Извини. Иван слабо улыбнулся. Он чувствовал себя ужасно, так противно и гадко на душе ещё никогда не было. Подумав, что именно так и чувствуют себя предатели, разволновался и нечаянно прикусил нижнюю губу до крови.
Да не за что извинять. Ты мне уже до лампочки. Так никто. Пустое место. Дарина, не мигая, смотрела ему в глаза. Я даже не догадывалась, насколько подлая у тебя душонка. Продолжай и дальше заглядывать в рот Егору, молча наблюдать за выходками Ангелины, и улыбаться Вике, раз ты считаешь, что оно того стоит. Но смотри, как бы ни стал противен сам себе. Если я теперь отношусь к тебе не так, как раньше, то это не моя вина, а твоя заслуга.
Почему ты так говоришь? вспыхнул Иван. Ты не понимаешь
Всё я понимаю. Не идиотка. Ты сделал своей выбор. Вот и наслаждайся теперь.
Дарина, ловко перепрыгнув через нижний ряд сидений, быстрым шагом стала удаляться от одноклассника. Он долго смотрел ей в след, пока она не исчезла из вида.
Глава 2
Дарина сложила в рюкзак подарки бабушке Маше, вернее она доводилась ей прабабушкой, но так называть слишком длинно и неудобно. На выходных она собиралась проведать старушку и передать её любимые сладости халву и вафли со сливками.
В свои девяносто пять Мария Гавриловна обслуживала себя сама, довольно бодро двигалась, здраво размышляла и обладала ясным умом и хорошей памятью. Удивительно, но последние пятнадцать лет старушка оставалась в одной поре, совершенно не меняясь. Она будто законсервировалась в возрасте восьмидесяти лет и такой оставалась по сию пору. Тёмная кожа на её лице, испещрённая крупными и мелкими морщинами, походила на смятую гофрированную бумагу, а если к этому добавить глубоко посаженные тёмные глаза-буравчики, впалый рот без единого зуба и чуть вислый нос, то получался портрет не злой, но весьма опасной бабки ёжки. Впрочем, почти так и было, бабушка Маша вовсе не являлась добренькой и тихой старушкой, но именно она спасла правнучку в самое тяжёлое для неё время.
После гибели Михаила Анна попыталась покончить жизнь самоубийством, наглотавшись таблеток от высокого давления. Эта неудачная попытка оборвать своё существование на этой земле, закончилась тем, что по просьбе родителей её поместили на принудительное лечение в психиатрическую клинику. Дарину, оставшуюся в одиночестве, хотели на некоторое время забрать к себе бабушка и дедушка по материнской линии, но прабабушка Маша уговорила их отправить девочку к ней на хутор.
Дара много раз бывала у меня в гостях, ей всё там знакомо. Не стоит так сильно менять обстановку, иначе девочке придётся ещё труднее.
Бабушка Любовь Павловна и дед Илья Семёнович хоть и жалели внучку, но не слишком её любили, уж больно она походила на зятя, доведшего их дочь до самоубийства. Втайне они обвиняли погибшего Михаила во всех грехах, упрекали его в плохом отношении к их дочери Анне. Поэтому они с облегчёнием сняли с себя обязанность заботиться о подростке. Будучи далеко не молодыми людьми, перевалившими за семьдесят лет, они, тем не менее, спокойно оставили Дарину на ещё более пожилую Марию Гавриловну. Не в пример дочери она выглядела бодрее, рядом с ней смотрелась не матерью, а сестрой. Любовь Павловна всегда обижалась, когда Марию Гавриловну считали её ровесницей. После кошмара, испытанного на похоронах, им так хотелось поскорее вернуться к себе домой, что они не пожелали задержаться в поселке хотя бы ещё на день.
Когда Анну отпустили из больницы попрощаться с мужем, она, увидев гроб, стоящий во дворе дома, упала на колени и стала умолять покойника простить её. Рыдая, она подробно поведала о том, что произошло в машине. Обвиняла себя в смерти Михаила, просила его забрать с собой. Родители Михаила, потрясённые её откровениями, а так же его друзья, знакомые, коллеги и соседи с ужасом слушали рассказ Анны.
Так это ты виновата в его смерти! бросилась к невестке Светлана Даниловна. В этой небольшого роста женщине пухленькой и уютной на вид непонятным образом оказалось столько сил, что она буквально оторвала стоящую на коленях Анну от земли. Из-за твоей глупой ревности погиб мой единственный сыночек! Размахнувшись, она ударила Анну по щёке так, что у той дёрнулась голова. Сволочь! Убийца! Твоё место в тюрьме!
Анна, поддерживая руку в гипсе, даже не думала закрываться. Она упала в ноги свекрови.
Да я виновата и хочу, чтобы меня наказали и по закону, и по совести. Может, хоть так мне легче станет.
Анна, поддерживая руку в гипсе, даже не думала закрываться. Она упала в ноги свекрови.
Да я виновата и хочу, чтобы меня наказали и по закону, и по совести. Может, хоть так мне легче станет.
Хочешь, чтобы стало легче? подбежал к ней Борис Иванович. Схватив невестку за волосы, заставил её подняться. Ты-то хоть и с переломом руки, но живая, а он лежит в гробу. Я никогда тебя не прощу. Желаю тебе мучиться до конца жизни!
Дарина смотрела на дедушку и не узнавала его в этом озлобленном человеке. Его чёрные с проседью волосы растрепались, в тёмных, как у сына, глазах горела ненависть.
Я убью тебя! выкрикнула Светлана Даниловна и вцепилась ногтями невестке в лицо, покрытое синяками и ушибами. Убью! Ты не должна жить после такого.
Родители Анны бросились оттаскивать сватов от дочери, поднялся невообразимый шум и гвалт.
Дарина смотрела на происходящее в оцепенении, ей казалось: всё это происходит не с ней, пройдёт немного времени и кошмар закончится. Она чувствовала, что некая стена отчуждения пролегла между нею и всеми людьми, даже крики слышались, как сквозь толщу воды приглушённо и вязко. В горле у неё першило, глаза горели, будто в них попал острый перец, но слёз не было. Окаменевшие мышцы в груди едва пропускали воздух, не позволяя нормально дышать.
Скажи, Анна действительно так поступила!? тряхнула внучку за плечи Светлана Даниловна. Почему ты молчала? Прикрывала свою гадину мамашу?
Дарина молча смотрела в глаза бабушки, горящие злобой. Что она могла ответить? Никто не мог наказать мать больше, чем она сама себя. Неужели никто не видит, что прежней Анны не стало и перед всеми на коленях стоит совершенно другой человек, вернее его пустая оболочка. Душа матери умерла вместе с отцом.
Жестокосердная. Знал бы Миша, кого он вырастил. Ты ведь и слезинки не проронила. Сердце у тебя из железа что ли? Получается, какая мать, такая и дочь. С этой минуты никого из вас знать не желаю! Нет у меня больше ни невестки, ни внучки. Светлана Даниловна оттолкнула Дарину от себя. Не подпускайте этих змеищ к гробу, пусть в стороне стоят.
Бабушка Маша обняла Дарину и тихо прошептала:
Не слушай её, это не она жестокие слова произносит, горе за неё говорит.
На кладбище как ни рвалась Анна, как ни причитала, её и впрямь не подпустили к гробу. Коллеги и лучшие друзья Михаила встали плотной стеной и не позволили ей приблизиться к покойнику. Люди осуждающе смотрели на Анну, в толпе раздавался шёпот: пусть она и жена, но раз стала убийцей, должна иметь совесть и не появляться возле жертвы. Её сомлевшую и обезумевшую от горя родители с трудом усадили в «Скорую помощь», вызванную Дариной. Старики чувствовали себя неловко под осуждающими взглядами людей, пришедших проводить их зятя в последний путь.
Дарину тоже оттерли от гроба, но она и не старалась подойти ближе, ей не верилось, что в этом плотно закрытом деревянном ящике, поблёскивающим лаком, лежит её весёлый, никогда неунывающий отец. Происходящее действо напоминало ей странный спектакль, участником которого она оказалась непонятным образом. Оказывается, её отца уважало и любило много людей. Никогда прежде она не видела столько плачущих женщин и девушек, мужчины тоже украдкой вытирали слёзы.
Домой она вернулась с бабушкой Машей, родители матери остались с ней в больнице.
Бабушка и дедушка появились лишь на следующий день к вечеру, они сообщили: ночью Анна вторично пыталась покончить с собой, стащив у дежурной медсестры из шкафа лекарства. Врачи спохватились вовремя и сумели её откачать, но так, как она находится в невменяемом состоянии, то её переведут сначала в психиатрическое отделение больницы, а потом в специализированную клинику. Они уже подписали все документы.
Три дня прошли для Дарины как в тумане. На улице стояло лето, а у неё в душе царил леденящий, замораживающий кровь холод.
Хватит тут всем сидеть без дела и лишь вздыхать, заявила бабушка Маша. Беду ни праздностью, ни ленью не поправишь. В любом несчастье судьба оставляет пусть крохотный, но выход. Лишь время ослабит горе, надо увезти девочку отсюда, чтобы она отогрелась душой. Я забираю её с собой.
Так Дарина оказалась в маленьком хуторе Сокол, расположенном на берегу реки Кубань. Когда-то здесь существовала рыбацкая артель, а в советское время работали маслобойный и рыбный заводы, но укрупнение сельских поселений коснулась и этого хутора. После закрытия мелких заводиков работы лишились и те, кто ещё не переехал в соседний посёлок. В хуторе остались одни старики и две-три семьи из молодых тех, кто не пожелал покидать свои дома.