Иван Андреевич, опираясь на стены попадающихся на пути домов, пошёл по указанному адресу. Там находился Центр занятости имени Джерарда Петера Койпера. Ещё издали он заметил длинную очередь местные стояли в ожидании работы.
Он занял место и сел прямо на каменные плиты, как и многие здесь. Виды вокруг были унылые и малообещающие, да и сам Центр занятости выглядел так, будто его бомбили.
Единственное, что утешало: он понемногу привыкал к местному воздуху. Правда, на коже началось какое-то раздражение, но он старался не обращать внимания.
На следующий день в обед подошла его очередь.
В какой области вы специалист? спросила его женщина за стеклом. Не приближайтесь! повысила она голос, когда Иван Андреевич из-за слабости попытался облокотиться на выступ под окошком.
Он отстранился и ответил:
По части лубезяро торопо.
Что?! спросила она.
Лубезяро торопо. Сто пятьдесят лет этим занимаюсь уже.
Это что такое? Впервые слышу! Мань?! позвала она кого-то. Ты знаешь, что такое лубезяка торо Как?!
Лубезяро торопо, повторил он.
Мань, лубезяро торопо!
Ей что-то ответили, и она рассмеялась. Смеялась ещё довольно долго, а потом сказала:
У нас такого нет. Что вы ещё умеете?
Ну Шулепякой фуру владею. Протолебехолосо. Разбираюсь неплохо в хуземяке лапору.
Женщина пристально на него посмотрела.
Ты пьяный что ли? Или ещё под чем?
* * *Через какое-то время Какое время? Сложно сказать: он потерял ему счёт. Может, прошли недели, а может, и месяцы до того всё было однообразно. В общем, через какое-то время он обнаружил себя лежащим в канаве со стоками из промышленного района.
До этого он сидел, прислонившись к стене дома в переулке за углом столовой у самой столовой он сидеть не мог: там уже было занято. Он сидел в надежде, что ему подадут на пропитание, и хотя шансов, что на Плутоне подадут, было ноль ему всё же подавали, как и другим таким же. Подавали редко, как правило, объедки, но этого хватало, чтобы выжить.
Иногда в минуты просветления Иван Андреевич думал о том, что в принципе его жизнь теперь мало чем отличается от жизни отшельников на Кума-Кума. А на Земле шраманы и брахманы вели такую жизнь тысячелетиями.
И всё же было в этом что-то не то. Не то заключалось в том, что они творили своё подвижничество не на Плутоне. Как бы они справились здесь, в этой холодной ядовитой атмосфере, в каменных джунглях и вечных сумерках?
И вот он очнулся в канаве. Вероятно, он сел слишком близко к столовой, и его убрали конкуренты. Или сочли, что он умер, и поэтому выбросили.
Выбравшись из канавы, он впервые за долгое время увидел в её мутной воде своё отражение. Одряхлел он порядком. Ещё бы: без инъекций человек быстро возвращается в своё актуальное состояние. И чем дальше, тем быстрее. Если сейчас он выглядел уже на девяносто, то через месяц будет на все сто пятьдесят.
В общем, он вылез из канавы, попил из неё же воды и побрёл обратно, в свой переулок за угол столовой.
* * *Поначалу он пытался найти работу, но шансы были только на самую тяжёлую, где требовалась физическая сила и молодость. О шахте не могло быть и речи, а всё попроще оказалось нарасхват. К тому же, он стал терять зрение и слух то ли по чисто возрастным причинам, то ли из-за токсичной среды.
Пару раз он наведывался в транзитный центр. В первый ему сказали, что его документы где-то потерялись и их ищут, а во второй что впервые видят, и если он ещё раз к ним заявится, вызовут охрану.
Друзей Иван Андреевич не завёл. В основном, по причине того, что не владел плутонским диалектом.
Иногда бродягам с площади удавалось раздобыть жидкость для промывки двигателей кораблей в ней содержался спирт. Похоже, это и было основной целью их существования раздобыть сию жидкость. Если Иван Андреевич пытался заняться медитацией (безуспешно), то те жили от одной возможности выпить до другой.
В дни, когда жидкость удавалось купить, настроение у бродяг сильно поднималось уже на стадии предвкушения: они собирались в кружок, разливали в железные кружки напиток, шутили и хрипло смеялись. После выпивали, меняли цвет с синего на зелёный и обратно, закуривали самокрутки с навозом Центромидона местной модификации земной крысы, и лица их расплывались в блаженстве.
Им становилось хорошо. Затем они оживлялись, спорили о чём-то, ругались, а потом плакали, глядя на звёзды.
Им становилось хорошо. Затем они оживлялись, спорили о чём-то, ругались, а потом плакали, глядя на звёзды.
Кончалось всё тем, что они падали на дорогу и засыпали. Просыпались утром не все.
* * *Со временем Иван Андреевич стал понимать местную речь.
Старый, будешь водяру?
Так они называли свой алкогольный напиток.
Нет, спасибо, отвечал он. Однажды он попробовал и чуть не умер.
Смотрите, смеялись они, он сказал «спасибо»!
Или:
Вау, старый опять пошёл к урне!
Дело в том, что Иван Андреевич всегда выбрасывал ненужные вещи не рядом с собой, как все, а в мусорный контейнер. И ещё он время от времени стирал в канаве свою одежду. Не сказать, чтобы она становилась чище, но хотя бы немного свежее.
Поначалу бродяги издевались над ним и кидались всякими отходами, пока главный среди них, одноногий бывший спецназовец с женским именем Церера, не стал делать то же самое убирать за собой. А потом и другие подтянулись. И в какой-то момент, непонятно, когда именно, Иван Андреевич вдруг стал у этого сброда пользоваться уважением.
* * *Однажды Иван Андреевич лежал на земле в закоулке за столовой и смотрел на свою длинную жёлтую бороду, распластанную по каменной плите. Сидеть он почти уже не мог, поэтому лежал. Он смотрел и думал, что вот, кстати, в чём одна из особенностей Плутона здесь нет насекомых. И вообще никакой жизни, кроме людей и центромидонов. Что неудивительно: Плутон непригоден для жизни.
Хей, старик, услышал он бодрый голос. Ты живой?
Иван Андреевич пошевелил пальцами.
Сброд на площади говорит, что ты когда-то занимался лубезяро торопо?
Было дело, прохрипел Иван Андреевич.
Вот это удача! Нам срочно нужен такой человек! Ты не поверишь: на всём Плутоне не нашли никого, кто знал бы, что это такое А с Земли выписывать это
Человек выругался по-местному.
Взяли, понесли, сказал второй голос.
Они схватили Ивана Андреевича один за ноги, другой подмышками и куда-то быстро потащили.
Эй, смотрите! закричали бродяги у столовой. Старика тащат! Откинулся, видать.
Вечная память! Снимите шапки!
Прощай, дед!
Иван Андреевич хотел возразить, но не смог.
Его принесли в помещение с хорошо одетыми людьми и яркими экранами.
Есть-пить хочешь?
Он кивнул.
Ну смотри, старый, если дуришь нас, пожалеешь! Давай-ка, скажи, что тут написано?
Его ткнули носом в монитор. Он стал читать:
Фулоло хололотротолепе, фолопяказо
Эти слова зазвучали для него давно забытой музыкой, срывая пелену с памяти, и перед его взором вдруг вспыхнули картины прежней, совершенно другой жизни на Земле. На глаза навернулись слёзы, и он остановился.
Ты понимаешь, что это значит? спросили его.
Он кивнул. Хотя это было неправдой, он не понимал. Но он знал, что с этим делать.
Продолжай!
Шулепяка фуру Лубязяро торопо.
* * *За несколько дней, благодаря омолаживающим инъекциям, хорошему питанию и сну в нормальных условиях Иван Андреевич вполне поправился.
По удивительному стечению обстоятельств вышло так, что база на Плутоне заключила договор с компанией, в которой когда-то работал Иван Андреевич. И по ещё более удивительному стечению обстоятельств запрос касался именно его специализации. Пожалуй, во всей Солнечной системе не было ни одного человека, который мог бы справиться с задачей лучше, чем он!
Три недели с утра до позднего вечера он не выходил из офиса, сидя перед экраном. За это время вдруг нашлись его документы, и он заработал приличные деньги, которых вполне хватало на то, чтобы продолжить путешествие. Больше его здесь ничего не держало.
Ну что? спросил начальник транзитной зоны. Дальше, на Кума-Кума?
Нет. Я возвращаюсь на Землю.
* * *Перед вылетом он посетил площадь перед Центром занятости. Там всё было по-прежнему: те же люди сидели и лежали на своих местах. Кто-то исчез, кто-то появился новый, но в целом тот же контингент.
Он принёс им деньги, довольно много денег. Конечно, он знал, на что они их потратят на жидкость для промывки двигателей кораблей. Но предложи он им сделать с этими деньгами что-нибудь другое, они бы его не поняли. А возможно, и побили бы.
Держи, протянул он свёрток Церере. Это на всех. А я улетаю.
Старый, это ты что ли? прохрипел тот со смехом. Тебя не узнать!
Они постояли молча, глядя на звёздное небо.