Минуя КПП, колонна военных машин въехала на территорию базы. Вместо казарм я увидела шатры, обтянутые чем-то вроде брезента. Удобства и столовая на улице. Сотни военных в форме цвета хаки, бронированные джипы, четыре танка, крупнокалиберные пулемёты и миномёты. Я словно попала на съёмки военного кинофильма.
Моя внутренняя я, советчица и подруга, подала голос: «Что с тобой? Неужели тебе страшно? Может передумаем, пока не поздно?». Я тряхнула головой, чтобы избавиться от неё, и обратилась к полковнику: «Могу я отдохнуть немного с дороги?».
Конечно. Только сперва вам следует пройти инструктаж и получить военную амуницию. Затем зарегистрироваться в журнале учёта, где вам выдадут пропуск для прессы, и после этого вас проводят в вашу палатку. Джеймс будет сопровождать вас. На этих словах полковник откланялся, оставив меня рассматривать робкого юношу. Джеймс был юным, светловолосым парнем, с чистыми голубыми глазами, смотревшими на меня с заинтересованностью и дружелюбием. Ну хоть кому-то я здесь не мешаю
Привет, Джеймс. Я Катя.
Доброго дня, мисс! Пойдёмте, я провожу в штаб. Вы, видать, очень храбрая, раз не побоялись приехать сюда?
Я широко улыбнулась той улыбкой, из-за которой мальчишки в школе забивали друг другу стрелку: «Ну что ты, вовсе нет. Просто мне, как и всем, нужны деньги. Я должна сделать репортаж для своего агентства.»
Вы ещё и честная. Редкость для таких профессий.
Верно подмечено! Ты мне нравишься, Джеймс.
Парень покраснел от смущения и предпочёл промолчать. Пока они шли к штабу, Кетрин ловила на себе мужские взгляды. Не удивительно, девушки здесь редкие гости, не считая пленниц. А стройная, рыжеволосая Кетрин ярким пятном выделялась среди местного контингента. В этот момент советчица вновь подала голос: «А теперь представь, что будет, если тебя разглядят восточные мужчины, для которых ты словно диковинный товар?». По коже пробежали мурашки. В душу закрались первые червячки сомнений, прогрызая основу моей уверенности.
Всё, пришли. Прервал мои беспокойные мысли Джеймс.
Штаб по сути тоже был палаткой, только более комфортабельной. Около часа меня продержали в нём, и когда я наконец дошла до своего скромного жилища, то буквально упала замертво. Джеймс оставил мне рацию, на случай если мне понадобится помощь я могу вызвать его. Ещё предупредил, что за территорию базы выходить запрещено, только с разрешения Лостнера. Были ещё какие-то предупреждения про пауков, змей и москитов, но я их уже не различала. Моему организму требовался срочный отдых и перезагрузка!
Спустя несколько часов отдыха, мне удалось принять душ. Божественнее ощущений я не испытывала за всю свою жизнь! Во-истину, чтобы ценить простые вещи, нужно их сначала лишиться. Облачившись в худи зелёного цвета с капюшоном, под которым удобно прятать волосы, и льняные брюки свободного кроя, я решила немного поработать и заснять «будни американских солдат». Ребята охотно отвечали на вопросы, просили передать привет родным. Удалось даже взять интервью у одного контактного земляка. Однако, спиной я постоянно чувствовала плотоядные взгляды на себе. Взгляды мужчин, изголодавшихся по женской ласке и вниманию. И при общении мужчины пытались кидать недвусмысленные намёки. Приходилось мило отшучиваться и сворачивать беседу вовремя, пока не последовало более конкретных предложений. Остаток дня ушёл на то, чтобы обработать материал. Коррекция, редактура, вёрстка, обработка фотоснимков всё это я всегда делала сама, в результате получая живой и нетривиальный продукт! За это Дик и ценил меня, спуская мне мои выходки с рук.
Когда я оторвала глаза от ноутбука, было далеко за полночь. Я с удовлетворением откинулась на подушку в надежде сладко проспать до утра. Однако поспать не удалось. Стояла такая духота, что даже без одеяла я была вся взмокшая от пота, глаза покраснели и чесались, кроме того, москиты набросились на нежную белую кожу, будто хищники на свежее мясо!
Наутро Кетрин была уставшей, разбитой и раздражительной.
В столовой, после скудного завтрака, она попросила ещё сока или воды, но ей вежливо отказали, попросив дождаться обеда.
Полдня она провела в своём шатре, проклиная Дика, Ирак с его ужасным по её мнению климатом, президента за то, что выбрал такую неудобную страну для воплощения своих наполеоновских идей, и вообще всех, кто к этому хоть каким-то образом причастен!
В столовой, после скудного завтрака, она попросила ещё сока или воды, но ей вежливо отказали, попросив дождаться обеда.
Полдня она провела в своём шатре, проклиная Дика, Ирак с его ужасным по её мнению климатом, президента за то, что выбрал такую неудобную страну для воплощения своих наполеоновских идей, и вообще всех, кто к этому хоть каким-то образом причастен!
Вскоре зашёл Джеймс и сообщил, что через час выдвигаемся в Багдад и можно принять участие в рейде. Настроение заметно улучшилось, руки затряслись от возбуждения, в зелёных глазах вспыхнул огонь азарта.
Кетрин собралась за 10 минут -убрала волосы под шлем, одела бронежилет, нацепила крупный бейдж «Пресса», вооружилась камерой и диктофоном. Колонна представляла собой два военных грузовика, спереди и сзади сопровождаемых танками Челленджер третьего поколения. Кетрин сидела на низких скамьях во втором грузовике от начала колонны и слушала свой бешеный пульс. От волнения ладони вспотели еще больше и в ушах гудело так, что Катя еле расслышала голос Джеймса: «Не волнуйтесь, на окраинах Багдада сейчас тихо, мы контролируем эту территорию. Это просто очередной проверочный рейд».
Въехав в город, мне позволили приоткрыть брезент и сделать снимки. То, что я увидела, повергло меня в шок. Это вовсе не освобождённый от тирана и ликующий по этому поводу город, как нам вещали из новостей. Это обломки былой жизни, грязь, нищета и безысходность.
Окна заколочены картоном, большая часть домов основательно разрушена, повсюду осколки, тряпьё, камни и кирпичи от бывших строений. Несколько худеньких ребятишек, играющих на руинах. Несколько фигур женщин, мешковатая одежда полностью скрывала их тело и голову, а также часть лица. Открыты были только глаза. Никогда не забуду выражение этих глаз. В них горел огонь ненависти и презрения. Они смотрели на меня с укором, и мне захотелось оправдаться, спросить в ответ: «Что я вам сделала? За что вы меня ненавидите?».
Я содрогнулась под взглядами этих женщин и машинально опустила камеру, почему-то почувствовав себя виноватой и вторгшейся в чужой мир.
Это не наша страна, не наша земля, а мы ходим и свободно передвигаемся по ней, устанавливая свои порядки. Какое мы имеем на это право? Конечно, я мало что смыслю в политике, но я верю своим глазам. Здесь повсюду витает дух смерти, я ощущаю его на своей коже! Эта адская смесь запахов дыма, пыли, пота, крови Становится очевидным, насколько мы, люди, хрупкие и беззащитные перед ликом войны. Нет здесь романтики, нет победителей. Страдают все.
Мы вернулись в штаб, когда уже начало темнеть. Солнце плавно опускалось за горные хребты, окрашивая небо в сочный багровый и оранжевый тона. Здесь совсем другое небо, нежели в Штатах. За счёт большого свободного пространства, оно казалось бесконечным! Отсутствие небоскрёбов позволяло увидеть всю красоту и величие восточного заката. Потрясающая картина!
Но впечатление омрачало горькое послевкусие от сегодняшней поездки. Я не могла уснуть, несмотря на усталость. Перед глазами вновь и вновь мелькали картины раненого города. И глаза этих женщин. Чьих-то жен, матерей, дочерей или сестёр. Мне даже сейчас кажется, что я слышу их крики
Крики. Нет, это не галлюцинация. Я правда слышу чей-то приглушенный крик, полный отчаяния. И это женский голос. Кому-то необходима помощь!
Не раздумывая, Кетрин набросила на плечи лёгкую куртку с капюшоном, спрятала волосы, которые как огонь маячили в темноте, намереваясь привлечь к себе внимание. Она двинулась на звук, выйдя из палатки и направившись по дороге мимо других временных жилищ. На шее на шнурке болталась камера, которую Кетрин попросту забыла снять. Она медленно приближалась к источнику звука, мычащие стоны женской боли стали громче. К ним примешивались выкрики и смешки мужчин. Постепенно в сознании Кетрин нарисовалась картина того, что ей предстоит увидеть. По спине пробежал холодок, желудок сжался от нехорошего предчувствия.
В темноте, на расстоянии метров 10, глаза различили кучку солдат. Кетрин бесшумно подошла ближе, и тут увидела всё. Она судорожно закрыла рот рукой, чтобы не закричать от ужаса. В центре круга из солдат на четвереньках стояла голая женщина арабской внешности, явно местная. Её пытались насиловать сразу трое: один в рот, другой традиционным способом, третий рукой в задний проход. Остальные солдаты весело улюлюкали и выкрикивали непристойности, подбадривая насильников. В воздухе витал крепкий запах спиртного. Ничего более омерзительного и жестокого Кетрин не видела за всю свою жизнь Женщина уже не могла активно сопротивляться, лишь глухо рычала, как зверь, угодивший в капкан и потерявший надежду на спасение.