ТОЛИК. Ну вот, там праздник, салют а мы тут сидим Хорошо хоть гитара нашлась. С песней как-то веселее.
ОЛЕГ. Ты на гитаре учился, Толик?
ТОЛИК. Какое там! Парни во дворе три аккорда показали. Оказывается любую песню можно сыграть на трех блатных. (Наигрывает на гитаре и поет.)
Давно ты не видел подружку,
Дорогу к знакомым местам,
Налей же в солдатскую кружку,
Свои боевые сто грамм.
Гитару возьми, струну подтяни,
Солдатскую песню запой,
О доме своем, о времени том,
Когда мы вернемся домой.
ОЛЕГ. Здорово! Научишь меня? Я давно хотел на гитаре научиться.
ТОЛИК. Учится нечему. Я за две недели освоил.
ОЛЕГ. Чем будешь заниматься после войны?
ТОЛИК. На завод вернусь. А ты?
ОЛЕГ. Я школу художественную закончил при Академии художеств. Хотел в Академию поступать. Война все планы сбила. Может, и мне на завод пойти?
ТОЛИК. Не, лучше учиться. Чего ты в блокноте рисуешь?
ОЛЕГ. Так Можешь посмотреть. (Протягивает блокнот.)
ТОЛИК. О! Так это ж я! С гитарой! И похож. Тебе точно учиться надо!
ТОЛИК. Можешь мне этот рисунок подарить?
ОЛЕГ (вырывает листок из блокнота). Держи!
ТОЛИК. Я жене его пошлю. И про тебя напишу.
ОЛЕГ. Ты женат?
ТОЛИК. Даже почувствовать себя женатым человеком не успел, как началась война.
Она на учительницу в Герценовском училась. Их вместе с институтом эвакуировали в Кыштым.
ОЛЕГ. Это где же?
ТОЛИК. Ох, далеко! На Урале
ОЛЕГ. Не грусти. Праздник сегодня. Спой еще что-нибудь.
ТОЛИК (берет гитару, играет и поет).
Все хорошо, прекрасная маркиза,
Дела идут и жизнь легка
Затемнение.
АВТОР. Из госпиталя отец и Толик выписались в один день. Более того, их обоих отправили в военное расположение под Ропшей. Письмо майора лежало у отца в кармане гимнастерки. Он решил вручить его лично.
Возникают очертания ленинградской улицы. Олег стоит возле разрушенного во время бомбежки дома. Мимо проходит девушка-почтальон с сумкой через плечо. Олег останавливает ее.
ОЛЕГ. Скажите, это дом номер семь?
ДЕВУШКА. Все, что от него осталось.
ОЛЕГ. Точно семерка?
ДЕВУШКА. Точно, вам говорю! Я тут все дома знаю. Почту разношу.
ОЛЕГ. Вы почтальонша?
ДЕВУШКА. Почтальон! Еще до войны на почте работала. Вот как было раньше, звонишь в дверь, тебе открывают, и ты говоришь: «Вам письмо. Пляшите!» А сейчас разве скажешь «пляшите»? В основном похоронки приходят.
ОЛЕГ. Я вот тоже письмо с фронта передать должен.
ДЕВУШКА. Кому-то повезло! Вы не забудьте сказать: «Вам письмо. Пляшите!»
ОЛЕГ. Нельзя. Это тоже вроде как похоронка.
ДЕВУШКА. Как это похоронка? Вы ж говорили письмо!
ОЛЕГ. Да вот только того, кто писал это письмо, уже нет.
ДЕВУШКА. Погиб?
ОЛЕГ. С задания не вернулся.
ДЕВУШКА. Вот оно что Адрес какой?
ОЛЕГ. Дом 7, квартира 11. (Указывает на разрушенный дом.) Это действительно дом номер семь.
ДЕВУШКА. Действительно. А письмо кому? Я многих из этого дома знала.
ОЛЕГ (достает письмо, читает). Гамзелеву Алексею.
ДЕВУШКА. Знаю. Мать его знаю, тетю Лиду. Она до войны в нашей школе библиотекаршей работала. Муж у нее военный. Только она умерла еще в декабре
ОЛЕГ. А сын?
ДЕВУШКА. Забрали Вроде как его на Большую землю эвакуировали А вы давайте письмо, я на почту отнесу. У нас много таких писем, чьи адресаты выбыли
ОЛЕГ. Хорошо. Только сначала я должен его прочесть.
ДЕВУШКА. Чужое письмо?
ОТЕЦ. Майор велел мне прочесть, если с задания не вернется.
ДЕВУШКА. Какой майор?
ОТЕЦ. Гамзелев. Отец Лешки. Я думал, вместе с Лешкой его и прочтем
ДЕВУШКА. Ну тогда что ж Читайте.
Затемнение.
АВТОР. Дошло это письмо до адресата, или нет, неизвестно. Но содержание его отец мне пересказал.
В луче прожектора Майор.
МАЙОР. Ну вот, мой сын, мы больше не увидимся. Если ты получишь это письмо, значит меня уже нет в живых. Час назад я получил задание, выполняя которое живым скорее всего не вернусь. Ты, не пугайся, малыш, и не унывай. Гордись той гордостью, с которой твой отец идет на смерть. Нашему городу грозит опасность. От выполнения моего задания зависит дальнейшее благополучие Ленинграда. Не каждому доверено умирать за Родину. Я задаю себе вопрос: какие силы помогают мне сохранить мужество в эти часы? И тут же даю ответ: дисциплина и долг. Правильно говорят: от дисциплины до геройства один шаг. Это, сын, запомни раз и навсегда. Рассказываю тебе обо этом, чтобы ты знал, кто был твой отец, как и за что отдал жизнь. Вырастешь большим осмыслишь, будешь дорожить Родиной. Хорошо, очень хорошо дорожить Родиной. Сын, ты в каждом письме ждал моего возвращения с фронта. Без обмана: больше не жди Прощай. Люблю, люблю до последней капли крови! Выполняйте мое завещание.
Затемнение
Возникают очертания разрушенного Екатерининского дворца в Пушкине. Олег и Толик бродят среди развали.
ОЛЕГ. Какой дворец уничтожили, гады! Я был здесь до войны. С экскурсией.
ТОЛИК. Мы с женой тоже. Мне больше всего Янтарная комната понравилась. Что с ней стало? Как думаешь, наши ее вывезли?
ОЛЕГ. Не знаю.
ТОЛИК. Мы целовались на скамейке. Той самой, на которой Пушкин сидел. Такое чувство, что это было давно-давно, в другой эпохе.
ОЛЕГ. Это и было в другой эпохе. В довоенной.
ТОЛИК. Смотри-ка, елка!
ОЛЕГ. Новогодняя. И серпантин.
ТОЛИК. Новый год фашисты справляли.
ОЛЕГ. Тоже люди.
ТОЛИК. Нет! Они не люди! Они враги! Они уроды, изверги! Всех бы голыми руками передушил! Жрали тут и пили свой вонючий шнапс, скоты!
ОЛЕГ. Вот закончится война, неужели в нас навсегда останется эта злоба?
ТОЛИК. Навсегда! И на много поколений вперед!
ОЛЕГ. Я так не думаю. Человеку свойственно забывать. И прощать.
ТОЛИК. Простить? Никогда! Забыть? Разве такое возможно забыть?
ОЛЕГ. Забыть все можно.
ТОЛИК. Ты меня не зли!
ОЛЕГ. Посмотрим, что будет лет через 20
ТОЛИК. Я так далеко не загадываю. День прошел, ты жив и этого довольно.
ОЛЕГ. Когда закончится война? Год еще, ведь не больше?
ТОЛИК. Как думаешь, доживем до победы?
Затемнение.
АВТОР. В нашей семье, где и отец, и мать, и бабушки с дедушками пережили блокаду, было особое отношение к хлебу. С раннего детства я знал, что нет ничего вкуснее и нет ничего дороже хлеба. Если тебе протягивали ломоть хлеба, отказаться было нельзя: самое страшное, самое позорное, если тебя заподозрят в нелюбви к хлебу! В детстве меня всегда посылали за хлебом. Нужно было спуститься во двор, пройти еще один двор проходной, и вот она крошечная булочная на углу Кирочной и переулка Радищева. Я покупал в ней круглый черный хлеб за 14 копеек. На нем была характерная трещинка посредине, невероятно вкусная корочка, в которую я вгрызался, возвращаясь домой. Я приносил хлеб, который выглядел так, словно его мыши обгрызли! Но никто ни разу слова мне не сказал в упрек. Напротив, глаза родных светились от счастью: ребенок сыт, ребенок любит хлеб! Бабушка рассказывала, как за две недели до полного снятия блокады в двухдневный отпуск приехал с фронта мой дед Миша и привез с собой буханку черного хлеба.
Возникают очертания комнаты в ленинградской квартире. Утренние сумерки. На кровати лежат Томочка и Фрося. На соседней кровати похрапывает Михаил. Между кроватями стол, а на столе в хлебнице, накрытой полотенцем, лежит хлеб.
ТОМОЧКА. Что-то не спится, мама.
ФРОСЯ. Мне тоже не спится, Томочка.
ТОМОЧКА. А папа спит?
МИХАИЛ. Папа спит. Только не вздумаете хлеб есть! Хватит уже. А то и умереть можно. Сердце, не дай бог, остановится.
ТОМОЧКА (шопотом). Почему же это сердце остановится?
МИХАИЛ. Не знаю. Но меня предупреждали. Случаи были. Нельзя с голодухи сразу много есть!
ФРОСЯ. Я тоже что-то такое слышала.
ТОМОЧКА. Неужели от хлеба умереть можно?
ФРОСЯ. Если сразу слишком много съесть, плохо станет. А мы вон как с тобой на хлеб набросились.
ТОМОЧКА. Разве? Мы и не съели ничего
ФРОСЯ. Давай уж утра дождемся. Утром хлеба поедим.
ТОМОЧКА. Ну, хорошо. Поедим утром
(Сопят, но заснуть не могут.)
ТОМОЧКА. А пахнет-то как!
ФРОСЯ. Хлебом! Ой, как пахнет!
ТОМОЧКА. Давай по маленькому кусочку?
МАТЬ. Ну, давай. Только чтоб папа не услышал
Мать и Томочка тихо встают, подходят к сколу. Мать отрезает каждой по маленькому ломтику хлеба, они съедают его и снова ложатся в кровать.
ТОМОЧКА (через какое-то время). Ты спишь?
ФРОСЯ. Сплю.
ТОМОЧКА. Я тоже не сплю. Ты хлеб хорошо салфеткой закрыла?
ФРОСЯ. Хорошо. Сама видела.
ТОМОЧКА. Я внимание не обратила. Может проверить?
ФРОСЯ. Ну, проверь
ТОМОЧКА (вскакивает, подходит к столу и тут же возвращается). Закрыла
А мыши его не съедят?
ФРОСЯ. Какие мыши, Томочка? В городе уже два года никакой живности не водится!
ТОМОЧКА. Это правда Что, будем спать?
ФРОСЯ. Будем спать (Через какое-то время.) Что-то никак не заснуть. В голову разные мысли лезут
ТОМОЧКА. А у меня одна только мысль: он там лежит. На столе. Хлеб.
ФРОСЯ. Ну хорошо, еще по одному кусочку!
ТОМОЧКА. А папа не заругается?
ФРОСЯ. А мы тихонечко.
МИХАИЛ. Ладно уж, еще по кусочку. Только совсем по маленькому!