И теперь, не опасаясь за свою дальнейшую судьбу, он гордо стоял на том же самом месте, у окна, и уже совсем не переживал о том, что с ним будет. Он, важно надувшись, пыхтя от удовольствия и всё также испытывая зависть, ведь характер остался прежним, смотрел исподлобья на Стенку, книжные полки и на кожаный Диван, и думал про себя: «Всё равно я лучше! Я красивше. Я роскошный!»
История четвертая. О том, как преобразился старый торшер и какие осветительные приборы можно сделать из природных материалов
«Так сложилось, что XIX век считается веком пара, XX веком бензинового двигателя. А XXI век, скорей всего, назовут веком электричества, подумал Евдоким и посмотрел в окно, где давно уже зажглись уличные фонари и скудно освещали проезжую часть дороги. Ну как можно жить без электричества, без телевидения, радио, без всех комфортных благ, связанных с электрической энергией? размышлял он, глядя на пронесшуюся машину с включенными фарами. Все, что нас окружает, так или иначе связано с электричеством: бытовые приборы, освещение, транспорт, строительство. Даже трудно себе вообразить, что было бы, если бы не было электричества. Люди не полетели бы в космос, а смотрели на небо, высоко подняв головы, и мечтали о далеких звездах и космических путешествиях. В наш век прогресса и новых технологий невозможно даже представить себе другую жизнь, и он почесал макушку, мы так привыкли к нему, этому электричеству, что воспринимаем его как данность и необходимость».
Эта история приключилась поздней осенью. На улице было пасмурно и холодно. Весь день шёл противный мелкий дождь. Промозглый ветер пробирал до костей, порывами срывал последние листочки с деревьев и кустов, собирал в стаи и прогонял в теплые края замешкавшихся птиц, а тех, кто не хотел покидать свой родной город, кто никуда не торопился, оставался зимовать, он загонял под стрехи крыш, на теплые чердаки, в любую норку, лишь бы защититься от осенней непогоды.
Запоздалые прохожие, укрывшись зонтиками, перепрыгивая через лужи, торопились домой после трудового дня, чтобы, устроившись поудобнее в мягком кресле, включить торшер и телевизор и в лучах мягкого света расслабиться и отдохнуть, набраться сил для следующего рабочего дня.
И только в одной маленькой квартирке было тихо, так тихо, что тишина казалась материальной, её можно было пощупать, потрогать, она висела в воздухе ещё чуть-чуть, и упадет с громким стуком. Торшер на худой тонкой металлической ноге стоял в углу около окна, лениво смотрел на улицу и размышлял о чем-то о своем. Повернулся, посмотрел в полумрак комнаты, зевнул и пробормотал: «Ну вот и осень. Скоро дни станут короче, а ночи длиннее. Это ж так здорово! Хозяйка чаще будет сидеть около меня, больше проводить времени со мной».
Торшер смотрелся неказистым, худым и некрасивым на своей тонкой ноге, но был всё же довольно устойчивым. Тяжелая металлическая подставка держала крепко и придавала ему основательность. На голове простенький пластмассовый абажур, чем-то напоминающий барабан, который прикрывал три лампочки, не давая яркому свету бить по глазам. Неожиданно подняв абажур, он злорадно посмотрел на Люстру, висящую под потолком, дремавшую и ничего не подозревающую.
Осень пришла! сказал он так громко, что Люстра от неожиданности открыла глаза и недовольно посмотрела на Торшер.
Пришла! И что с того? Она всегда приходит, когда ей положено.
Люстра была большая, четырехрожковая, с красивыми стеклянными плафончиками в виде цветка. Она висела на потолке и всегда смотрела на всех свысока. Получалось, что она была самым главным смотрителем в этом доме. Умная Люстра не заносилась, нос не задирала. Но и это было не главным. Главным было то, что у неё имелись лопасти, настоящие лопасти, как у мельницы. Ведь Люстра была ещё и вентилятором, что особенно приятно в жаркую погоду. Когда её включали, квартира сразу оживала, гудела, воздух разносился в разные стороны, обдувал всё вокруг, пыль радостно разлеталась по квартире и оседала в других местах. На короткое время создавалась иллюзия прохлады.
Похолодало. Вон в форточку тянет сквозняком, злорадно произнёс Торшер, теперь тебя не будут включать.
Люстра на секунду озадачилась, повернула тихонько лопастью и ответила: «Ну и что тут такого? Вентилятор, может, и не будут, а свет-то обязательно включат, без него никак. Не ходить же в темноте наощупь, натыкаясь на мебель и спотыкаясь обо что-нибудь. Я в нашем доме самая большая и самая яркая. А значит, и самая главная. Мои лампочки освещают каждый уголок в комнате, каждую щель, мимо меня и мышь не проскочит. А вот ты, и она свысока грозно посмотрела на Торшер, от тебя-то какой прок? Толку от тебя никакого. Света от тебя мало, абажур, и тот у тебя пластмассовый, красоты вовсе нет. Да тебя даже в угол поставили, как будто наказали. Бестолковый ты. Никчемный!» и она противно хихикнула, тем самым еще сильнее разозлив недовольный Торшер.
Люстра на секунду озадачилась, повернула тихонько лопастью и ответила: «Ну и что тут такого? Вентилятор, может, и не будут, а свет-то обязательно включат, без него никак. Не ходить же в темноте наощупь, натыкаясь на мебель и спотыкаясь обо что-нибудь. Я в нашем доме самая большая и самая яркая. А значит, и самая главная. Мои лампочки освещают каждый уголок в комнате, каждую щель, мимо меня и мышь не проскочит. А вот ты, и она свысока грозно посмотрела на Торшер, от тебя-то какой прок? Толку от тебя никакого. Света от тебя мало, абажур, и тот у тебя пластмассовый, красоты вовсе нет. Да тебя даже в угол поставили, как будто наказали. Бестолковый ты. Никчемный!» и она противно хихикнула, тем самым еще сильнее разозлив недовольный Торшер.
И вовсе не наказали! Торшер топнул худой ногой, Не наказали. Меня сюда поставили для интерьера, я создаю таинственность, загадочность, полумрак и даже интимную обстановку, гордо подняв голову с обидой в голосе прокричал Торшер. А вот ты своим светом зальешь всё вокруг, зажмуриться хочется и отвернуться. Даже противно.
Услышав перепалку Торшера с Люстрой, маленький Бра младший брат Люстры (он был из одной серии со своей сестрой, такой же цветок-плафончик с листочком на ножке), набравшись смелости решил вступиться за сестру. Он был, правда, немного трусоват, висел над кроватью за дверью и настолько был мал, что его почти не было видно. Он вдохнул побольше воздуха, зажал страх, судорожно дернул листочком и пискнул: «Она хорошая! Она нужная! И я тоже полезный. Без меня никак нельзя. Я ночник и работаю по ночам. Мы с Хозяйкой книги читаем».
Торшер недовольно развернулся и бросил взгляд в сторону ночника, прищурился, чтобы получше разглядеть, кто там голос подаёт.
Мелюзга! Слился со стеной, а туда же!
Маленький Бра от страха совсем забился в угол и дверью прикрылся, а то ещё достанется от этого грубияна. Страшно, аж жуть!
Ссора набирала обороты, перепалка перешла на личности, другие светильники и электрические приборы тоже стали доказывать свою нужность и полезность. Ох уже эта вечная проблема, кто в доме главный.
И тут вдруг, перекрывая шум и гомон, громко стукнула и с противным скрипом открылась антресольная дверка в одной из секций Шкафа. Все разом замолчали и повернули головы на шум. Маленький Бра даже отодвинул дверь, чтобы проем стал пошире, так ему хотелось лучше видеть происходящее: «Что бы это могло быть?»
Из самого дальнего угла открывшейся секции, выдвинув крышку коробки, вылезла толстая, с наплывами по бокам, с налётом копоти, вся обгоревшая парафиновая Свеча. Она была старая, давно живущая на свете, много повидавшая и мудрая. Потянувшись, от долгого лежания в коробке заболели бока, громко зевнув, посмотрела на расшумевшуюся компанию, не выбирая выражений, спросила: «Ну чего разорались, светлоокие? Разбудили старушку без надобности. Спать мешаете».
Да это всё он, ответила Люстра и показала лопастью на Торшер, это он первый начал. Всех взбаламутил.
Главным хочет быть, тихонько пискнул маленький Бра и хихикнул, прикрыв рот стеклянным листочком.
А сам замухрышка, тонконожка и голова из пластмассы, продолжила Люстра.
Торшер, не обращая внимания на слова Люстры, зло посмотрел на старую Свечу и проговорил: «Во! Поглядите на неё! Вылезла! Тебя тут только не хватало! Чего тебе нужно? Ты же не электрическая вовсе! Ты же обыкновенная свеча, парафиновая, даже не восковая».
Свеча презрительно посмотрела на зарвавшейся Торшер, подумала про себя: «А ведь и правда замухрышка, а гонору то, гонору». Окинула взглядом всех с высоты антресоли, подождав немного, скрипучим голосом рассудительно ответила.
Мои дорогие, начала она, а я думаю так. В ваших проводах течет электрический ток. И вдруг авария! Нет света! Нет электричества! Без него вы все не сможете жить. Если тока не будет, вы просто превратитесь в обычную домашнюю утварь, в бесполезные предметы интерьера. Никакой пользы один антураж. И вот тогда приходит моя очередь, моё время. Меня достают и поджигают. Пусть не ярко, но всё же я освещу пространство вокруг себя. Будет не так темно и страшно.
И тут на неё накатила волна воспоминаний о своей былой жизни. Старая толстая Свеча мысленно перенеслась в сказочный дворец и попала на чудесный бал, где она и её собратья, такие же восковые свечи, ярко горели в большой люстре под самым потолком огромного зала. Огоньки зажжённых свечей тихонько колыхались и потрескивали от потока теплого воздуха. Хрустальные подвески люстры мелодично позвякивали, искрились, переливались радужным светом, отражаясь от огня.