Ну, видели мы уже таких, вступил в разговор седоволосый старик, сидевший напротив Севериана и до сих пор, как и большинство присутствующих, не проронивший ни слова. Руфин тоже высился, как кедры ливанские, а оказался колоссом на глиняных ногах и рухнул в одно мгновение
Будем надеяться, что Господь не оставит свое малое стадо, подытожил Иоанн, поднимаясь. Возблагодарим же его за дарованную нам пищу
С этими словами он прочитал благодарственную молитву и направился к выходу.
Все остальные последовали за ним.
У самого выхода из архиепископии, в просторном атрии, служившем для приемов, архиепископа ожидали несколько клириков, но он шел вперед решительной походкой, как будто не замечая их.
Ваша святость, помилуйте, клирики, один за другим повалились ему в ноги, преграждая путь.
Кто такие? спросил архиепископ, нехотя замедляя шаг
Это провинившиеся, ваша святость, пояснил Серапион. Кто за поборы, кто за роскошь. Отстранены от своих приходов и должны отправиться в изгнание.
Ваша святость, не слушайте его, послушайте нас, быстро заговорил один из провинившихся, рыжеволосый человек лет сорока с мясистым лицом. Да, я виноват! Взял деньги из церковной кружки и потратил на свои нужды Но
Так чего ты от меня хочешь, волк в овечьей шкуре?!! Иоанн повысил голос почти до надрыва. И знать ничего не желаю! Убирайся прочь и не смей ко мне больше подходить!
Владыка святой, пощади! не унимался рыжеволосый. Жена была больна, деньги нужны были для врача!
Ври больше! грубо оборвал его Серапион. Не слушай его, твоя святость! На наряды бабе своей он деньги потратил. Как же, больна она была без шелковой паллы! И сам себе вон какую харю наел!
Рыжеволосый схватил Иоанна за полы длинной одежды, но тот резким движением вырвался, отчего чуть не потерял равновесие, и, немного попятившись назад, обошел просителей стороной.
Так-так, твоя святость, одобрительно кивнул Серапион. Жезлом железным их надо упасать, иначе толку не будет! А ну вон отсюда все!
Севериану стало неловко, что он невольно сделался свидетелем столь некрасивой сцены. Иоанн же, который обещал, что распорядится препроводить гостя в предназначенные ему покои, как будто забыл о нем и направился к двери, возле которой стояли двое стражников.
А как же я, твоя святость? окликнул его Севериан.
Иоанн резко обернулся. Лицо его все еще было искажено гневом. Но поняв, что вопрос на этот раз исходит от ни в чем не повинного гостя, слегка смягчился.
Кандидий, проводи его в гостевые покои!
И исчез за захлопнувшимися створками медных дверей.
Где твои вещи, господин Севериан? спросил Кандидий.
Я оставил их в гостинице, но мой слуга принесет.
Пойдем, я покажу тебе твою комнату, Кандидий быстро направился в один из криптопортиков.
А ты здесь кто? спросил Севериан.
Я келейником служу у аввы Иоанна.
Но я смотрю, ты тут за все про все удивился Севериан.
Ничего, я расторопный, улыбнулся юноша. При архиепископе в основном госпожа Олимпиада состоит, а я по всяким мелким поручениям.
Женщина? удивился Севериан.
Да ты не подумай чего! Кандидий испуганно оглянулся. Авва Иоанн святой жизни человек, ему все эти страсти чужды, он как ангел. У него все эти уды омертвели еще с тех пор, как он в пустыне подвизался. Он тогда и желудок себе испортил, язва у него. Есть почти ничего не может. Госпожа Олимпиада следит, чтобы ему подавали то, что полезно. Да и она совсем не такая Не как все женщины. Будто и не женщина вовсе. Ты же видел ее, она еду авве приносила.
А, я не обратил внимания, Севериан поймал себя на том, что совершенно не запомнил лица диакониссы. Да я и не сомневаюсь, просто удивился.
Больше они не говорили. Севериан думал, что характер у архиепископа непростой и, несмотря на первые восторги, надо быть всегда начеку. И окружение у него своеобразное. Да, конечно, строгий подвижник, но было бы проще, если бы он был как все.
Вот, пришли! Кандидий распахнул дверь и Севериан вошел в просторное помещение, из которого выходили еще три двери.
Это приемная, там спальня, вон там уборная, а это для прислуги, пояснил юноша. Там еще кладовая есть, для одежды.
Стены в помещении были голые, никаких ковров, никаких тканых завес. Не слишком уютно Солнечный свет пробивался через застекленное отверстие в крыше.
Стены в помещении были голые, никаких ковров, никаких тканых завес. Не слишком уютно Солнечный свет пробивался через застекленное отверстие в крыше.
«Ничего, подумал Севериан. Это хорошо. Архиепископ принял. Это уже успех. И это только начало».
Глава 5. Кружок Троила
«Недоброй смерти я желал бы тому корабельщику, который в недобрый час доставил меня сюда. Вот уже четвертый месяц длится мое пребывание в Городе, а дела мои все с том же положении, царь меня так и не принял, и не знаю, получат ли мои прошения ход. Если бы ни Омир, внушающий надежду на то, что бывает в жизни событие позднее, поздний конец, но которого слава бессмертна, и если бы не невозможность вернуться в Пентаполь ни с чем, я бы уже точно пал духом. Но пока я смотрю, слушаю, стараюсь узнать все, что можно, о расстановке сил в Городе. Аврелиан, мой покровитель, божественная душа, человек, способный принести много пользы отечеству, но в нынешнее смутное время отставленный от дел. При власти и на коне ныне родной брат его, Евтихиан, полная противоположность моего благодетеля. Как известно, родство душ и родство по плоти отнюдь не одно и то же. Евтихиан, ныне занимающий должность эпарха претория Востока, всячески угождает варварам, коих тут больше, чем в болотах Германии. Это грубые люди, истинные свинопасы, которые недостойны называться врагами, но разбойниками, грабителями или еще каким-нибудь более презренным именем. Несколько месяцев тому назад один из их вождей, Тривигильд, облеченный полномочиями и посланный во Фригию с целью следить за сбором налогов, учинил там погром. Беженцы потекли в столицу с жалобами, припадают к алтарям, умоляют и требуют защиты. Между тем Евтихиан заливает огонь серой и направляет для наведения порядка к варварам варвара же, в итоге непонятно, сдерживает ли один другого или оба занимаются грабежами и разбоем»
Синесий оторвался от письма брату Евоптию, которое сочинял, отложил обкусанный калам, он не доверял содержание своих частных писем ушам нотариев, и задумался. Государство, действительно, подобно было дымящемуся вулкану, готовому взорваться в пламени и камнепаде, залив кипящей лавой и засыпав пеплом окрестные селения. То, что он слышал по секрету то от Аврелиана, то от Троила и людей его круга, к которому в последний месяц тесно примкнул, разбалтывать было небезопасно, даже притом, что письма в Пентаполь он отправлял только с доверенными лицами. Поэтому написать всего он не мог, да и сам с трудом понимал, в чем корень зла. Он писал о Евтихиане, но страшился написать о Евтропии, всецело поработившем себе молодого царя и тиранически управлявшем от его имени. Щупальцы гидры, похоже, тянулись с Запада. Как ему объясняли, покойный царь Феодосий любил варваров с их не рассуждающей отвагой, с ними ему было проще, чем с воспитанными на философии потомками эллинской знати. Сам василевс, выходец из Испании, хорошего образования не имел и, как многие люди подобного рода, делал ставку на церковь. Варвары, хотя и принадлежали в большинстве своем к иному, преследуемому им самим, направлению, называемому арианским, были ему удобны. И они платили ему преданностью. Перед смертью он возвысил одного из них, Стилихона, до небес, женив его на своей племяннице и поручив ему опеку над младшим сыном, Гонорием, перевезенным на Запад. Но аппетиты варвара не удовлетворились половиной царства, он желал поглотить и Восток и начал предпринимать попытки установить покровительство и над старшим сыном Феодосия, василевсом Востока.
Поначалу этим намерениям противостоял Руфин, человек бесчестный, но в чем-то полезный для государства. Однако евнух Евтропий, не лучше Руфина нравами, но еще хитрее и коварнее, вошел в союз со Стилихоном и, привлекши молодого царя на свою сторону тем, что устроил ему желанный брак, лишил Руфина надежды на господство. Тогда Стилихон прислал с Запада отряд готфов под предводительством своего старого друга Гайны, тоже варвара, и эти варвары мгновенно расправились с Руфином, заколов его в присутствии царя. Гайна так и остался в Константинополе якобы блюсти порядок, но на деле интересы Стилихона. Евтропий получил неограниченную власть и на этом его дружба со Стилихоном закончилась, но Гайну он продолжал терпеть, не понимая, что тот становится опасен. Год назад Евтропий своими силами успешно справился с новой угрозой диким племенем уннов, тревожившим области, прилегающие к Истру. За эти заслуги он был удостоен консульского звания. Тривигильд, нынешний мятежник, за что-то был обижен на Евтропия, за что, никто толком и не знал. Евтропий согласился на просьбу Гайны отправиться на усмирение Тривигильда и от себя направил еще одного полководца, Льва. И теперь из Малой Азии доносились слухи один страшнее другого: кто там за кем гонялся, кто кого усмирял, уже было не понять, а беженцы все стекались в Новый Рим.