочем, неважно. Приезжай, поговорим обо всем. Жду через неделю.
По дороге в Нордборг
Хорошо бы Шародея навестить, много проблем накопилось, надо кое-что обсудить. А чем собственно Кент так уж отличается от Румба? Тоже ведь к Шародею бегает. Румб деньги клянчит, а он идеи и шалабушки. Кент вздохнул что тут поделаешь, без помощи «великого магистра» ему пока не обойтись. Хорошо, что на свете существует такой человек, хорошо, что есть к кому обратиться.
Он тщательно осмотрел роликовые коньки. Человечество живет бездумно и крайне расточительно: чуть что не так на помойку! Ботинки коньков совсем новые. Всего-то делов три ролика сломались. Подшипники полетели. Ролики нашел-таки, только в другом районе. Теперь нормальные коньки. Надо похвастаться, показать Шародею свое новое транспортное средство. До Мошкарово километров сорок часа за два, два с половиной он всяко доберется. Жизнь налаживается понемногу. Кент теперь владелец движимого имущества. У него собственный транспорт. Почти автомобиль. Надо бы транспортное средство чуть посолиднее. Всему свое время, Кент. Обзаведись велосипедом или гироскутером, потом об авто сможешь подумать, а там и водилу пристегнешь. Если удастся с ментами поладить, не грех бы и новое Ltd. замутить.
В Мошкарово надо будет катить по Нордборгскому шоссе их два Нордборских. Верхнее совсем еще новое, проходит через сосновые боры. Там асфальт хороший и погода отменная всегда солнце светит. Водители обычно выбирают именно эту дорогу из-за покрытия и погоды, конечно. Зато трафик там очень напряженный, пробки машины еле ползут, тоска. От нечего делать автомобилисты любят сбивать велодятлов, а заодно и конькобежцев так просто, развлечения для. А потом хвастаются друг перед другом: «Я сегодня двух циклистов сбил и одного на коньках а ты сколько?»
Нет, придется от греха подальше по Старо-Нордборгскому добираться. Отвратительная дорога, ямы да ухабы, потому-то солнце и не любит туда заглядывать.
Ролики на коньках поджаты пружинами, чтобы уменьшить вибрацию. Но на такой ужасной дороге ноги все равно разобьешь. Путь-то неблизкий. Пожалуй, лучше бы снять пружины с роликов. Там же не пустота останется черт побери, достал меня Румб этой своей Пустотой, там воздух останется. Пневмоподвеска самая мягкая. Плодотворная дебютная идея залог успеха.
Небо провисло над головой гамаком, подбитым обрывками грязной серо-черной ваты. Клочья облаков задевали бейсболку Кента, а самые шустрые черноватые лохматики проходили насквозь беспрепятственно проникали внутрь головы, носились там с визгами и столь же непринужденно покидали ее. Впереди у горизонта и далеко за спиной Кента края гамака поднимались вверх, приоткрывая кусочки голубого неба. Кто там спал в этом гамаке? Кто-то огромный и, видимо, очень тяжелый.
Дорогу не всегда можно было угадать на фоне унылого безбрежного грязевого пейзажа. Приходилось петлять и лавировать между ямами, заполненными желтоватой, зловонной глинистой жижей. Оцепенело неподвижный воздух не рябил поверхности луж и залитой жидкой грязью дорожной колеи. Время от времени Кенту не удавалось вписаться в крутой вираж, который он закладывал, чтобы объехать покрытые водой ухабы, и тогда черная жижа фонтанами разлеталась из-под коньков.
Равнина по обе стороны была покрыта болотами, из которых торчали мертвые обломки на корню сгнивших, рано ушедших из жизни, сломанных, недавно еще совсем молодых берез. Гиблые анемичные мхи шептали одинокому путнику: «Кент, Кент, куда ты спешишь, Кент? Остановись, только мы тебя любим, только мы понимаем, иди к нам. Мы такие, мы дадим спокойствие и тишину. На дне болот тебя ждут прохлада и сладкое забвение».
Справа и слева путь конькобежца сопровождали почерневшие столбы с гирляндами провисших проводов. Вдоль них летели черные чилийские каранчо, лесные соколы с голыми красноватыми или оранжевыми мордами. Эти отвратительные каранчо обычно питаются змеями, ящерицами и всякой падалью почему каранчо, что им тут делать? Птицы повторяли волнообразное движение проводов, а их разнообразные крики: карканье («трах-рро!»), напоминающее стук друг о друга твердых кусков дерева, дикий пугающий хохот и жуткие стоны отражались от поверхности болот и, казалось, заполняли все пространство. По длинным канавам вдоль дороги Кента сопровождали и ни за что не хотели отставать длинные отвратительные твари то поднимались над поверхностью воды, то исчезали. На змей не похожи у змей спереди должны быть голова и глаза, а у этих ничего такого не видно. Червяки какие-то, гельминты, что ли? Скорее всего ришта кто еще из червяков может достигать полутора метров в длину?
И никаких машин, пешеходов. Кенту было не по себе.
Скоро пейзаж изменится. А пока надо бы немного развеяться, подумал путешественник и надел солнечные очки. Обычные очки, используемые в IMAX-кинотеатрах. Кто-то выбросил в свое время, а оказалось просто надо новый аккумулятор поставить. Шародей чего-то поколдовал с ними и немного изменил электронику так, чтобы очки по-разному вращали плоскость поляризации световых лучей различной длины волны. От этих очков окружающий путника пейзаж начал переливаться всеми цветами радуги и внезапно предстал перед путешественником совсем в другом виде. Небо прояснилось, облака побелели и казались почти прозрачными, болота казались теперь симпатичными озерцами, болотная ряска и мох превратились в цветущие луга, а погибшие березки выпустили нежные зеленые побеги и желтые сережки. Червяки в канавах оказались веселыми и симпатичными ужами, а соколы смешными попугаями. Они щелкали клювами, подбадривали одинокого путешественника и кричали: «Трах-ррро, беги, Кент, беги, трах-ррро!»