Спасибо тебе. Прости нас.
Вошли во двор все было как летом 1993 года (зимой отец умер).
Наверное, ваши души не раз возвращались сюда.
Пока жил ты, да, сказал отец. А как продали ни разу, ни я, ни мать.
Вы там дружны, в заоблачной дали? Ваши памятники на могилках склонились друг к другу. Знакомые говорят символично.
А что мы при жизни часто ссорились? отец, кажется, немного обиделся.
Чтобы отойти от этой темы, я обозначил руками пространство двора:
А сейчас вы что здесь чувствуете? Какие-нибудь вихри злой энергии? Ведь новый хозяин дома судимый.
Мама подошла к дверям открытой бани и заглянула туда.
Нет. Сейчас нет. Нет ни одного постороннего запаха все, как было при нас.
Ты не кашляешь? спросил я отца?
Он усмехнулся:
Ты забыл мне вернуть бронхит с ларингитом и бронхиальную астму.
Ты так и не женился, посетовала мама. Все один живешь, дурачок дурачком.
Родному сыну и такие пакости пожелать! Эх, мама, мама.
Ну, с Олей бы сошлись она ведь тоже одна.
Успокаивая нервы, я барабанил пальцами по стальной бочке, в которую стекала с крыши вода.
Знаешь, с какой-нибудь просто женщиной сойтись можно нет в том большого греха. А снова жениться на Ольге, которую любил без памяти и которая мне изменила? да никогда в жизни! Себя не уважать. Мы иногда видимся обид между нами нет: просто родители замечательного сына, просто дед и просто бабка ну, очень замечательных внучек. Наши отношения можно рассматривать, как терпимые мы давно не стремимся друг к другу. И не нуждаемся.
Славные девочки, улыбнулась мама. Мне сверху видно.
Отец вздохнул глубоко и затуманил взор своими воспоминаниями.
Пошли на огород, оставив дом на потом.
В ярких лучах послеполуденного солнца зеленел, наливаясь желтым цветом, картофель. Яблони увешены рдеющими плодами. Вишни, крыжовник, смородина и виктория чисты от ягод. Трава только на обочинах тропинок. Хорошо! Ухоженное пространство! Мне похвастаться было нечем.
Погруженные в созерцание порядка и чистоты, а также воспоминания, мы долго стояли у вагонетки с водой, в которой плавали караси. Я исполнил мечту отца у нас появилась если не рыбная ферма своя, то садок с живой рыбой.
Отец, словно детство вспомнив, принялся гоняться за ними рукой и намочил рукав рубахи до самого плеча.
Вон же сачок стоит, покачала мама головой. Давай-ка поймай мне штук пяток они крупные.
А ты почистишь, это мне.
И резюме:
Я испеку вам рыбный пирог.
Помню, когда-то на огороде у нас была печка-голландка. Просто печка выложенная из кирпича, обмазанная глиной и побеленная известью плита на два отверстия с кружками для чугунов и труба. Ее топили в жаркие дни, чтобы сохранить в доме прохладу. Ставни закрывали на окнах сразу с восходом солнца для этой же цели.
Потом построили баню и нужда в печке на огороде под открытым небом отпала. В печке бани даже духовка была. Мама наладилась в ней печь пирог.
Отец принес три табурета из дома и мы уселись с ним в тени построек, а мама у открытой двери бани. В печке пощелкивали, сгорая, дрова, в духовке пекся рыбный пирог, мы вели разговоры.
Ты, конечно, молодец, что добрался сюда, но зачем? спросил отец.
Разве тебе не приходилось совершать того, о чем ты с возрастом пожалел?
Веселость исчезла из его глаз.
Совесть томит? Но ведь порой у нас не бывает выбора, не так ли? Скажи, разве жалости не достойны те караси, которых я отловил сачком, ты почистил и выпотрошил, а мать закатала в пирог?
У нас выбора нет только в том, что мы обязаны делать.
С минуту или две я чувствовал его внимательный взгляд на моем лице.
Ты боишься смерти, которая тебе предстоит?
Я взглянул на отца, удивленный вопросом. «Теперь нет», хотелось сказать. На самом же деле я боюсь сойти с ума на старости лет или впасть в паралич. Какой же разумный человек не страшится такого финала? Сумасшествие опозорит меня и оставшихся живыми моих родных. Немощь неподвижности заставит их меня ненавидеть. И нет выбора если смерть сама не придет, когда кончатся жизни силы, ее надо поторопить.
Есть ли у меня причины для страха смерти? тихо переспросил я.
Мама и папа замерли в ожидании ответа.
В моей ситуации, наверное, нет. Сколько, обездвижив, смогу протянуть без воды и еды? Неделю? максимум две? Я живу совершенно один. В гости ко мне никто не ходит. Единственно, кто меня беспокоит, звонки телефонные примерно раз в месяц Людмила звонит, раз в квартал сын. Так что из двух смертельных бед страшна одна не дай мне Бог сойти с ума. Стало быть, переживаний в два раза меньше. Думаю, это совершенно нормально. И обещаю, не тронуться головой хотя, кто его знает
В моей ситуации, наверное, нет. Сколько, обездвижив, смогу протянуть без воды и еды? Неделю? максимум две? Я живу совершенно один. В гости ко мне никто не ходит. Единственно, кто меня беспокоит, звонки телефонные примерно раз в месяц Людмила звонит, раз в квартал сын. Так что из двух смертельных бед страшна одна не дай мне Бог сойти с ума. Стало быть, переживаний в два раза меньше. Думаю, это совершенно нормально. И обещаю, не тронуться головой хотя, кто его знает
Мама и папа заулыбались, участливо закивали. Отец не смог не прихвастнуть:
Мы с матерью достойно ушли, он улыбнулся, и тебе того же желаем.
Отец угас на моих руках я помню его последний вздох. Он мучился ровно столько дней, чтобы сердце мое не зашлось от горя, а разум не вскипел досадой да когда же тебя черти-то приберут!
Мама умерла на руках сестры, повторив муки отца.
При жизни они схоронили двух детей старшую дочь совсем малюткой, старшего сына малышом. Я, конечно, не помню их, а то мог бы попробовать вернуть.
Нас с Людмилой Бог миловал, и сейчас я почувствовал что-то вроде жалости к родителям за боль их утрат.
Затянувшуюся паузу отец прервал, смахнув слезу со щеки.
Спасибо, что помните нас, сухо сказал он.
Егор, да ты что? всполошилась мама. Кого воспитали, то и имеем. Я вот ни грамочки не сомневаюсь в наших детях. Это ты все делил твоя, мой. Мне они оба дороги, и обоими я горжусь.
Мама вынула пирог из духовки, принюхалась к аромату рыбы и лука, лаврового листа. Поставила противень на табурет, на котором сидела, и укутала полотенцем.
Пусть доходит. Здесь накроем или в избу пойдем?
Я почувствовал некую чарующую прелесть предстоящего вечера.
А давайте в саду вынесем стол, самовар нагреем посидим в свое удовольствие. Слава Богу на вашем Свете нет мошкары и комаров.
Отец плечами пожал в саду так в саду.
Мы перенесли с ним стол от колодца. Мама накрыла его клеенкой.
Можно, конечно, подозревать, что все происходящее со мной может быть бредом или иллюзией, но как пах пирог! такой восхитительный запах вряд ли какому фантасту под силу вообразить и передать словами.
Ну же, пробуйте, мама распеленала его.
И мы навалились!
Когда мы в последний раз едали такое? причмокнул отец, запивая добрый кусок молоком.
В таком-то составе? прикинул я. Лет тридцать примерно или даже больше назад.
Ни с чем не сравнить.., промычал отец полным ртом.
С тобой все хорошо? спросил я маму, видя, что она не ест и молчит.
Вспоминаю, когда я последний раз такое пекла.
У вас вообще-то как с памятью в электромагнитном поле Земли своя сохранилась или теперь общая на всех? спросил я родителей.
Да я тебе уже говорил пока нас помнят, и мы себя помним.
А помнишь, как умер ты?
Подробности неизвестны. Кажется, я был тогда немножечко не в себе.
Да уж.
А ты, мать, как умерла помнишь? спросил отец.
Ответил я:
Вы как сговорились немножечко не в себе и вечная память.
Ни о чем мы не договаривались, ворчливо сказала мама. Что выпало по судьбе, то и приняли.
Мамин запал хорошего настроения что-то быстро закончился. Я пристально посмотрел на нее, но ее лицо оставалось непроницаемым. По нему абсолютно ничего нельзя было прочитать.
Тогда я спросил:
О чем ты все думаешь?
О чем? переспросила она. О Люсе, конечно о чем же еще.
Хочешь, расскажу, как она живет? Вова теперь у нее не пьет. Андрей и не курит даже, вот. Пять внучат все послушные и разумные.
Мама пожала плечами:
Я это знаю все.
Тогда что? Главную работу по жизни сделали потомство на свет произвели. Будут помнить, и будут жить, как вы живете здесь нашей памятью.
Отец, увлекшись пирогом и рыбой, на некоторое время совершенно забыл о нас. Мама подняла голову и строго посмотрела на него:
Ты как с голодного края!
Не дожидаясь ответа, встала и не спеша пошла, любовно оглядывая грядки огорода. Отец умял уже треть пирога и не сразу расслышал, что сказала ему жена.
Ты чего? переспросил он.
Грядки как чисто обихожены, откликнулась мама издалека.
А в подполе, наверное, настоечка есть? это он мне.
Скажешь сделаю.
Отец поднялся:
Ну, я схожу, баночку трехлитровую нацежу нам на вечер хватит посидеть.