Через некоторое время медсестра забрала меня у мамы. Отнесла в другую комнату и провела гигиенические процедуры для тела, чтобы затем в эстетичном виде представить меня отцу.
Знаете, мужчины не выдерживают вида крови и так далее, так что меня вымыли тёплой водой, вытерли полотенцем и одели в мягкий подгузник. Он, конечно, немного позже стал тёплым, но, в любом случае, я был готов встретиться с папой.
Высокий здоровяк буквально ворвался в больницу, столкнувшись с парой встречных прохожих, чуть не сбив их с ног, так сильно спешил. Он что-то или кого-то искал по важной причине. Его лицо было недовольным, а про улыбку даже и говорить не стоит. Рассерженный, он был готов убить первого попавшегося под горячую руку, а рука у него была немаленькая. Это был один из управляющих больницей. Видимо, он имел высокую должность, раз позволял себе оскорблять и ругать медперсонал. Он раздавал на ходу указания всем своим подчинённым.
Так в нашу с мамой палату забежал мужчина и прикрикнул на единственную оставшуюся рядом медсестру:
Сестра! Сюда! Немедленно! Я жду объяснений!
Но, это был не отец.
Что случилось, Семён Петрович?! сестра так занервничала, что выронила стакан с водой от внезапного появления недоброжелательно настроенного руководства.
Тут, он заметил краем глаза мою маму и, снизив тон, обратился к ней:
Ох, простите меня великодушно, я не хотел вас напугать. Поймите меня, с этими людьми невозможно работать, сплошной нигилизм он повернулся к медсестре, возвращаясь на плюс двадцать децибел: В кабинет, живо!
Он ушёл, громко хлопнув дверью так, что в рамах затрещали стёкла.
Вот, невротик. И как только допускают таких нестабильных людей в роддом работать? возмутилась мама.
О, Господи, только не опять выдохнула медсестра, подметая остатки битого стакана. Простите его, Виктория. У него просто плохое утро, или кофе слишком много или внимания слишком мало. Не держите на него зла, он неплохой человек. Надеюсь, вы понимаете.
Да ладно, ответила мама, Арт уже родился, могу и понервничать
Арт? удивилась медсестра. Необычное имя.
Он так игриво улыбался сразу после рождения, что первая моя мысль была: «Ну, артист!». А потом решила, что оно ему подходит.
Вот тут она явно солгала. У неё из головы не выходило: как могут карие глаза через мгновение поменяться на зелёные. Поэтому и подумала: «Артист!»
Они дружно посмеялись, и медсестра поспешила на ковёр к начальству, шепча себе под нос молитву: «хоть бы не уволили».
Мой отец уже спешил в больницу, как только закончилась его рабочая смена. Он был разнорабочим на металлургическом заводе. Проводил сотни часов своей жизни в окружении шумящих машин и кипящего металла ради того, чтобы обеспечить детям гораздо стабильнее будущее, чем было у него самого. Дабы познакомиться со мной, он добирался с пересадками на автобусах. Проехав десятки остановок, сблизившись в давке с потными телами пассажиров в узком проходе транспорта, он, так же, как и остальные граждане, спешил по своим делам с работы, в данный момент познакомиться с наследником его империи.
Да! Советская жизнь, друзья, не тешила глаз цветами радуги.
Толпа народу, жаждущая попасть в транспорт в час пик, могла буквально внести тебя внутрь заветного маршрута, даже если тебе в него не надобно было попасть, и могла также вынести тебя, когда не было нужды выходить. Страсти в салоне автобуса часто выкипали за рамки приличия. Иметь же машину, было дорогим удовольствием. Безобразие водилось буквально во всех сферах жизни и казалось, что нет ему ни конца, ни края.
В общих чертах скажу о советской экономике.
В Союзе можно было приобрести четыре типа машин: «Запорожец», «Москвич», «Жигули» и «Волгу». Автопром не догонял до уровня мировых марок. Но цены на автомобиль, так себе качеством Да!.. Вы догадались «Жигули», на момент моего рождения были высоки, где-то пять тысяч рублей. Это сравни стоимости однокомнатной квартиры.
Средняя зарплата сто двадцать рублей в лучшем случае. Минус квартплата, налоги, пенсионные отчисления, одежда и провиант, и это ещё хорошо, что не было телефонов, мобильников и интернета, а то вообще разорились бы. Из материальной помощи, разве что талоны на бесплатное молоко, которые выдавались только на вредных производствах к зарплате. Ещё существовали талоны на продукты, которых не было в свободной продаже в магазинах. Своего рода «ограничитель» покупательской способности.
Например, один человек мог купить пол-литра молока в день на одного члена семьи, не более. И на семью выдавалось талонов на каждого члена помноженное на количество дней в месяце, а нас было четверо, так что представьте себе ситуацию и поставьте себя в эти условия. Надеюсь, картину обрисовал понятно.
А что касаемо приобретения личного авто, думаю, уже все посчитали, что это огромная сумма и сбор средств займёт до десяти лет. И то вряд ли вы купите его, потому что существовала длинная очередь на приобретение заветной мечты каждого мужика. А ведь надо ещё думать о своих детях, об их обучении в университете, других расходах, например, о лекарствах для родителей.
Молодёжь, не верите?! Старички, вспомнили? Не нравится? Вот и нам не нравилось. Вообще никак! Вот почему я всегда считаю деньги?! Может, бедность? Хотя, скорее, экономическое образование Я и впрямь, будто ходячий калькулятор И ещё эта политика приклеилась, как банный лист Ладно, проехали
В любом случае мой отец добрался до роддома. Он прошёл в отделение, нашёл нас с мамой, обнял, поцеловал и разделил с нами один из лучших моментов своей жизни рождение ребёнка. Почему один из лучших, а не единственный? Потому что второй самый счастливый момент это когда у тебя рождается второй ребёнок, и вторым ребёнком, принёсшим красивую чётную цифру четыре, в нашу семью, был я. Вот, как-то так я встретил своего папу и нагрел подгузник. Крутяк!
Уже прошла неделя. Мы с мамой все ещё были в роддоме. Пришёл светлый весенний день. Птицы возвращались с юга и, выбирая укромные места для будущих птенцов, щебетали, рассказывая людям, что весна уже на пороге. Снег таял и ручьями сбегал по дорогам в водостоки; уже местами зеленела трава. Эти мелочи наполняли городские улицы движением и звуками пения. На смену, порой ярким и снежным, но в основном унылым и серым пейзажам зимы, пришла радужная весна.
Солнце играло лучами, искрилось на островках заснеженных крыш. На тротуарах за стенами зданий, устилающих их тенью, лежали неприглядного цвета сугробы. На небе не было ни облачка. Жизнь пробуждалась в растениях и била ключом.
Виктория моя мама, отлучилась из палаты на приём к врачу, а потом зашла в столовую позавтракать, оставив меня сытого на пеленальном столике наедине со сладкими сновидениями.
Мне снились сияющие звёзды, далёкие неизвестные планеты, космические корабли, путешествующие сквозь пространство и время. Я не понимал, что я видел, но это было очень завораживающее зрелище, и я не хотел отвлекаться.
Ещё я встретил странных существ. Точнее у них были руки, ноги, голова совсем как люди, но вот цвет тел у них был пылающий, яркий и разноцветный: одни были зелёные, другие красные, третьи синие и жёлтых хватало. Вся эта пёстрая братия куда-то бежала по тёмному лесу, зачем-то в кого-то стреляла лазерными пушками, оборачиваясь от страха. Я не знал кто они такие, но очень переживал за них.
Во сне я, поневоле, переворачивался с боку на бок (хотя вы скажете, этого не могло быть но, это так!). Упираясь пяточками, я продвигался к краю столика для новорождённых, а моё лицо отчётливо выражало волнительные эмоции. Я кряхтел. Медсестра рядом читала газету, сёрбая чай из гранёного стакана. Естественно, до меня ей дела не было, и эмоций моих она не замечала, не говоря уже о том, чтобы хоть как-то попытаться успокоить дитя.
И вот мне снится момент, когда один из существ попал под луч лазера и был разрезан пополам. Я зажмурился, но не проснулся.
От моих эмоций окно палаты буквально раскололось. От сквозняка оно распахнулось внутрь и, ударив о стену, слетело с петель, разбиваясь вдребезги.
Медсестра подпрыгнула от неожиданности, разорвав, зажатую в ладонях, газету пополам. Дабы удержать равновесие на падающем стуле, она развела руки в стороны, но всё же громко шмякнулась на пол, ударившись затылком. Скорчив гримасу боли, она ещё пару секунд повалялась на полу, резко поднялась и, держась за набитую шишку, осмотрела место крушения больничного окна.
Откуда взялся штормовой ветер, и почему быстро образовались густые тучи, объяснить и понять она не могла. Но одно она знала твёрдо надо срочно убрать стекло, чтобы никто не поранился, и рапортовать о происшествии начмеду. Она ушла, напрочь, позабыв обо мне.
В эту самую минуту мама почувствовала неприятное где-то внутри. Нет, не боль, не жар и не холод, и даже ничего из того привычного, что человек обычно может чувствовать. Чувство тошноты, но не в желудке, смешалось с ноющей болью в области сердца и страхом.