Что случилось, баал22 страж порядка? поинтересовался Ратмир Фрейнир.
Выезд из города закрыт. Карантин. В соседнем селе эпидемия. Возвращайтесь в Бугорки.
Эпидемия чего?
Проезжайте.
Но нам не за город. Нам на рынок, мы просто с Залесья повернули по этой дороге. Пожалуйста, пропустите.
Офицер еще раз изучил документы, внешность Фрейнира и остальных пассажиров.
Ладно. Давайте вон туда, на полный осмотр. Если всё в порядке, вас пропустят.
Маша тронула машину с места, и она медленно проползла мимо постовой будки, потом перевалилась через выступающие из платформы рельсы.
Что-то непохоже на карантин пробормотал отец.
А что это за эмблема? спросила Василиса, показав пальцем в полускрытый ветвями сосен угрожающего вида внедорожник, стоявший у передвижной контрольной будки.
Миротворцы, ответил Фрейнир.
А что они здесь делают?
Маша услышала хруст пальцев отец слишком сильно сжал их в кулак.
Помогают, ответил он.
Машина остановилась. Маша бросила взгляд на молодого человека, стоявшего рядом с меднокожим офицером миротворческих сил. Возрастом между двадцатью и тридцатью, проницательные серо-голубые глаза. Коротко стриженые волосы, легкая щетина, сложен весьма ладно. В униформе творянина23. На груди красовалась нашивка «Черкасвест». Новостничий, причем из танаитов. Он о чём-то оживлённо препирался с миротворцем, судя по всему, досадовал, но не отступался. А потом уловил, что за ним наблюдают, и перехватил её взгляд. Связь длилась всего миг, но Маша успела почувствовать, как млечный путь проступает сквозь небесную синь, звёзды становятся в хоровод и сыплются на землю сладким шлейфом. Парень едва заметно улыбнулся ей, и Мария улыбнулась в ответ.
Выходите из машины, скомандовал миротворец с довольно сильным кенаанским акцентом.
Заснула, что ли? буркнул отец. Выходи.
Пытаясь побороть смущение Маша оглядела спутников, и поняла что её игра в гляделки не осталась незамеченной для Василисы. Та едва сдерживалась, чтобы не разразиться какой-либо остротой, и только присутствие старшего Фрейнира останавливало её намерение.
Пока длился тщательный досмотр, Машу оттеснили от машины, так что она оказалась буквально рядом с творянином. Они снова переглянулись и Мария почувствовала, что тепло, которое она утром вынесла в груди из храма, превратилось в жар.
Привет, вдруг выронила она, неожиданно для себя самой.
Здравствуйте.
Улыбка. И тревога в глазах? Нет, кажется, показалось. Маша смутилась, что позволила себе фамильярность.
А вы из Тьмутаракани? В древней столице Черкасии просто волшебные музеи.
Нет. Из Пригорстня-на-Танаисе.
О, так это близко от нас.
Как сказать. Через две границы и чёртову дюжину застав.
Меня зовут Мария, а вас?
Очень приятно. Андрей. Вы, наверное, учитесь в нашем городе?
Нет, я ещё раздумываю, куда поступать. Мне только семнадцать, соврала Маша, хотя день рождения был ещё не скоро. Может, и в Пригорстень поступлю. Выучусь на творянку. Вы бы рекомендовали?
Парень изобразил на лице показной ужас:
О нет, только не творянство!
Отчего же? Разве вам не нравится ваша профессия?
Не то чтобы не нравится Понимаете Не в этом мире.
Маша! послышался голос отца, и она рефлекторно дёрнулась к машине.
Берегите себя! в след ей бросил Андрей. Она обернулась и махнула рукой:
Хорошо!
Всю дорогу она размышляла о том, какой, должно быть, возвышенный внутренний мир у этого новостничего, старомодно обращающегося на «вы», и насколько это вообще романтичная и интересная профессия. Потом внезапно вспомнила о Германе. И испытала стыд за свои чувства, потому что он внезапно показался ей пафосным и напыщенным юнцом, корчащим из себя всезнайку.
Рынок встретил их закрытыми воротами. Подле них прохаживались страпоры, пресекавшие попытки проникнуть внутрь. У ворот рыночной площади творилось столпотворение. Людской гвалт, сигналы машин, ругательства. Кое-как она сумела припарковаться (насчёт чистоты выполнения этого манёвра Маша переживала больше всего). Ратмир Фрейнир наказал девочкам оставаться в машине, а сам вышел и нырнул в гущу негодующих мужчин, выяснять в чём дело. Его лицо и массивную фигуру хорошо знали в Бугорках, и по службе, и как бывшего выборного поместной громады. В отличие от многих других представителей власти, его до сих пор уважали. Фрейнира не так-то легко было прогнуть, если он считал что прав. Кроме того, никто не мог попрекнуть его, что он что-то имел из городской казны.
Фрейнир нашел кого-то в толпе. Маша узнала в грузном мужчине городского голову.
Из-за гвалта трудно было разобрать их разговор. Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее, раз торговля остановилась. На душе становилось всё тревожнее. «Ты же знаешь, я это не решаю» услышала она голос вышедшего из себя головы.
Представляешь, Фёкла рассказывает всем, что твой отец заплатил кучу денег, чтобы ты заняла первое место. Я ей сказала, что это бред, и ты сама победила, Василиса воспользовалась отлучкой старшего Фрейнира, чтобы поделиться свежими сплетнями.
Маша закатила глаза:
Это ещё что. Гаврила брешет, что я переспала с половиной жюри.
У Василисы приподнялся один уголок губ:
А ты?
Что я? не поняла Мария.
Спала? решилась Василиса.
Ты что, с ума сошла?
Да не с жюри. С Германом?
Боже. Ты нашла, о чём поговорить.
Так что?
Маша вздохнула.
Он даже не знает, что нравится мне.
Серьёзно?
Вполне.
А ты ему нравишься? Как думаешь?
Ответа на этот вопрос у Марии не было. Она наблюдала, как отец, закончив один разговор, окликнул знакомого и снова ввязался в беседу. Маша взглянула наверх, обвела глазами небо, перевела взор на крышу родного учебного двора, находящегося в двух кварталах, потом ещё дальше, на лекарню, видневшуюся на другом конце города, на исполинские терриконы, вонзившиеся в небо на горизонте. Кроме леса все детали пейзажа этого городка были ей ненавистны.
Не знаю, Вася. Иногда кажется, что я ему интересна только как свободные уши во время совместных пробежек. А иногда думаю, что ему ничего кроме его игры в подполье и не важно.
Так это только игра? поинтересовалась Василиса.
Для него всё всерьёз, сказала Маша. Но со стороны всё это выглядит как отроческие игры.
Отец отходил от них мрачным, а вернулся и вовсе как грозовая туча, жестом показав дочери пересесть назад.
Пап?
Сейчас объясню.
Отец сам сел за руль и завел двигатель. Повисла пауза.
Трудные времена настали, девочки, сказал он. Нам всем нужно перестать думать о чепухе и сосредоточиться на том, чтобы пережить это время. А север возьмет своё.
Север возьмёт своё, нестройно отозвались подруги.
Мёрзлым векам больше не бывать
и потопу нас миновать, закончила Маша. Отец, что происходит?
Фрейнир сдержанно выругался в рукав.
Да всё одно к одному. Говорят, в сёлах на трассе между Бугорками и Деркуланумом бушует смертельная эпидемия. Народ мрёт поголовно. Пока не могут понять что это за хворь. Объявлено, что источником заражения может быть продукция местных крестьян. Правда это или нет не знаю. Но знаю, что с сегодняшнего дня запретили продажу мяса домашнего скота, свиней, птицы и огородной продукции. Под запретом всё, что выращено и выкормлено дома, без разрешения поместных громад24. Переходим на новые правила производства и продажи продовольствия. Без разрешения продавать нельзя, будет считаться опасным для здоровья, изыматься и уничтожаться. А чтобы получить разрешение, нужно заплатить гору денег в казну. И взятку сверху. Чтобы выращивать для себя, тоже придется платить, чтобы проверяющие закрывали глаза. В общем, мужики совещаются, то ли начинать резать скотину, чтобы не платить штрафы, то ли браться за топоры и идти к бугорковской громаде, требовать справедливости. Я не знаю, чем кончится, но чувствую, будет голод.
А мои родители собирались в этом году не только картошку, но и кукурузу сажать, воскликнула Василиса. Чтобы экономить
Бред какой-то. Я не хочу есть эту завозную отраву из торговых сетей, возмутилась Мария.
Ничего не поделаешь. Вступает в силу торговое соглашение с Транскенааникой. Укровия уже давно на эти правила перешла, а у нашей автономии был переходный период. Но что-то в высоких кабинетах поменялось и решили, видимо, что для нас слишком много чести. Понимают, что Евразилия теперь не вмешается В общем, продавать лавку придется даже раньше, чем я думал. Если найдется покупатель, конечно.
Понятно, протянула Маша. Час от часу не легче. А заразу точно не прахманы распространяют?
Да какие прахманы Тут свои шишки хуже Арходрогора. Это не самое страшное, понизил голос отец. Василиса, закрой уши.
Та послушалась или притворилась.
Феодосия Иоанновича сегодня ночью арестовали.
Сердце ёкнуло и затаилось, конечности похолодели, неприятная испарина стала пропитывать одежду. Вот тебе и игры в подполье. Доигрались.