В бытовой сказке, тяготеющей к анекдоту, соперничество еврея с традиционным сказочным героем Гриммов Гансом оборачивается не в его пользу. Еврей становится участником проделок хитроумного Ганса (23), обманывая хозяина постоялого двора. Слабоумный Ганс добивается от евреев выплаты денег за мнимое убийство матери. Еврей отсчитывает обманувшему его портному 100000 марок за «волшебную шляпу», а когда еврей обучился пению, портной отрезает у него язык (21). Сын мясника пользуется узлом с деньгами, забытым евреем у источника (22). Еврей становится персонажем сказок, возникших под влиянием знаменитых гриммовских сюжетов о семерых швабах, в столкновении с которыми он всегда проигрывает. Швабы, торгуясь с евреем, надувают его и не отдают купленной им у них медвежьей шкуры (20). Швабы иронизируют над языком франконца, смеясь над его «еврейским» произношением (19), а таможенник, приняв их за евреев, требует от них «еврейский таможенный сбор» (Judenzoll), не берущийся с христиан (18).
Антисемитские мотивы и образы, языковые детали свидетельствуют о том, что в отдельных волшебных, новеллистических и близких к анекдоту сказках происходит воскрешение традиционного образа еврея еврей-колдун, торгаш, спекулянт, обманщик В 19 веке этот образ актуализируется и проявляется при отборе и записи малых повествовательных фольклорных жанров. Этот процесс прямо или опосредованно связан с поворотом немецкой культуры к национализму. Аналогичные явления характерны для жанра легенды.
Жанр легенды, как известно, отличается от жанра сказки: легенды имеют различный объем (от двух абзацев до двенадцати глав как в легенде Аурбахера о Вечном жиде); легенда «старше» сказки, ибо восходит непосредственно к Средневековью, тогда как жанр сказки сложился и получил письменное закрепление в 1819 веках. В отличие от сказки легенда не испытала тех изменений в области поэтики, которые превратили сказку в короткую форму повествования. Легенда отличается от сказки «эпичностью», беспристрастностью повествования и тесно связана с историческими и судебными хрониками. Жанр легенды приурочен к определенному месту и времени, включает в себя имена, географические и этнографические наименования, исторические реалии. Но, с одной стороны, легенду сближает со сказкой категория фантастического, которая в легенде восходит к христианскому мифу, с другой система мотивов и образов, особенно в легенде антисемитской, основывается на сложившихся в Средневековье представлений-клише, «историчность» и реальность которых вызывает сомнение, ибо рефлексия событий и их причин является плодом средневековых суеверий. В антисемитской легенде толкование образа «семитского» персонажа изначально определено заданной ему в составе средневековой культуры функцией.
На христианском мифе строится легенда о Вечном жиде. Тема «Вечного жида» впервые появляется в тексте 1602 года, однако сам текст восходит к 12 столетию. История этой легенды свидетельствует о ее дальнейшей трансформации, ибо редакция 1602 года (см. Приложение I, 99), по мнению некоторых авторов, не была враждебна еврейству, а фигура Агасфера подавалась в достаточной степени позитивно. Легенда, как в случае с «Историей о Вечном жиде» Аурбахера (28), начинала служит пропаганде против еврейской религии и приводила героя к признанию христианства, к надежде на искупление. Возвращение христианского Искупителя связывалось с судьбой еврейства, которое в лице Агасфера должно было необходимо прийти к христианству, а «вина» евреев в распятии Господа могла быть снята, в связи с этим, лишь в Судный день. Последним доказывалось превосходство христианства над иудейством мотив, имеющий ясную антисемитскую направленность. Герой легенды отказал Христу, идущему с крестом на Голгофу, в кратком отдыхе на скамейке своего дома и прогнал его, называя «осквернителем шаббата и соблазнителем народа». Христос проклял его и отныне Агасфер вынужден был вечно странствовать, не зная ни покоя, ни отдыха. Так Агасфер превратился в «Вечного жида», странствующего по городам и селам Европы и Средиземноморья. Стремясь умереть, он принимал участие в боях гладиаторов в Риме, искал гибели в Иерусалиме, низвергался в Этну, но продолжал жить. В конце концов он пришел к христианству и стал ожидать искупления и вечного спасения с грядущим явлением Иисуса Христа народу. В дальнейшем в легендах о Вечном жиде усиливалась антисемитской тенденции, так как они стали строится на конфликте иудейства и христианства, авторами стали вводится антисемитские мотивы и детали31. Агасфер превращался из отдельной личности в символ всего еврейства, распыленного по всему свету. В легендах стал преобладать традиционный мотив о том, что евреи, эмансипированные или ортодоксальные, неспособны к ассимиляции, несут в себе «вечное проклятие» их религии. Евреи становятся на примере Агасфера адскими злодеями, предавшими Христа в стихотворной легенде Арнима (29).
Аурбахер сообщал в примечаниях, что легенда записана им из уст его кормилицы, причем для доступности легенды читателям он изложил ее на верхне-немецком, избегая «низкого» диалекта, на котором он ее услышал, «полного идиотизмов»32. Другие легенды не чуждаются особенностей языка рассказчика, прикрепленного чаще всего к крестьянской среде. «Вечный жид» в народных легендах продолжает путешествовать, проходит по городам и сёлам Германии. Его образ то обмирщается, то обрастает мифологическими характеристиками: он может предсказать ужасное событие (30); город, который неприветливо встречает его, подвергается опустошению и гибели (27, 31, 32). Жуткого вида, с длинной седой бородой, с истерзанным лицом, он всегда остается вдали от изображения креста (33). Он бродит босиком; ни голод, ни жажда не томят его. Он успокаивается лишь вечером на Рождество или в ночь Нового года, если найдет в поле плуг, на котором может отдохнуть (35, 36) и т. д.
В русле христианского антисемитизма, оказавшего влияние на фольклор, получили большое распространение легенды об Иуде и Антихристе. Эти два образа, имеющие негативные нравственные характеристики, также превратились в символ всего еврейства. Иуда Искариот, один из 12 апостолов, наделяется в легендах волей к предательству, вложенной в него самим дьяволом. Еще в чреве матери ему предсказана злодейская роль в истории с Христом и то, что он явится причиной грядущей гибели иудейского народа. Иуда ставится в один ряд с отцеубийцами и кровосмесителями (83), становится символом жадности, бесчестности и зависти (84). Предательства Иуды прямо предвосхищает выступление Антихриста.
Уже с IX века христианские теологи уподобляют еврея Антихристу, отождествляют Антихриста с еврейским Мессией, образно говорят о еврее, «меняющем свой облик и принимающем вид чудовища», а сам иудаизм именуется «религией Сатаны». Согласно разным вариантам легенд, Антихрист рожден 70-летней еврейкой и 90-летним старцем (84), зачат в Вавилоне змеей и Вавилонской блудницей дряхлой еврейкой (85). Противник Христа, он явится в конце времен, возглавит борьбу против Господа, объединив вокруг себя евреев, будучи их Мессией, пришествие которого они давно ожидают. Многие христиане отпадут от веры, останется лишь малая горстка (84), но пророки Енох и Илия истребят Антихриста, низвергнув его на землю (или это сделает архангел Михаил) (86), и затем воцарится новое, очищенное от скверны царство Христа.
Центральное место среди антисемитских легенд занимают легенды о «кровоточащей гостии» (Bluthostie), получившие на территории немецкого языкового пространства гигантское распространение, и о ритуальном убийстве. Гостия (от лат. «hostia» жертва) в католичестве хлеб причастия в виде облатки пресного теста, сделанного из пшеничной муки. На гостии обычно изображались крест и агнец как символы искупительной жертвы Христа. «Католическая вера не знает более сильного и проникновенного переживания, чем сознание действительного и непосредственного присутствия Божия в освященной гостии. В Средние века, также как и теперь, это переживание стоит в центре религиозной жизни»33. Еврей, которому приписывается осквернение гостии, издевается над Искупителем и Девой Марией, над чувствами верующих, бытовая жизнь которых «была проникнута религией до такой степени, что возникала постоянная угроза исчезновения расстояния между земным и духовным»34. в еврее христианство обретает, таким образом, реального врага.
Легенды об осквернении евреями гостии строятся по одному сценарию. Еврей ночью пробирается в церковь и крадет сосуд с гостией, но не может с добычей сдвинуться с места, поэтому ломает ее и остается с кровавыми руками (37). Еврей подговаривает христианскую служанку похитить за большие деньги гостию. Евреи покупают гостию то у хранителя церкви, то у старой женщины требуют ее за долги, то подговаривают выкрасть гостию одного бедняка (42, 53). Затем евреи колют гостию ножами и шилами, а когда из нее течет кровь, впадают в страх (38, 39, 40, 47). Поэтому стремятся избавиться от гостии, бросают ее в горящую печь, в реку. Но гостия не тонет и не сгорает. Она издает свечение, ее находят христиане и она возвращается процессией в церковь. Иногда похищенные гостии или части от них евреи рассылают в другие города и деревни Германии для той же «процедуры» (39). За совершенное ими злодеяние евреи после страшных пыток и признания вины, в том числе и их помощники, расплачиваются своей жизнью, чаще всего сожжением на костре. На том месте, где была найдена освященная гостия, воздвигается капелла или монастырь, становящиеся центром паломничества (48).