Но как же столько подробностей мысли выдавил из себя, наконец, Артём.
Есть же книги. Есть телевизор. И фантазия имеется, Саша снова улыбнулась.
Сухорецкий сглотнул. Невыносимо болела голова, хотелось присесть куда-нибудь хоть на асфальт.
Девочка не стала больше мучить Артёма. Уверенно взялась за рычажок на коляске.
Артём, ещё раз огромное Вам спасибо. Вы очень меня поддержали. Вы вряд ли заметили, а я будто общалась с вами. Спрашивала и получала ответы. Удивительное чувство. Очень прошу не обижайтесь за этот обман. Честное слово никакого умысла. Простите
Саша Королькова аккуратно развернула коляску.
Всего хорошего! обернулась на секунду и поехала.
Артём едва выговорил:
Тебе всего хорошего достал сигарету и прикурил.
Сквозь дым виднелись очертания уезжающей коляски. Легкий ветерок что-то шепнул. Артём вздрогнул и оглянулся. Никого. Только скрип стареньких колёс он-то и выдал себя за шёпот ветра. Артём почувствовал, что сигарета обожгла пальцы. Недоуменно взглянул на неё, отшвырнул в сторону и полез за новой. Страшно хотелось подумать и даже проанализировать произошедшее, но мысли разбегались. Разбегались и прятались все мысли, кроме одной: у человека обязательно должна быть мечта. Мечта это вера
Листочек в клеточку
Михаил Петрович поздоровался с соседкой и нажал кнопку вызова лифта. В ответ глухое молчание и неповиновение. Он попробовал ещё раз бесполезно.
Так не работает! весело отозвалась соседка, уже закрывая дверь в подъезд.
Михаил Петрович смачно матюгнулся и отправился пешком на седьмой этаж. Дорога домой заняла минут пятнадцать. На каждом этаже Михаил Петрович останавливался и переводил дух, не забывая сыпать проклятия в адрес управляющей компании.
Уже третий день за неделю лифт перестаёт подавать признаки жизни, а ремонтную бригаду приходится ждать по нескольку часов.
Сволочи проклятые! ругался Михаил Петрович.
Чё случилось, Петрович? упитанный сосед Гриша решил вынести мусор.
Да лифт опять не работает! За что деньги платим?! Я старый больной человек в следующий раз могу просто не дойти до своей квартиры. И никому до этого нет дела!
Опрокидывая ведро в мусоропровод, Гриша печально заметил:
Это же Россия, Петрович. Чем меньше старых и больных тем веселее правительству. Может, неработающие лифты это программа по истреблению пенсионеров? А?
Да пошли все пробубнил Михаил Петрович.
В этом доме Михаил Петрович прожил всю жизнь. Сначала с родителями, затем привёл жену, но через пару лет выгнал. Умерли родители, поменялся мир. А квартира как была, так и осталась. В последнее время вид у неё был, мягко говоря, запущенный. Обои отваливались везде, где только можно. Текли краны, скрипел паркет. И не то, чтобы руки не доходили до ремонта, просто не попадался необходимый материал.
Несколько лет назад Михаил Петрович увидел небрежно сваленные смесители возле мусорного контейнера. Видимо, делали дорогой ремонт в квартире и старые смесители выбросили на помойку. Не пропадать же добру! С помощью этой находки Михаил Петрович поменял все краны в своей «двушке». А ещё некоторое время назад соседи хотели избавиться от купленных когда-то давно обоев (жуткий дефицит, который так и не пригодился). Таким образом Михаил Петрович привел в очень даже приличный вид большую комнату и прихожую. К сожалению, время не стоит на месте. Таких ухарей, как Михаил Петрович, хватало по всей стране. Не успевал он «к раздаче». И возраст не тот почти 70 лет. Хотя многие старики в свои 60 были ещё «ого-го»! Кто-то, но не Михаил Петрович. Сердце болело, давление выделывало непонятные пируэты. Ни нагнуться толком схватывала поясница. А в последнее время начались проблемы с ногой. Михаил Петрович исправно ходил в местную поликлинику. Но таких, как он, там не любили. В регистратуре, не спрашивая имени, брезгливо подавали медицинскую карту. Вместо нормального разговора врач стремительно выписывал рецепт, особо не вдаваясь в подробности. А разве он, Михаил Петрович, виноват в том, что поговорить ему не с кем? Разве он виноват в своих болячках, которые вылезают, словно грибы после дождя? Может быть, сложилась бы жизнь иначе и нянчил бы сейчас внуков, даже не вспоминая о том, что где-то болит. Но, увы, не дал Бог детей.
Михаил Петрович направился на кухню. Из крана тоненькой струйкой вытекала вода, оставляя проложенный ржавый след. Попробовал закрутить бесполезно. Махнул рукой и занялся хлебницей. Вернее тем, что в ней осталось. Полбатона белого хлеба чёрствого и заплесневелого. Михаил Петрович любовно разложил хлеб на доске, и разрезал на маленькие кусочки. Аккуратно разложил на противне и поставил в духовку. Через несколько минут будут сухарики. Но сухарики это не еда, а легкое дополнение к чаю. Михаил Петрович взял кастрюлю и направился к мешку с гречкой. По дороге споткнулся о мешок с сахаром. В общей сложности таких замечательных мешков в доме было немало. Любил Михаил Петрович делать оптовые закупки в целях экономии. Потом можно было на протяжении года или двух не беспокоиться о наличии риса, гороха, макарон. С мясом было сложнее его на несколько лет вперёд не закупишь. Но и здесь Михаил Петрович нашёл выход. Когда душа требовала мяса, он отправлялся на рынок и искал самые дешёвые собачьи наборы. Мяса, может, и не очень много, но бульон получался неплохой. А если раскошелиться и добавить бульонный кубик «Магги» праздник живота обеспечен. Когда-то давно Михаил Петрович работал на заводе и зарабатывал неплохие деньги. Даже ездил в командировки. Но та жизнь давно осталась в другом мире. Мир, который вдруг повернулся к пожилым людям самым отвратительным своим местом. Не было больше пионеров, с искренним азартом собирающих металлолом и макулатуру, а также лихо уступающих места в транспорте бабушкам и дедушкам. Не было больше поздравительных открыток с завода. Пенсия, обеспечивающая старость, неожиданно трансформировалась в жалкую подачку. Всё изменилось так неожиданно и бесповоротно, что Михаил Петрович до сих пор не мог разобраться, во что верить. Раньше все верили в светлое будущее. А сегодня, просматривая выпуски новостей и политические программы, Михаил Петрович сомневался. Сомневался в словах, которые звучали с экрана и пытались достучаться до его сознания, слишком громкими они были при условии, что ничего не менялось. Сомневался в людях, которые их произносили, слишком ухоженный и лощёный вид у них был.
Звонок в дверь заставил Михаила Петровича оторваться от перебирания гречки.
Петрович, поделись солью, на пороге стояла Раиса Филипповна соседка по лестничной площадке.
Ты знаешь, что солью делиться к ссоре? предупредил Михаил Петрович.
Знаю, только нам с тобой делить нечего. А лифт не работает я бы уже давно сама сходила, не растерялась соседка.
Михаил Петрович взял стаканчик и ушёл на кухню. Соль у него хранилась в огромной банке. Насыпал немного в стакан. А вдруг мало? Досыпал ещё немножко. Показалось, что много. Отсыпал обратно в банку. Вернулся к соседке.
Как напИсал! не удержалась Раиса Филипповна.
А тебе чего огурцы солить? огрызнулся Михаил Петрович, не любивший намёков на его жадность.
С самого утра Михаил Петрович затеял стирку. Перед этим два часа провозился со стиральной машинкой «Золушка». Да, умели придумывать названия в прежние времена! «Золушка» из миловидной девочки превратилась в ржавую старуху, век которой, судя по всему, был сочтён. И разбирал её Михаил Петрович, и стучал по ней, и даже пытался поговорить. Бессмысленно. «Золушка» умерла. Пришлось Михаилу Петровичу, кряхтя и постанывая, замачивать бельё в тазиках, перед этим натерев хозяйственное мыло на тёрке. Нет ничего лучше хозяйственного мыла, так считал Михаил Петрович. А вся эта реклама стиральных порошков обычное выманивание денег у народа.
Уже днём, передохнув после мучительной стирки, Михаил Петрович отправился в магазин за хлебом. Лифт работал, Гриша снова выносил мусорное ведро (они там что из-за стола не вылезают, что ли?!). По инерции проверил почтовый ящик. Вместо бесплатной газеты или квитанции об оплате очередных коммунальных услуг в ящике белел конверт. Михаил Петрович растерялся. Поздравление с завода? Но нет праздников. А может, рекламная акция каких-нибудь прохиндеев? Михаил Петрович осторожно достал письмо. На конверте неуверенный почерк. Обратный адрес город Ростов. Ростов! Масса приятных воспоминаний заполнила Михаила Петровича. В этот город он ездил в командировку. Какие там люди! Какие рестораны!
Затея с хлебом была отложена на неопределённый срок. Сжимая в руках письмо, Михаил Петрович вернулся домой. Нацепил очки, обмотанные изолентой и кое-как держащиеся на носу. Вскрыл конверт.