Иван, прикрыв рот и нос платком, обошёл выгоревший корпус. Заходить внутрь не имело смысла. Да и было всё ещё опасно.
Чаво, служивый, ищешь?
Он оглянулся. Между двумя кучами почерневших кирпичей стоял пожилой мужчина, старше шестидесяти. Его лицо избороздили глубокие морщины, под глазами набрякли мешки. Неопределённого цвета глазки зыркали из-под седых густых бровей. Несмотря на июньское тепло, мужик напялил чёрную вязаную шапку, натянув её до самых бровей. Старенький, защитного цвета дождевик тоже не вязался с погодой.
Иван отнял от лица платок:
А ты, дед, как здесь?
Ахраняю.
Чего же здесь охранять? Сгорело всё.
Погорело, да. А службу ахранную нихто не отменял!
Иван огляделся. Заходя на территорию, не увидел ни забора, ни даже намёка на границы охраняемого периметра. Пожар и спецтехника превратили всё вокруг в сплошную свалку.
И давно охраняешь?
Дак скока себя помню. И тебя помню, не сумлевайся.
Иван сжал кулак. Шагнул к старику.
Меня дед Матфеем кличут. миролюбиво сказал сторож. А твоё прозвище каково?
Иван остановился:
Прозвище? У людей имена вообще-то.
Так то у свободных, а на ком клеймо у того прозвище.
Ты чего, дед, несёшь?!
Дак ты и сам знаешь. Место тута особенное. Сила из земли исходит, оттого задумки да умыслы исполняются.
Иван прищурился. Дед ему не нравился. Не нравились его слова. Но важнее, что речи сторожа будут выглядеть неадекватными для Филипова. Теперь Иван в этом с удовлетворением убедился. Хотя запоздало понял, что если дед расскажет дознавателю об этом их разговоре, проблем станет ещё больше.
Пожарный изобразил на лице равнодушие, кивнул на обугленные развалины:
Плохо охраняешь, дед Матфей. Раз посторонние шастают.
Хто посторонний, а хто и свой.
Ответ озадачил, Иван не заметил, как в руке оказалась зажигалка и вспыхнул огонёк.
Место Силы тута. продолжил сторож. Да токма огонь сюды нести не след. Закружит голову, запутает, не воротишься погибнешь!