Но ведь Савика нет.
Это не ваша забота, Ада. Вам нужно подготовить нашего человека.
В камеру вошла курсант разведшколы Антонина Шарко.
Ада посмотрела на молодую девушку.
Она?
Да, сказал Нольман.
Но эта девушка моложе и совсем не похожа на меня.
Это пока. На ней нет никакой косметики, и волосы её собраны в жгут на затылке. Мы это изменим.
Мне 34 года. А этой девушке едва 20 лет.
Вам 34? Но в документах указано 26 лет!
Я уменьшила свой возраст. И я выгляжу моложе своих лет, господин офицер.
Нольман посмотрел на Шарко. Фигуры у женщин были приблизительно одинаковые. Только грудь у Ады была немного больше. Но эту проблему можно решить подкладками. А вот возраст! Шарко 21 год, а настоящей Аде 34 года! Разница в 13 лет существенная.
Я справлюсь, товарищ старший майор, сказала Шарко
***
По версии пришедшего в Харьков Савика и его подруги Ады Лепинской их захватили партизаны. Продержали неделю и затем отпустили. При нападении Савик был опасно ранен в руку, и едва не началось заражение. В отряде помощи ему почти никакой не оказали. Основное лечение прошло в немецком офицерском госпитале.
Инициатором ранения Савика в руку был старший майор Нольман. Дело в том, что настоящий Савик Нечипоренко отлично играл на рояле. Кравцов этого не умел. Пришлось импровизировать.
Из «партизанского плена» Савик вернулся помятым. Его лицо «украшали» синяки, но голос не пострадал. Участие капитана Кравцова в самодеятельности сделало свое дело. Песни Петра Лещенко удавались ему хорошо. А вместе с Адой они отлично исполняли русские старые романсы.
Ада Лепинская, курсант разведшколы Антонина Шарко, таким голосом как Савик не обладала, но зато была весьма красива. И нравилась немецким и румынским офицерам.
Пианист Жора Гусевич, якобы нанятый Савиком в Харькове вместо погибшего при «нападении партизан» аккомпаниатора, был настоящим виртуозом.
Кравцов потребовал от группы забыть свои настоящие имена и даже в личных разговорах быть теми, кто они есть сейчас. Артистами и никем иным.
Тебе, Ада, интересоваться офицерами! Настоящая Ада желала составить себе выгодную партию. Потому принимай ухаживания офицеров как должное. Ада к ним привыкла. А Жора любит золото и должен искать, где его купить.
Я человек в вашей компании новый и про меня никто не знает.
Это так, Жора, но ты нам нужен со связями на местном рынке. Заводи их в свободное от концертов время.
Я все понял, Савик
***
Но в сентябрьский день 1942 года Савик Нечипоренко получил эстафету от Импресарио (Нольмана). Там был приказ начинать работать.
Задачу перед ним поставили сложную. Скоро в Харькове будет «архив профессора Пильчикова». И этот архив должен попасть в руки барона Рунсдорфа. Нольман предлагал действовать через Лимоненко. Хотя Кравцову была дана свобода выбора в этом вопросе, если через Лимоненко сделать работу не получится.
Нольман также передал приказ, что опасность велика и все контакты группы с подпольем запрещались категорически. Связь он будет держать только через скобяную лавку на улице Мироносицкой «Скобяной товар Антипенко и Ко».
Также Нольман сообщал что «наблюдатель» зафиксировал снятие всякой активности агентов гестапо в отношении группы Савика Нечипоренко. Старший майор хвалил его за осторожность и советовал в дальнейшем быть еще более бдительным.
Савик еще раз прочитал послание и сжег его. И шифрованный оригинал и расшифровка исчезли в пламени. Нужно было сообщить новости группе
***
Ада Лепинская знала, что говорить в номере Савика Нечипоренко нельзя. Хотя гестапо уже перестало их «слушать». Там они всегда изображали артистов и были ими на деле. Она рассказывала о своих интрижках и советовалась как вести себя с румынскими офицерами.
Сегодня она получила личное приглашение в ресторан на вечеринку офицеров-летчиков. Совсем недавно группа пилотов из авиаполка «Крылья Германии» прибыла из Сталинграда. От них Лепинская узнала новости.
Это те самые, что завалили твою гримёрку цветами? спросил Жора Гусевич.
Так много цветов я не видела в своей жизни. В моей маленькой гримерной и развернуться нельзя. Хотя после их разговоров мне не до цветов.
Что-то случилось? спросил Жора уже серьезно.
Эти летчики поведали мне страшные вещи. 24 августа силы 4-го воздушного флота Германии произвели самую долгую и разрушительную бомбардировку Сталинграда.
Эти летчики поведали мне страшные вещи. 24 августа силы 4-го воздушного флота Германии произвели самую долгую и разрушительную бомбардировку Сталинграда.
И что? Подробности какие?
Центр города превращен в руины, тихо сказала Ада.
Как?
После фугасных бомб немцы стали бросать на город зажигательные бомбы. Образовался огромный огненный вихрь, который выжег центральную часть города! И там были люди. Много людей.
Но город еще стоит, сказал Жора. Так ведь?
Летчики говорят, что благодаря их «работе» ударные части 6-й армии немцев вышли к Волге.
Савик сказал Аде:
Хватит! Город стоит, и будет стоять. Это факт. Они его не возьмут. А тебе не стоит выходить с таким лицом на сцену, Ада.
Но, ты сам понимаешь, командир
Савик! поправил Жору Кравцов. И я все понимаю. Но нашу работу никто не отменил! Не хватало еще провалиться на этом! Ты что-то говорила про цветы, Ада?
Цветы?
Ну, ты сказала, что тебе подарили много цветов.
Да, задумчиво произнесла она. Так много цветов я не видела в своей жизни. Эти летчики люди весьма щедрые. В моей гримёрке нет места из-за букетов.
Намекаешь, чтобы я уступил тебе свою? спросил Савик. Я бы охотно это сделал, Ада, но звезда все-таки я. Нельзя мне терять статус звезды.
Ада и Жора поняли, чего требует командир.
У меня гримёрки вообще нет, и я не жалуюсь, сказал Жора.
Ты не артист в полной мере, Жора. Зрители смотрят на меня. Аккомпаниатора они едва ли замечают! сказала Ада.
А Савика?
Вчера за столом в «Золотом якоре» ты пялил глаза на официантку Любу. Или ты смотрел на пригласившего нас майора Драгалину? Вот тебе и ответ на твой вопрос. Они смотрят на меня. Это офицеры, а не девушки, которым нравится Савик.
Но на афишах написано «Песни Савика Нечипоренко»! «Лучшие песни из репертуара Петра Лещенко в исполнении Савика Нечипоренко»!
А вот завтра спой «Пару гнедых» без меня и посмотришь, что будет!
Вы забыли одну важную вещь, Жора напоминал певцу и певице, что нас просили вставить в репертуар несколько немецких песен. И это просьба оберштурмбаннфюрера Клейнера.
Он пока не настаивает.
Но стоит выучить хоть одну. Не стоит ссориться гестапо. Мы слишком загостились в Харькове.
Наши гастроли продлили, сказал Нечипоренко. И для города хорошо, и немцам хорошо, и их союзникам. Кстати, Ада, а почему майор Драгалина все еще здесь?
Певица ответила:
А я откуда знаю?
Он в последнее время часто тебя сопровождает. Его воинская часть, насколько мне известно, под Сталинградом с армией Паулюса. А доблестный майор все еще здесь.
Он сам не горит желанием сражаться, а его отец генерал румынской армии. Свое мужество он уже проявил, получил награду и теперь наслаждается отдыхом после ранения.
Драгалина ничего не делает и в госпитале больше не появляется. Он проводит дни в ресторанах, катается на машине, заводит романы с местными женщинами.
А еще играет в карты. И постоянно проигрывает, сказал Савик. Но денег у него много. Я сам вчера видел как он доставал свой бумажник.
Папаша обеспечивает его деньгами, сказал Жора. Но нам стоит спуститься в ресторан поужинать. Там сегодня тихо.
Я только ЗА, сказала Ада. Сегодня мне не придется развлекать пением румынских офицеров.
***
В ресторане они расположились за дальним столиком. Хотя посетителей было совсем не много.
Приказ от Импресарио, сказал Савик, когда официант удалился и оставил артистов одних.
Наконец-то, произнес Жора. А то я подумал, что о нас забыли.
Начинаем работать. Скоро в Харьков доставят то, ради чего мы с вами здесь.
Бумаги профессора? спросила Ада.
Да. У них все готово. И теперь дело за нами, друзья мои. И дело опасное. Всем нужно соблюдать максимум осторожности! Никакой самодеятельности! Ни одного шага без моего приказа.
Что нам поручено?
Импресарио поставил задачу срочно прощупать господина Лимоненко.
Прощупать? спросила Ада. Мы это уже сделали месяц назад. Я знаю его жену и внуков.
Но теперь наша задача усложнилась. Импресарио советует работать через Лимоненко.
Это приказ Импресарио? спросил Жора. Или совет?
Нам предстоит работать через него, сказал Савик.
Но ты не ответил?
Это совет! сказал Нечипоренко. Но я согласен с Импресарио. Барон никого больше к себе не подпустил. Только он сам, его адъютант Рикслер и Лимоненко. А нам нужно срочно приступать к делу. Ведь это только первая фаза операции. И наша задача это обеспечить. Любой ценой. И провалить дело мы не можем.