Можете, когда хотите! похвалил его «перекуп» потрепав по рыжей голове. Все, пока! садясь за руль, попрощался Валя. Через неделю увидимся. За машиной присмотри не забудь.
Посмотрю. кивнул Миха. А кто такой «квакинец» крикнул он, когда Матвеев, объехав вокруг парня, собирался покинуть свалку.
Приеду, расскажу. улыбнулся Валя, а сам подумал. «Нужно будет не забыть привести ему книжку, про Мишку Квакина, Тимура и его команду».
В семь часов вечера черная «Лада» выехала из города. Перед тем как окончательно направиться в сторону дома, Валентина ждала еще одна обязательная встреча. В пяти километрах от таблички с перечеркнутым словом ГРОДНО, обозначающем границу населенного пункта, на обочине стоял черный джип «Гранд Чероки» прозванный в народе четко и емко «Широкий». Двери его были открыты, и сидевшие в автомобиле два мужика откровенно скучая, слушали «блатняк» разносящийся из колонок на всю округу. Валентин остановил свою машину позади Джипа и не закрывая на замок дверей, подошел к мужикам.
Добрый вечер. вежливо поздоровался он.
Перед тем как ответить один из «бандитов» убавив звук магнитофона, обернулся назад на Валин автомобиль.
Сотка. произнес он, повернувшись к Матвееву. Валя молча достал сто долларов и протянул их, сидевшему за рулем мужику.
Свободен. тут же потеряв интерес к «перекупу», прибавил звук магнитолы, «бандит».
А пропуск? спокойно произнес Валя.
Мужик, не оборачиваясь, протянул Матвееву, четвертинку обычного листка из школьной тетради, посредине которого стояла размашистая роспись. До Смоленска. сказал он.
Знаю. убрал листок Валя в карман куртки. Удачи. «Бандит» молча кивнул в ответ.
«Ну все». поворачивая ключ в замке зажигания, подумал Матвеев. «Все формальности соблюдены, можно ехать домой». Клочок бумаги с росписью, местного «рэкетира» Богдана, вручённого Вале его поручными, собирающих дань с покупателей машин в Гродно, гарантировал беспрепятственное передвижение до границы Белоруссии с Россией. После Смоленска своеобразный пропуск можно было выбросить, проблемы с Российскими бандитами, владельцы автомобилей должны были решать сами. Воткнув в магнитолу кассету, группы «Бригада С» и перемотав на песню «дорожная», Валентин с удовольствием нажал на педаль газа, до родного Урала, было почти три тысячи километров пути. Набрав скорость и включив пятую передачу, Матвеев, наслаждаясь дорогой, задумался о своей жизни. В памяти всплыли сначала счастливые года беззаботного детства, затем по очереди, школа, ПТУ, завод. Мысленно дойдя до службы в армии, Валентин, не произвольно вздрогнув всем телом, потянулся за сигаретой. Выпустив дым в приоткрытое окно, он погрузился в воспоминания, начав с военкома, так удачно отправившего, его служить в кремль. До злополучного утра, когда в самом центре Москвы, на перекрестке около пушкинского музея, «шестьдесят шестой» опрокинувшись и перевернувшись несколько раз, разрушил собой, все подготовленное, и обдуманное будущее Матвеева.
Прошло уже почти два с половиной года, как сержант Отдельного орденов Красного Знамени и Октябрьской Революции Краснознаменного Кремлевского полка, Матвеев Валентин Борисович, демобилизовался, а точнее был комиссован. Признанным, после более чем полугодового лечения, военной врачебной комиссией, совершенно не годным, к прохождению дальнейшей службы. Выписка сержанта из военного госпиталя имени академика Николая Николаевича Бурденко, куда после автомобильной катастрофы, привезли переломанного Валентина, произошла через неделю, после демобилизации всех его друзей в запас. Оформление документов заняло еще пару дней, в течение которых, Валя бродил по арсеналу, прощаясь с ним навсегда. Все его стройные планы о дальнейшей службе в комитете государственной безопасности, так тщательно им продуманные, рухнули в то самое мгновение, когда он, схватив за ворот гимнастёрки, уснувшего за рулем Слепова, тряхнул его, пытаясь разбудить. После чего в памяти сержанта остался калейдоскоп, из коротких мгновений и кадров, состоящий из чередующихся в водовороте переворотов, асфальта, неба и разбивающихся стекл. Темнота, наступившая одновременно с потерей сознания, длившаяся по ощущениям Валентина несколько секунд, на самом деле растянулась почти на месяц, во время которого, врачи госпиталя боролись за жизнь сержанта, боясь делать какие- то либо прогнозы. Слепова, сломавшегося чуть меньше, врачи госпиталя, за что им огромное спасибо, выходили. И комиссовав, отправили домой еще в сентябре. Матвеев же, со слов докторов, родившейся в рубашке, провел в больничной койке, четыре долгих месяца, и еще два ушло на то, чтобы научиться заново, пользоваться собранным по кусочкам телом, учась заново ходить, сидеть, бегать, и даже чистить зубы. В госпиталь к Вале, почти каждый день, приходил, кто ни будь из полковых друзей, рассказывая ему новости, и желая скорейшего выздоровления. Эти визиты хоть и радовали Матвеева, но все равно не могли отвлечь его от одной единственной мысли. «Что теперь, делать дальше, после армии»? Так долго и мучительно найденный в свое время, ответ на этот вопрос, теперь исчез, словно туман над речкой, про которую, вспоминая свою деревню, так осязаемо рассказывал Слепов, за сутки до аварии. О службе в комитете гос. безопасности, теперь мечтать не приходилось, и все время после того, как Валя пришел в сознание, и понял, что будет жить, он судорожно пытался придумать себе новое занятие.
В день увольнения в запас, все друзья, прежде чем, разъехаться по домам, навестили Матвеева. Наговорив ему теплых слов, и на желав, богатырского здоровья они, веселые и шумные, направились в ресторан, праздновать дембель. Задержавшийся Андрей Карасев, сунув Валентину под подушку, два конверта, подмигнул ему. Все в целости и сохранности.
Спасибо. улыбнулся в ответ Валя.
И вот еще. достал Карасев из внутреннего кармана парадной формы еще два конверта. Друг твой из пожарной роты, Сергей вроде. протянул, теперь уже бывший писарь, один из конвертов. Передал. А это. протянул он второй конверт. Ребята передали. Так сказать, на витамины. Всей ротой скинулись, даже офицеры поучаствовали.
Тронутый таким вниманием Валя, едва не расплакался. Спасибо всем передай огромное, и пошумите хорошенько, за меня тоже. сказал он Карасеву на прощание.
Когда Андрей убежал догонять друзей, Валентин, не заглядывая в конверты, убрал их в тумбочку, и посмотрев в окно, за которым на улице, уже несколько дней, шел снег, грустно подумал. «Не так я собирался встретить эту зиму, ох, не так».
Со временем он успокоился, и вспоминая рассудительного и мудрого «Большого», решил. «Будь что будет. Приеду домой осмотрюсь, а там разберемся. В любом случае на первое время деньги есть, с голоду не помру».
Приехав домой под самый Новый год, Валентин сразу же попал в круговерть предпраздничной суеты, что, несомненно, скрасило, горечь о рухнувших планах и одновременно отвлекло от мыслей, про будущее. Все окружавшие в те дни Валентина, родные, близкие, и друзья, были искренне рады его возвращению. Поэтому первые два месяца его, во всех отношениях, новой жизни, в новой стране, пролетели быстро и беззаботно. Заранее собрав все доллары в один конверт, Валя, опасаясь бездумно потратить их, в непрекращающихся пьянках, отдал конверт, на сохранение матери, строго настрого запретив ей, давать ему деньги, особенно пьяному. Оставшиеся рубли, не смотря на внушительную сумму Матвеев, как ни старался сэкономить, но все- таки истратил, за три месяца, свободной от забот жизни.
В начале апреля, Валентин вновь начал задумываться о будущем, а так как заняться, кроме пьянства, в маленьком городе было решительно не чем, Валя, наконец -то, решил съездить в Екатеринбург, и навестить «Большого», о котором в постоянном празднике свободы, он к своему стыду, совершенно забыл. Созвонившись с Сергеем, благо на всех фотографиях воинов кремлевцев, были указаны номера домашних телефонов. Матвеев на следующий день отправился на встречу к другу.
Грязный и неухоженный, новый город страны Екатеринбург, совсем недавно, переименованный из Сведловска, очень не понравился Валентину. Застроенный совсем старыми домами частного сектора, не только по окраинам, но и в центре, Екатеринбург совсем не был похож на столицу области. Серые «хрушевки», «брежневки», и панельки семидесятых годов, не добавляли ему, красоты мегаполиса. Единственная улица Екатеринбурга, аккуратно, застроенная Сталинским ампиром, вопреки, здравому смыслу, носила после переименования города название, улица «Свердлова». Не убранный за целую зиму снег, грязными кучами лежал на дорогах и тротуарах. Под стать цвету этих куч, жители большого города, ходили в одежде исключительно серого и черного цвета, а единственное, что хоть как то, добавляло ярких красок в этот мрачный пейзаж, были ярко оранжевого цвета автобусы «Икарус», смотрящиеся, на сером фоне города и его жителей, через чур, сюрреалистично. Впрочем, и это зрелище было не долгим, стоило «Икарусу» тронуться, как все пространство вокруг, тут же заволакивало черным дымом выхлопных газов. Глядя на Екатеринбург, сквозь грязное окно рейсового автобуса, Валентин невольно сравнивал, его с маленьким городом, своего детства, который спрятавшись в лесу на берегу чистого озера, выглядел в разы лучше Уральской столицы. Однако на этом плюсы исторической Родины Валентина и заканчивались. С развалом страны, единственный завод города, практически закрылся, и работать, оставаясь в уютном городишке, было решительно негде. Все, кто был, более и менее подвижным, либо старающимся построиться под новые реалии, давно уехали на большую землю, так называли в городке, всю оставшуюся страну, начиная с близ лежащих, Челябинска и Екатеринбурга и заканчивая Калининградом и Владивостоком. Оставшиеся в городе жители, боясь всего на свете, и больше всего, разгулявшихся в последнее время, на полную катушку «бандитов», оставались в окружённом со всех сторон, колючей проволокой, и охраняемым солдатами городке. Надеясь под их охраной, пересидеть лихие времена перемен и свободы, потихонечку спиваясь. Садясь на автовокзале, с которого он когда-то уезжал служить в Кремль, в автобус, направляющийся в Екатеринбург, Валентин, после почти трех месяцев безделья и пьянства, твердо решил, бежать из «заколюченного рая». Понимание чем заниматься в жизни, еще не пришло, но чувство самосохранения уже подсказывало Матвееву. «Оставаться в городе губительно опасно». В первую очередь губительно, в плане медленного умирания от безделья. Мрачная столица Урала, не блистающая чистотой и ухоженностью, наводнённая всеми пороками, начиная с алкоголя, наркотиков, казино, «бандитов» и «рэкетиров». Заканчивая, бомжами, нищими, и детьми попрошайками, не смотря ни что выглядела, в плане реализации личных, пока еще не понятных планов, лучше, Валиного города.