Что ж, мои дорогие лисы, величественно произнёс А-947, глядя, как Ферн с отцом идут по двору. Кажется, пробил час.
О-о-о, простонал Н-211, кроме тебя, никто не рассказывает истории так хорошо!
Спасибо большое, обиженно запыхтела П-838.
Ферн подошла к клетке А-947 и широкими глазами посмотрела на крупного лиса:
А он не укусит?
Не-а, ответил Фермер. Твой дедушка научил меня разводить только самых тихих. Чтобы с каждым поколением из них выходила вся дикость. Вот поэтому у них глаза такие большие, а уши болтаются. Да и зубы довольно тупые. Только смотри, чтобы перчатки сидели плотно и морду ему держи от лица подальше.
Ферн кивнула и затянутыми в перчатки руками с трудом вставила ключ в замок.
А-947 гордо выпятил грудь.
Рассказывай истории так, как следует, сказал он, оборотясь к П-838. Пускай тьма остаётся в лесу, где ей самое место. Пускай страх живёт в юных лисьих сердцах, дабы оставались они признательны Ферме. Дабы ни единый лисёныш не испытал вовеки того, что выпало Юли и Мии.
П-838 торжественно склонила голову:
Обещаю.
А вы, лисёныши, заговорил А-947 с Н-211 и О-370 и вдруг подмигнул, берегите хвосты!
Замок открылся, и Ферн робко сунула затянутую в перчатку руку в нору к лису-альфе.
Тише, тише, заворковала она. Я больно не сделаю.
А-947 даже не зарычал он покорно позволил девочке взять себя за шкирку и потащить по лужайке.
Я не стану менять истории слишком сильно, провыла ему вслед П-838. Разве только в конце устрою, чтоб мистер Шорк убежал с мисс Лисс.
А-947 не обернулся. Он с молчаливым достоинством шагал к Сараю.
Я пошутила! тявкнула П-838.
О-370 смотрел, как Фермер открывает в Сарае дверь ровно настолько, чтобы пройти внутрь, как зажигает огни, и те, замерцав, заливают темноту вокруг белым.
Подожди тут, Ферн, сказал Фермер и зашёл в Сарай.
О-370 и Н-211 прижались носами к сетке, надеясь хоть мельком заглянуть в Сарай сквозь приоткрытую дверь.
Но из-за света ничего не было видно. Там, должно быть, уже целые сотни лис. А может быть, целые тысячи.
«Как они там все помещаются?» спросил у мамы О-370, когда жил с ней вместе в щенячьем загоне.
«Сарай простирается в лес на целые мили, прошептала мама. Далеко-далеко. Настолько, чтобы хватало места всем лисам, которых ты знаешь, и всем лисам, которых не знаешь. Моим родителям, их родителям всем, кто появился на свет после Юли и Мии».
О-370 подумал, что мама наверняка права, ведь он никогда не видел, чтоб лисы выходили из Сарая. Только Фермер выносил оттуда какие-то деревянные ящики и складывал в кузов грузовика. Но ящики были такие плоские, что лисица бы внутрь не поместилась. И всё же, как ни пытался О-370 представить себе столько лис, которые живут в одном месте, эта картина никак не умещалась у него в голове.
Фермер вышел из Сарая и потянулся рукой к А-947.
Ферн оттащила альфу назад:
Я хочу помогать во всём!
Фермер покачал головой и улыбнулся:
Подожди, пока исполнится тринадцать.
Ферн подняла на отца большие глаза и заскулила, точно голодный лисёныш.
Фермер расхохотался и взлохматил дочери волосы:
Ну, что ж, кто готов убирать навоз, тот заслуживает и веселья.
«Веселья?» подумал О-370. В Сарае бывает весело?
Ферн вошла в открытую дверь, и А-947 исчез в белой пелене. Фермер возвратился к сетчатым норам и одного за другим перенёс в Сарай всех остальных старших альф.
Как только последний альфа оказался внутри, Фермер захлопнул за собой дверь, окатив сетчатые норы воздушной волной. Она пахла сырой сосной и плесенью. Сладким запылившимся мехом и чем-то ещё. Этого запаха О-370 никак не мог разобрать. Чем-то колючим.
Вместе с Н-211 они сидели в норах и смотрели широкими глазами на явление, о котором только слышали. Всё вокруг стихло. В лесу беспокойно дрожали листья. Распахнутая сетчатая дверь в нору А-947 со скрипом качалась взад и вперёд.
Обогреватели вдруг потускнели мех у лисиц встал дыбом от статического электричества, и
ЗЗТ!
Щели между досок в стенах Сарая вспыхнули Голубым, да так ярко, что перед глазами О-370 замерцали призрачные полосы.
Ух ты! прошептал Н-211.
О-370 заморгал, пытаясь разогнать полосы. Свет оказался даже ярче и гораздо красивее, чем он воображал. Становилось даже немного больно. Мама рассказывала, что Голубая вспышка возникает из-за разрядов статического электричества на шубках, когда лисы наконец воссоединяются в Сарае и в знак приветствия им дозволяется потереться друг с другом мордами, не разделёнными сеткой. О-370 представил, как А-947 сейчас тычется мордой в своих маму и папу, в сестёр и братьев и даже, может быть, в Мию и Юли.
О-370 заморгал, пытаясь разогнать полосы. Свет оказался даже ярче и гораздо красивее, чем он воображал. Становилось даже немного больно. Мама рассказывала, что Голубая вспышка возникает из-за разрядов статического электричества на шубках, когда лисы наконец воссоединяются в Сарае и в знак приветствия им дозволяется потереться друг с другом мордами, не разделёнными сеткой. О-370 представил, как А-947 сейчас тычется мордой в своих маму и папу, в сестёр и братьев и даже, может быть, в Мию и Юли.
Скорей бы уже оказаться там! сказала П-838. И, чтобы защитить от холода нерождённых лисёнышей, она свернула хвост колечком на животе.
Скорей бы! сказал Н-211. Буду есть персики и сороконожки, пока из ушей не полезет.
Да, сказал О-370 без особого упоения, скорей бы.
В Белом Сарае не прятались Булькожажды. Не водились ни Снежный Призрак, ни мистер Шорк.
Только мир и покой. И лисы.
Никаких тебе приключений.
3
ПОКАЗАЛИСЬ ЗВЁЗДЫ, обогреватели потускнели, и настали Чёрные Часы. Забормотал ветер, глухой и угрюмый, принялся раскачивать вокруг нор деревья, трещать их голыми ветками. Ветер дул разом со всех сторон сквозь пол и сквозь стены, хлопал плёнкой, наброшенной на крышу, дребезжал сеткой, словно хотел ворваться внутрь.
Лисы на Ферме свернулись на ночь клубочком, спрятали морды в изгибах пушистых хвостов. Все уже давно спали крепким сном животы поднимаются и опадают, ноздри посвистывают, ресницы подрагивают от снов
Не спали, само собой, только двое лисёнышей в самом конце.
А потом ещё это место, где Юли расправляется с отцом, и такой р-р-р-ра-а-а! прошептал О-370 и со всей силы подпрыгнул в сетчатой клетке.
Ш-ш-ш! зашипел Н-211, стараясь не хихикать, и на всякий случай посмотрел на П-838. Она спала. А помнишь вот это место, где Мия кусает барсука за хвост и такая: «Не-а! Я не дам тебе обидеть моего друга».
Я бы так смог, проговорил в ответ О-370. Я бы точно спас твою жизнь.
Да ладно! Это я бы спасал твою!
Пф! Мою даже спасать не придётся.
Двоюродные братья шептались сквозь сетку про приключения и носами показывали на чудовищ, чьи очертания рисовались в беспокойном лесу. О-370 пытался вообразить, как на залитых лунным светом полянах Юли и Мия отражают нападения чудовищ во имя всего лисьего рода. Но деревья в эту ночь отказывались играть. Листья оставались листьями. А тени всего лишь тенями.
Что бы ты сделал в первую очередь? спросил О-370, вглядываясь в лесную тьму. Ну, если бы оказался там?
Я бы перепробовал всю еду, ответил Н-211. Всё, что ели Юли и Мия. Кузнечиков, беличьи сердца, даже эту странную ящерицу, которая с жабрами. Ну, а ты?
Честно? проговорил О-370. Я хочу хоть разок унюхать чью-нибудь задницу, кроме твоей.
Их морды чуть не разорвало от хохота обоим пришлось прикусить языки, чтобы удержать смех. Из-за беременности П-838 становилась очень сварливой, когда ей мешали спать. Но её живот, слабо освещённый звёздным светом, поднимался и опускался, ровно и медленно.
Скри-и-и-и-ип
От этого звука у лисёнышей встрепенулись уши.
Что это? выпучив глаза, спросил Н-211.
О-370 сглотнул в горле ком и покачал головой. Он внимательно всматривался в лес и ждал, что же произойдёт. Может быть, рухнет дерево и освободит их из нор? Может быть, покажется Булькожажд? Может быть, так начинается приключение?
Скри-и-и-и-ип
Уши О-370 разочарованно сникли. Это была всего лишь дверь Сарая.
Фермер шагнул из Сарая во тьму, а следом за ним и Ферн, чьё бледное лицо будто светилось в ночи.
Ну, ты как, ничего? спросил Фермер.
Ферн коротко кивнула.
Фермер поморщился.
Ты ведь понимаешь, что им вовсе даже не больно, правда?
О-370 дёрнул ушами. Точно так же всегда говорили на Ферме лисы. В Белом Сарае наступает конец всякой боли.
Ферн хмуро посмотрела на отца. Глаза у неё блестели, а губы дрожали.
Я думала, мы их только стрижём
Фермер вздохнул.
Так и знал, что надо подождать, пока не подрастёшь. Он стиснул руками её плечи. Это наша работа, Ферни. Чем-то надо зарабатывать на жизнь.
Ферн обернулась и не сводя глаз стала смотреть на Белый Сарай.
Но ведь они больше никогда не будут бегать. И нюхать деревья. И
Именно этого О-370 и боялся. В Белом Сарае наступает конец всем приключениям.