Четырёхэтажное здание школы окружала аллея из раскидистых лип в конце сентября ещё покрытых тёмно-зелёной листвой. Кое-где между лип росли чахлые тоненькие берёзки, им кажется, не нравилось соседство с этими крепкими, сильными деревьями. Ближе к тротуару вальяжно располагались кустарники, создающие нижний ярус зелёных насаждений. По всей аллее были установлены деревянные скамейки, на которых любили отдыхать школьники во время перемен. Позади здания находился стадион, оттуда сейчас слышались голоса учеников, подбадривающих своих одноклассников, играющих в волейбол. Дарина уселась на скамейку и, закрыв глаза, попыталась успокоиться. Сентябрь выдался дождливым и удушливо жарким, словно осень решила притвориться летом, даже ветер дул тёплый и ласковый. Он шевелил волосы, обдувал разгорячённое лицо, позволяя хоть немного его охладить. Открыв глаза, Дарина бросила взгляд на белые стены школы в коричневых переплётах окон, посмотрела на высокую четырёхскатную крышу, на ярко-синее небо и ощутила умиротворение. Она была готова снова вернуться в класс.
Пропажа телефона обнаружилась лишь после уроков, когда Радимова собралась сделать сюрприз Ивану Имричу.
Карина, ты не видела телефон?
Та покачала головой.
Ангелина сразу же уставилась на Дарину.
Эй, Вампирша, твоя работа?
Понятия не имею о чём ты, пожала плечами Дарина и пошла к входной двери.
За ней будто конвоируя, двинулась вся пятёрка под предводительством Радимовой. Возле лужи и состоялся допрос. Дарина поздно сообразила, какую угрозу та представляет для неё.
Дарина вышла из чата и отключила телефон. Придётся подождать нового сообщения и тогда она решит, что предпринять дальше.
Ей очень не хотелось возвращаться домой. Дом перестал олицетворять для неё место, где она могла согреться душой и отдохнуть.
Пошёл всего второй год со смерти отца, но деревья в саду уже сплели свои нестриженые ветки и превратили его в мрачное, неухоженное место. С фронтона дома, с оконных рам и ставень облезла краска, дожди смыли кремовую эмульсионку со стен и они приобрели неопрятный серый цвет.
Дарина прошла по бетонной дорожке к крыльцу, прислушалась, не звучит ли музыка? Обычно мама, употребив «лекарство», включала торжественно-заунывную мелодию Моцарта «Реквием». Эта музыка так осточертенела Дарине, что она зверела, уловив первую же ноту из этого произведения. К счастью, сегодня было тихо. Отыскав ключ под глиняным горшком, с давно засохшей геранью, она отомкнула дверь и прошла внутрь.
«Интересно, где её мамашу черти носят?»
Вернувшись домой после полудня, она обычно употребляла одну или две рюмочки вина, укладывалась на диван и либо слушала Реквием, либо спала до вечера. Затем поднималась и шла мыть полы после второй школьной смены. После смерти отца мать превратилась в тихопомешанную алкоголичку. Она редко буянила, ни с кем не ругалась, не бродила по улицам, а просто пила дома в полном одиночестве. Спиртное служило ей способом забыться и как-то пережить очередной бессмысленный по её мнению день.
Перестав общаться с людьми, Анна даже с дочерью разговаривала лишь по необходимости. Утром, кое-как приведя себя в порядок, она отправлялась на работу, убирала коридоры и служебные помещения, потом приобретала в ближайшем магазинчике заветную бутылку красного сухого вина или любимого ею Кагора и возвращалась домой. Так однообразно проходили её дни, и она, кажется, была только этому рада, не желая никаких перемен.
Дарина сняла с себя мокрую одежду, прополоскала её от грязи в ванной и засунула в стиралку, добавив двойную порцию порошка. Вымыв туфли, напихала в них газеты, оставшиеся с давних времен. Отыскав в холодильнике парочку яиц, разбила их в тарелку. Добавив к ним крохотные квадратики сухарей и мелко нарезанный болгарский перец, всё вылила на сковороду. На плите на одной из конфорок стояла кастрюлька, она подняла крышку, понюхала опять гороховый суп. Мать отчего-то предпочитала супы с различными видами бобовых, совершенно забывая, что дочь их терпеть не может. Ожидая, пока омлет приготовится, залезла в телефон Алеся посмотреть: нет ли чего новенького. Отыскалось. Ангелина выкладывала свои фотографии в различных нарядах, советовалась с подругами и друзьями по группе, в чём лучше отправиться на день рождения Имрана Ортона. Прочитав парочку восторженных комментариев, Дарина еле удержалась, чтобы не написать колкое замечание. Радимова явно стала зависимой от одобрения и похвалы своих интернетных прихлебателей, иначе, зачем без конца постить любое самое маломальское событие из своей жизни. Впрочем, в этом Дарина могла упрекнуть многих своих ровесников. Выходило прямо, как в рекламе: не запостишь, не поверят и скажут, что этого не было. А если без конца выкладывать фотки, то большинству начинало казаться: жизнь просто бьёт ключом. По совету подружек Ангелина наконец сделала выбор, остановившись на светло-сиреневом шёлковом платье. В нём как расхваливали её фанаты, она выглядела мило и невинно. Эта фраза рассмешила Дарину. Крокодил и ведьма в одном лице не может выглядеть невинно. И это относилось не к внешности Радимовой, а к её внутренней сути. Перед преподавателями и другими взрослыми Ангелина представала в образе хорошей, порядочной и очень честной девочки, не способной на подлость. Только некоторые ровесники знали, что она представляет собой на самом деле. Её имя совершенно ей не подходило, она была далеко не ангелом.
Пообедав, Дарина села за уроки. После гибели отца, впав в отчаяние, она запустила занятия и скатилась на тройки и двойки. Переживая неожиданное осуждение и буквально травлю матери знакомыми и незнакомыми людьми, желала одного, спрятаться от всех. Общественное осуждение коснулось и её: родители подруг и одноклассников попросту запретили общаться с ней. Но, по-видимому, Дарине от отца досталась изрядная доля упрямства, она решила: раз вы меня отвергаете, то и я не хочу с вами знаться. Она стала учиться как одержимая, желая взять верх над недругами хотя бы в этом. К концу учебного года у неё осталась только одна четвёрка и та по пению.
Закончив с уроками, Дарина посмотрела на часы пора готовиться к наказанию Ангелины. Больше года она сносила выходки, издевательства и глупые шуточки над собой, только плакала втихомолку, надеясь, что одноклассникам надоест. Но как оказалось напрасно, своим поведением Дарина только разжигала их на новые и новые выдумки, они словно проверяли границу её терпения. С подачи Яна и помощи Алеся она стала отплачивать той же монетой всем, кто над ней глумился.
Когда тебя ударят по щёке, подставь другую это стало не про неё.
Как-то она прочитала изречение Конфуция: «Добром нужно отвечать на добро, а на зло нужно отвечать справедливостью».
Теперь она руководствовалась лишь этим, твёрдо решив больше не поощрять делишки одноклассников и друзей Радимовой.
Зная Ангелину, Дарина была уверена, что та немного опоздает на день рождения Имрана. Принцессе не пристало как прочим смертным, являться вовремя, её полагается подождать. Заняв пост в густых кустах сирени, которая живым забором ограждала поселковый стадион, Дарина приготовилась к встрече с Радимовой. У её ног стояла двухлитровая бутылка газировки. Сначала она хотела купить «Малинку» или «Чёрную смородину», но потом остановилась на почти бесцветной с лимоном, всё же не хотелось повредить одежду Радимовой, а только устроить ей сладкий душ. Ожидание затягивалось. Дарина разочарованно вздохнула, врагиня могла отправиться на праздник, взяв такси, и тогда кормление комаров в кустах окажется напрасным. Тренькнул телефон. Прочитав новый пост Ангелины, Дарина тихо засмеялась. Та сфоткала себя на подходе к стадиону, сопроводив снимок словами: как я вам? Понравлюсь ли Имрану?
Дарина не стала читать ответы. Основательно встряхнув газировку, выбралась на тротуар.
Что ты здесь делаешь? остановилась Ангелина, заметив своего недруга.
Тебя жду.
Зачем? Ангелина пока не чувствовала опасности, мысленно она уже находилась рядом с симпатичным именинником.
Хочу вернуть долг.
Какой ещё долг? Если ты про телефон, можешь отдать его завтра.
Сдался мне твой телефон, соврала Дарина. Хочу, чтобы ты почувствовала тоже, что и я сегодня.
Что ты мелешь? вспыхнула Ангелина, покосившись на бутылку в руках врага.
Но ничего предпринять она уже не успела. Дарина, наставив горлышко бутылки на неё, открутила пробку. Пенящаяся жидкость вырвалась наружу и обдала Ангелину с ног до головы. В воздухе остро запахло лимоном. Оглядев дело своих рук, Дарина удовлетворённо кивнула.
Нормально. Как тебе душ, Родя?
Что ты сделала!? охнула Радимова. Как ты могла? Знаешь, куда я шла?
Понятия не имею, я тебя случайно встретила, но так удачно получилось.
Мне необходимо быть на дне рождения. Меня там ждут, застонала Ангелина, оглядывая мокрое липкое платье и трогая склеившиеся волосы. Ты, Егорова, просто скотина и гадина. Как же я тебя ненавижу!
Взаимно. А что тебе не нравится? В лужу толкать, потом весело смеяться, нравится, а как выкупаться в сладкой водичке, так не по нраву. Озабоченно осмотрев пустую бутылку, Дарина поинтересовалась: Может, надо было взять газировку с другим вкусом? Вдруг ты такую не любишь.
Ангелина, догадываясь, как сейчас выглядит, взвыла от бессилия.
Я убью тебя!
Дарина пожала плечами.
А я предупреждала, будешь меня трогать, получишь ответку. Перестанешь цепляться, оставлю тебя в покое.
Я Я не знаю, что тебе сделаю. Скажу ребятам, пусть разберутся с тобой. Давно пора тебе в морду дать. Ангелина достала из сумочки салфетки промокнула ими лицо.
А вот это ты зря. Успокойся уже, наконец! Всех, кто хоть пальцем меня тронет, подстерегу по одному и так врежу, что мало не покажется.
С тебя станется, мать убийца и дочь такая же.