Тайна потерянного браслета
Герцогство Венниратское: книга I
София Кульбицкая
© София Кульбицкая, 2022
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРОЛОГ
Страшный мороз сковал землю во всём Венниратском герцогстве. Всё видимое в бойнице окна сияло нестерпимо ледяным блеском.
Я ухожу, сказал Исварк, холодно улыбаясь. Его прищуренные глаза посверкивали на меня двумя льдинками.
Но, Исварк, как же так? Ты же говорил, что мы обвенчаемся на Востеплевшие Небеса!..
Он презрительно усмехнулся:
Моё сердце давно заледенело. Я не буду с тобой. Прости.
Нет, Исварк! Останься, умоляю! Не покидай меня! закричала я, припадая к его ногам. Каменный пол коридора обжёг меня ледяным холодом.
Мой возлюбленный уходил не оправдываясь, не оборачиваясь, не замечая даже, что я всё ещё ползу следом, вцепившись в край его плаща.
Исварк!.. Я рванулась за ним в последнем усилии, но тут же снова закричала от страха и боли. Как будто в мою плоть вонзились тысячи мельчайших лезвий. Так заледенели на морозе искрошенные веками ступени винтовой лестницы обветшалого замка.
1
В те ясные, солнечные дни моя любовная тоска становилась всё более невыносимой. Холодными ночами я сжимала в объятиях подушку, страстно целовала её, кусала, обливала слезами.
И впрямь, в ту пору всё напоминало мне об Исварке. Даже погода. На третий день после его отъезда я заставила себя выйти во внутренний дворик и, взглянув на небо сквозь подёрнутые инеем спутанные ветви тополей, вскрикнула и потеряла сознание. Слишком острую боль причинило мне это сочетание красок, так напомнившее мне ярко-синие глаза, чёрные волосы и чуть тронутую сединою бороду моего возлюбленного.
С тех пор я не отваживалась выходить не только из башни, но даже из собственной спальни. Почти все время я проводила в постели, закутавшись в одеяла, чтобы хоть как-то спастись от пронизывающего душу и тело холода и пытаясь хоть на время забыться блаженным сном. А если повезёт, то и увидеть там своего любимого, ощутить тепло его рук. Но даже во сне ощущение непреходящего озноба не оставляло меня, и если даже мне и впрямь снился Исварк, то лишь для того, чтобы ещё и ещё раз пнуть меня, как надоевшую собачонку.
Если я всё же изредка позволяла своим людям причесывать меня, умывать и кормить, то лишь потому, что не могла окончательно вытравить из сердца надежду. Опуститься значило бы полностью признать своё поражение а я всё ещё не хотела в это верить. Ведь он в любое мгновение мог вернуться.
2
В один из таких дней я вдруг услышала внизу глухой, но очень настойчивый стук.
Исварк?! я вскочила и бросилась к дверям, простоволосая, оскальзываясь босыми пятками на каменных ступенях. Исварк?!..
Уже готовый вырваться крик застрял у меня в горле. Незваный гость с деланно-равнодушным видом прижимался худым плечом к косяку, стараясь ехидно ухмыляться но даже в этом ехидстве сквозило что-то просительное.
Пиорок разочарованно прошептала я, впуская гостя в залу.
Вежливость требовала предложить гостю хотя бы кусок хлеба с вином. Пиорок вошёл в гостиную твёрдым шагом, но его испуганный, бегающий взгляд выдавал неуверенность.
Нет-нет, я не голоден, слишком поспешно бросил он подошедшему слуге. Я хорошо понимала, что творится в его душе: собственное несчастье сделало меня чуткой и к чужим несчастьям.
Последний оставшихся в живых отпрыск некогда великолепного, а ныне обнищавшего и грозившего пресечься рода, он вот уже много лет отирался по чужим гостиным в отчаянной надежде хоть как-то поправить свои дела. Над ним открыто смеялись на балах и пирах. Но гордость доблестных предков всё ещё жила в нём; она-то и заставляла его нервно вскидываться и фыркать, когда ему предлагали хоть и скудное угощение. Впрочем, глаза всё равно выдавали печальную истину, а именно: сиру Пиороку частенько случается недоедать.
Понимая это, я сделала всё, чтобы пощадить его самолюбие и вместе с тем не оставить голодным. Мне пришлось пригласить его к обеду: от этого светский этикет уж никак не позволял ему отказаться.
С другой стороны, я вдруг с удивлением поймала себя на том, что его присутствие не столь тягостно мне, сколько приятно. Живой собеседник, даже такой, как сир Пиорок, был всё-таки лучше пустых стен и хоть немного отвлекал меня от сосущей тоски по возлюбленному.
Я оказалась права. Пиорок был пусть и не слишком умным, но забавным собеседником: к концу обеда я почувствовала, что мне стало чуть-чуть легче. Я даже начинала подумывать, не выйти ли за него замуж. То, что такое предложение поступит, я не сомневалась: мой сотрапезник уже осчастливил им большую часть окрестных дам, и я была явно на очереди. Конечно, я понимала, что мои прелести его ни в коей мере не интересуют, а лишь моё состояние пусть и невеликое, но всё-таки побольше, чем у самого Пиорока, вечно сидевшего на мели.
Сейчас, когда сердце моё истекало кровью, мне было всё равно: я вышла бы за самого Князя Тьмы, лишь бы всё забыть. А сир Пиорок к тому же был весьма недурён собою. Вот почему я велела принести ещё вина и изо всех сил старалась смеяться его шуткам, лишь бы он продолжал беседу в нужном русле.
Увы, утолив первый голод и опрокинув в себя добрый кубок венниратского, Пиорок, казалось, потерял ко мне интерес. Его шутки стали вялыми и натужными, а глаза подернулись пеленой.
Он явно нуждался в отдыхе. Я не стала мучить его и велела слугам приготовить гостевые покои. Пока растапливался камин, мы столь же упрямо длили нескончаемую светскую беседу:
Нет, и не спорьте, любезная Софийя, мы, рыцари, в этой жизни страдаем гораздо сильнее (Ваше здоровье!)
Отчего же вы страдаете, дорогой сир Пиорок?..
Ну а как же, милая Софийя? На нашу долю выпали ратные труды, смерть и раны в сражениях, а и в мирное время приходится вести неравный бой С вами, дамами
Но зачем же с нами воевать, любезный сосед?..
А за любовь? Всяк знает, как трудно добиться её от ваших каменных сердец. Вот, например Исварк
Что «Исварк»? сердце моё колотилось, чуть не выпрыгивая из груди. Пиорок противно захихикал:
А вы разве не слышали самую свежую сплетню? Говорят, наш великолепный Алесар Исварк вот уже целый месяц безуспешно добивается благосклонности некоей высокородной дамы
Какой дамы? я была готова броситься на него, растерзать. Пиорок погрозил мне непослушным пальцем, явно намереваясь ещё что-то сообщить но тут глаза его закатились и он без сил рухнул под стол. Привычные ко всему слуги без лишних слов подхватили обмякшее тело и потащили в предназначенную ему спальню.
Но я и сама была почти без сознания. Внутри у меня всё колотилось, ноги тряслись, по спине стекали холодные струйки. «Дама, дама, стучало в голове, я должна выяснить, кто она». Прежде чем окончательно лишиться чувств, я успела крикнуть своим людям, чтоб ни под каким предлогом не отпирали ворот до завтрашнего утра.
3
Я проснулась посреди ночи от страшных криков и шума: это мой случайный пленник пытался штурмовать запертые ворота на своём тощем, трясущемся от старости Ларде. Улыбнувшись, я перевернулась на другой бок и накрыла голову одеялом: моя стража знала своё дело хорошо.
Наутро за завтраком хмурый, страдающий с похмелья Пиорок оказался куда более сговорчив: я видела, что он искренне желает мне помочь и рассказать всё, что знает. Одна беда: он не знал ничего. Имя новой пассии моего возлюбленного так и осталось тайной; он добавил только, что эта дама состоит то ли в дальнем родстве, то ли в близкой дружбе с великим герцогом, в связи с чем он, в общем-то, об этом и услышал. За что купил, за то и продаю, сокрушенно развёл он руками.
Но откуда вы притащили эту сплетню?..
Мне сказала Олеана Амейли, они ведь соседи. Спросите лучше у неё
Но ведь они с Исварком страшные враги! вырвалось у меня. Пиорок посмотрел на меня с жалостью:
Враги всегда осведомлены гораздо лучше друзей, они подчас знают о тебе такое, чего ты сам о себе не знаешь
Он был прав. Подумав, я решила последовать его совету. Живая, хитрая Олеана и впрямь могла что-то знать. К тому же мы с ней были добрыми приятельницами, я была уверена, что она будет только рада удовлетворить моё любопытство.
С Исварком её связывала, а лучше сказать, разделяла давняя тяжба за несколько десятин земли. Добрая дюжина опытных крючкотворов вот уже много лет никак не могла решить, где именно пролегает граница между угодьями. Иные договорились бы полюбовно, тем более что и спорный участок представлял собой, по сути, болото; но не эти двое, у которых, при всей их непохожести, всё же была одна общая черта: тупое упрямство.
Я нашла Олеану в полях, которые она объезжала на маленькой лошадке, проверяя, хорошо ли устланы торфом озими. Увидев меня, она ещё издали радостно заулыбалась; я подъехала к ней, и мы пошли рядом, пустив лошадей неспешным шагом.