Чтобы снять сковавшую его окаменелость Стивен выпил стакан виски с содовой.
Окаменелость не проходила.
Стивен выпил ещё стакан.
По его расчётам Эни должна была бы уже быть здесь.
«Опоздания это часть её плоти и крови», попробовал успокоить себя Стивен, но не выдержал, выхватил свой айфон и лихорадочно набрал номер Эни.
Безответные гудки. Страшное предчувствие, загоняемое Стивеном вглубь сознания, вырвалось наружу, затмило разум. По какому-то непонятному наитию Стивен, нашарив в кармане визитку инспектора Солби, набрал его номер.
«Что я делаю? Что я могу ему сказать?»
Мистер Кроун! Я только что собирался Вам позвонить. У меня очень плохая новость. Я в доме Вашей невесты по вызову её соседки. Та шла к ней в гости по их предварительной договорённости, но, дойдя до крыльца, услышала душераздирающий крик. Она почувствовала в этом крике столько предсмертного ужаса, что, не помня себя, бросилась прочь. Бедняжка, едва опомнившись, позвонила к нам в дежурную часть.
И вот я здесь.
Понимаю, как тяжело Вам будет вторично пережить такой же шок, как в доме Вашей матери. Но Вам нужно пройти через это. Надеюсь, что на этот раз Вы не будете скрывать от меня того, что Вам известно об этой таинственной твари, совершающей такие гнусные убийства.
«Ничего не буду скрывать! Даже если меня сочтут сумасшедшим!!»
Решимость Стивена окатила его волной внутреннего жара, и, будто в ответ на неё, со спины его пронзило холодом смертельной опасности.
«Вот и смерть моя подкралась ко мне со спины», обречённо подумал Стивен.
Он не стал оборачиваться на источник, от которого исходило ощущение возникшей угрозы. Стивен знал, что в этом случае он встретится взглядом с двумя большими круглыми глазами, «пустота» которых имеет много зловещих имён, и самое блеклое из них это «Холодная Беспощадность».
«Я должен ехать. Я должен увидеть то, что сотворило это чудовище с моей Эни!»
Стивен встал из-за стола, и его качнуло, толи от выпитого виски, толи под тяжестью горя от потери сразу двух самых дорогих ему людей.
По дороге к автомобилю, а затем и в поездке от кафе по направлению к дому невесты Стивен чувствовал, как в его спину подобно стволу винтовки упирается жёсткий взгляд больших круглых глаз, ужасающих своей «пустотой».
На совершенно безлюдном участке дороги у машины Стивена заглох мотор.
Стивен знал, что это произойдёт.
Знал он также и то, что за этим последует.
Инспектор Солби не удивился, когда получил сообщение о происшествии на автодороге, ведущей от центра города к дому Энн Портер.
Всё тот же ужасный почерк: грудная клетка Стивена Кроуна сверху донизу рассечена четырьмя параллельными бороздами. На лице погибшего застыло выражение неописуемого ужаса.
Нос к носу, глаза в глаза
потусторонний мир накладывается на земную реальность, обнаруживая другое измерение, откуда средневековый кошмар смотрит нам прямо в лицо.
Михаил Жаровский «Философия смерти»
Из пелены густого тумана на церковного сторожа Никадимовича выдвинулось круглое лицо размером с гимнастический обруч и зависло на высоте полутора метров.
Застыли оба: нос к носу, глаза в глаза.
*Как интересно жить!
Сколько любопытного вокруг!
И как хочется увидеть и познать всё необычное! Чем необычнее, тем лучше! Поэтому очень любил Савка сказки на ночь. Особенно страшные-престрашные!
Мамка! Сказку мне страшную расскажи! просил всегда Савка мамку перед тем, как уснуть.
Иногда так и засыпал под завораживающие видения, навеваемые мамкиными сказками, не дослушав всего до конца. И снились тогда Савке эти сказки с иными продолжениями и концами.
Загадочны утренние туманы!
Что в них таится?
Какими чудесами наполнены их задумчивые глубины?
Савка с ненасытным любопытством всматривается в милые сердцу пейзажи. Дорога к озеру, к тому месту, где с вечера притоплен у берега марлевый мешочек с рыбными лакомствами, неожиданно раздваивается.
Чудеса!
Савка исходил эти места вдоль и поперёк, поэтому точно знает, что не раздваивается тут эта дорога.
В чём же дело?
Любопытство, как всегда, берёт верх. Савка сворачивает со своего пути на ту дорогу, которой не было раньше и не должно быть теперь.
Куда она приведёт?
Чудеса!
Савка исходил эти места вдоль и поперёк, поэтому точно знает, что не раздваивается тут эта дорога.
В чём же дело?
Любопытство, как всегда, берёт верх. Савка сворачивает со своего пути на ту дорогу, которой не было раньше и не должно быть теперь.
Куда она приведёт?
Впереди, метрах в двадцати перед собой, Савка видит какой-то шарик: колобок не колобок, просто пузырь. Катится этот пузырь в попутном с Савкой направлении, подпрыгивает на кочках, будто радуется чему-то. Попадается ему навстречу кошка. Пузырь глотает её, раздувается, но всё также легко продолжает катиться дальше.
А дальше ещё чудеснее.
И страшнее
Походя, глотает пузырь всё, что попадается ему на пути и раздувается, чтобы вместить в себя всё проглоченное: телёнка, мужика с лошадью и телегой, церковку с колокольней
Как хорошо, что это был всего лишь сон!
Как странно, что этот сон снился Савке и в раннем детстве, и в отрочестве, и в юности, и даже теперь вдруг приснился, в поздней-припоздней старости.
«Неужели опять задремал? Тоже мне, бдительный сторож небогатого церковного имущества!», устыдился Савва Никадимович.
Досадливо кряхтя, он встал на ноги, сбрызнул лицо водицей и отправился в очередной обход скудных церковных владений.
Ему вслед донёсся скрип рассохшихся половиц только что покинутой им сторожки.
«Уж не смертушка ли это моя вдогонку за мной поспешает?»
Нижняя часть церковного подворья тонула в белом тумане. Следуя привычным маршрутом, Никадимович вплотную сблизился с непроницаемой стеной этого клубящегося морока, и предчувствие ужаса сковало вдруг его тело.
Из пелены густого тумана на Никадимовича выдвинулось лицо прожорливого сказочного пузыря-упыря, готового проглотить и сторожа, и церковку с колокольней.
Час спустя пономарь обнаружил недалеко от церковной сторожки бездыханное тело Никадимовича. В остекленевших глазах покойника пономарю почудилось отражение широченных размеров пасти.
Самая страшная ночь
Я никогда не думал, что эти чувства одиночество и ужас можно испытывать не только душевно, но и буквально всей поверхностью тела.
Гайто Газданов роман «Возвращение Будды»
В наш город Новый год пришёл не в сопровождении деда Мороза и Снегурочки, а в сопровождении бабки Слякоти.
Дождь.
Лужи.
Промозглый ветер.
Календарь призывал к ожиданию чудесных добрых перемен, но отвратительная погода заглушала его призыв и нагоняла тоску.
Одиночество.
Тоска и чувство утраты.
Моя женщина не пришла.
И не придёт. В этом я угадывал действие самого оголтелого, самого бесчеловечного чёрного колдовства.
Десять лет прошло с того времени, как я ушёл от жены, не выдержав её яростного, истерически скандального энергетического вампиризма.
Будешь другую искать?! Ну, так знай: я не дам тебе жить ни с кем!!!
С той поры она с маниакальным упорством выслеживала всех женщин, с которыми у меня начинали завязываться отношения, и отваживала их от меня, то побоями, то угрозами убийства, то шантажом. Говорят, что она не чуралась при этом и обращением за помощью к одной их самых зловещих ведьм.
Женщина, с которой я готовился встретить Новый год, была из круга, недоступного, как я полагал, для моей неугомонной мстительницы. Однако я недооценил умение бывшей жены взламывать любые преграды. Когда я позвонил своей женщине, чтобы уточнить, когда мне за ней заехать, вместо неё мне ответила моя бывшая:
Ждёшь, когда твоя новая краля примчится к тебе, задрав хвост?! Не дождёшься!! Пусть в эту новогоднюю ночь чёрт составит тебе компанию!!!
Холодом чёрного колдовства повеяло на меня от этих слов её торжества над растоптанными нежными чувствами, от её предновогоднего пожелания, обличённого в форму проклятия.
Под новогоднее поздравление Президента РФ я наполнил фужер шампанским, зажёг свечи, погасил электроосвещение. Надеялся, что это поможет мне вытеснить из души щемящее чувство тоски и одиночества, подарит мне хоть немного романтического новогоднего настроения.
С началом боя Курантов я, повинуясь охватившему меня странному наваждению, подошёл с фужером к трельяжу, чтобы чокнуться со своим отражением.
Это было первым шагом к безумию.
«десять, одиннадцать, двенадцать!», отсчитывал я мысленно звон главных часов нашей Родины.