под соломенной стрехой - Виктор Серов 2 стр.

Слегка морозно. Золотится
Рожок подъеденной Луны.
С востока новый день зарится,
Дома выкрадывая с тьмы.

Уж кое-где гудят машины
И трудовой спешащий люд,
Шагами будто бы в аршины,
Спешит к местам, где ждёт их труд

Ноябрь. Кажется, свершилось 
Морозец крепкий придавил,
Зима-таки и к нам решилась
Зайти по мере своих сил.

Но все прогнозы не шутейны 
Идёт к тому, что вновь тепло,
Порой с дождливой канителью
Вернётся, чтоб хранить сукно.

Сукно травы уже подросшей
И земляничный где-то куст,
Что в цвет пошёл  нет, не нарочно,
А потому, что Север пуст.

И потому, что полюс начал
Извечный танец перемен,
И времена теперь иначе,
И тем погодам не в пример

Ноябрь. Утро зачиналось
Морозной праздностью зимы,
Но это только показалось 
В обед проснулись комары

Былое в сердце стыло долго,
Сковав всё любое в гранит,
Но колет будто бы иголкой,
Придёт в ночи  болит, болит

Рисует тень воображенье,
Стучится в окна память Дождь.
На стёклах ночи отраженье 
Фонарный свет, зачем ты лжёшь?

В гранитном сердце невозможно
Огню гореть и вспоминать.
Приди же сон! Как сложно, сложно
Не хочет память сон отдать.

Томится в клети каменелой
Нетленной памяти огонь,
Стучит, стучит, стучит по венам,
Влечёт куда-то за собой

Глаза прикрыв, бегу к былому 
Туда, где всё ещё болит,
И проживаю снова, снова,
Ломая времени гранит

Ветры жгучие, дождь как крошево,
Осень стылая спину гнёт.
Запад зарится  не к хорошему,
Тянет с севера  снег пойдёт.

Как паршивенько Ночи тёмные,
Утро инеем серебрит.
Листья падают испечённые
На дроблёный дорог гранит.

Будто дремлется, но воочию
Тучи мокрые и дожди.
До тепла верста с многоточием,
А листвы  за год не сгрести.

Расчихалось вот, да неможется 
Свитер, валенки и на печь.
Всё к утру пройдёт  потом сгонится,
Только раньше спать надо б лечь

Стёкла мокрые плачут к вечеру,
Печка топится  дым к земле.
Чтиво кончилось, делать нечего,
Скука скучная  всё к Зиме

Не удержишь, вдаль бегут лета 
Вот ещё засечка на пороге
Праздники?  по мне, так ерунда, 
Глянь  вон столб свалили у дороги!

Верстовой  как помню, всё стоял
Надо ж, помешал ведь идиотам!
Помню, как грибы здесь собирал 
Я тогда в лесу ещё работал

Нет таких столбов уже нигде 
Это был последний из эпохи.
Цифры, словно тени на звезде,
Выцвели и вырезано  «Лёха».

Батю звали Лёхой в те года,
И погиб он здесь неподалёку.
Я когда бывал здесь, то всегда
Навещал и столбик одинокий.

Вот теперь к кому тут заезжать 
Не к чему прижаться после леса
А лета бегут  не удержать,
По дорогам пыльным куролеся.

Вскоре отпылит и этот год 
Вот ещё засечка на пороге.
Что там ждёт  ухаб иль поворот?
А столба не будет у дороги

Дым растёкся над рекою и осокою,
Тлеет вяло на углях сырой пенёк,
На соломе, под сосною кособокою
Спит, укутавшись в фуфайку паренёк.

Целый день пескарь наживку игнорировал,
А под вечер, словно сорванный с цепи,
Стал хватать на хлеб  а брали всё солидные,
Сантиметров аж почти до двадцати.

Мамка ищет битый час  поди волнуется,
А он дрыхнет, улыбается во сне.
Вот задаст, когда найдёт  век не забудется,
Спать не будет дня четыре на спине.

Там во сне поди берут сомы пудовые,
Да лещи по «три-с-полтиной» и судак 
Улыбается малец  сны снятся добрые,
Подсекает, да не вытащить никак

Мамка тихо подошла, присела рядышком,
 Как на папку-то похож  ни дать-ни взять. 
Шевельнула угольки в кострище колышком,
 Наловился, у костра уснул опять.

Накидала ивняка на пень дымящийся,
Подпихнула берестину под него,
 Не замёрзнем, а домой уж не потащимся. 
Прилегла, обняв сыночка своего.

Дым растёкся над рекою и осокою,
Разгорелся на углях сырой пенёк.
На соломе, под сосною кособокою,
Мамка спит, а рядом с ней её сынок

Я пришлю тебе осень
Не в письме  бандеролью,
Ту, далёкую  в просинь,
Где мы были с тобою.

Где тебя провожал я
Адрес тот же? Я помню.
Где когда-то желали
Быть навеки с тобою.

Я букет из кленовых
Тебе листьев отправлю 
Тех, бордово-палёных
Помнишь, как мы играли?

Помнишь, как запускали
По реке наши звёзды? 
Мы тогда и не знали,
Что разлуки так слёзны

Я пришлю тебе дождик 
Соберу его капли,
Погрусти со мной тоже 
Не дожди виноваты.

Не ветра, не морозы 
Сами портим погоду
Я пришлю тебе розы
За ушедшие годы.

Я пришлю тебе зиму
И рассветы, и лето
И немую картину,
И письмо без ответа.

Не пиши мне  не надо,
Пусть останется осень,
Лишь она мне отрадна,
Только с ней довелось мне

Только с нею спокойно 
Листья в вальсе кружатся
И прощаясь достойно,
Мне под ноги ложатся

За рекою село. Ветер, странник гулящий,
Воет в трубах сырых и гудит в проводах.
Сто эпох и одна, что была настоящей,
Что цвела, а сейчас, лишь остовы в кустах.

Чемоданы, хламьё, самоварная зелень,
Битый чешский фарфор, старый фото-альбом
Чёрно-белый портрет на стене серо-белой,
Словно страж стережёт покосившийся дом.

Сто эпох и одна  с фотографий истёртых,
В двадцать первый наш век, с укоризной глядят
Деды наших отцов на потомков упёртых,
Словно просят вернуть все эпохи назад.

Словно просят вернуть старых улиц названья,
И с колоннами клуб  наш родной «коллизей»
И, фонтанчик с водой питьевою, из камня,
И кино про простых, очень добрых людей

Сто эпох и одна  ветер стыло взвывает,
На погосте скосились немые кресты.
За рекою село  не оно зарастает,
А эпохи стирают с настоящим мосты

Встречались Художник и Осень под сенью кленовой,
Гуляли под старым зонтом, отбивая свой шаг.
О чём говорили?  о всяком, о времени новом,
О том, что меняется климат, но как-то не так

Болтали о разных летах и о мокрой погоде,
О том, что теперь на экваторе падает снег.
Теперь  мол, не так, как когда-то бывало в природе,
И климат разительно съехал с катушек у всех

Прогулки быть может с неделю у них продолжались,
С беседами долгими  днями бывало подчас,
Но как-то под вечер ветра над кленами игрались
И небо от влаги убрали всего лишь за час.

А утром взошло над туманами тёплое Солнце
И так разогрело, что лужи к обеду сошли.
А Осень А что ей  до времени долго придётся
Гулять, выжидая свои незабвенные дни

Июль отгулял, стали ночи длинней и прохладней,
Но днём ещё разогревало в кленовой тени.
Встречались Художник и Лето на летней веранде 
Портрет он писал ей и в ночь разговоры вели.

Болтали о разном  об осени, вёснах и зимах,
О том, что растаяли льды на земных полюсах,
И Лето потом танцевала и пела красиво
На разных (почти соловьиных) земных голосах

Встречался Художник потом и с Весной, и с Зимою,
И с ними подолгу молчал, а потом говорил,
И каждой портрет написал своей доброй рукою
И каждой признался о том, что их сильно любил

 Я, оголтелым шалю пострелом, дрова ломаю  «костры» всё ярче! 

Однажды небо, нюхнув горелым подаст мне руку:  «дымку» бы! Старче?!

© Павел Светский

Другое время, другие люди устало стонут «Ну где же барин
Когда приедет и нас рассудит  мы от сатрапов своих устали»
Так прежде было (не там, где Сталин) и там хотели уйти в забвенье,
Когда за правду кричать устали а после выли от сожаленья

И войны были, и бунт «холерный», и даже «пьяный», но всё напрасно,
Никто не понял (сгорели нервы), но помнил каждый, как важен красный
Взрывались разом как допекало, и шли, посмертно ища награды,
Но оказалось, что было мало, что очень много для жертвы надо

Когда горела Москва и люди, и мрамор белый стекал слюдою,
Аплодисменты срывали судьи и брызгал нелюдь в седле слюною,
А после в мире леса горели и кости пеплом ссыпались в ямы,
И те, кто жадно на всё смотрели, как оказалось виновны прямо.

У них подсчёт есть на все столетья и знали верно, что будет дальше
(о каждой яме, в безлюдной тверди, сегодня знает хронолог каждый).
Не город  страны (Москва в финале), а то, что раньше  масоном скрыто,
Но всё исчезло  и прежде «спали», вот только память не лыком шита.

О том, что с искры вспылает пламя, навряд-ли помнят сатрапы те-же,
Но в каждом веке костры пылают («из-торык» вряд-ли меня поддержит).
Иван-ли «грозный», Олег-ли «вещий» А вспомни каждый о Святославе,
Как он хазара громил успешно бросая в степи Итиля камни

Их много было, эпох и «спящих»  их всех «заразой» одной «косили»,
А был-ли вирус тот настоящий И цели всё же почти достигли
Народ славянский доверчив очень  дурить такого, куда как легче,
Но это если он жить не хочет  а было время не так далече

Забыли просто (а тут вот Сталин), как поднималась страна Советов,
Там люди лились с клинковой стали и Предков чтили своих заветы,
И шли, хоть знали, что бой последний, когда стравили двух кровных братьев,
Причём не в первой войне бесследной  а сколько ж будет ещё тех пятен?..

 Другое время!  кричат другие, а после стонут и пьют «сивуху»,
И прячут утром глаза слепые, кляня бессилье, смотрясь в разруху.
И долго-ль, долго-ль терпенью виться  в какой эпохе порвётся жалость?
Настало время кострам дымиться Вот храбрых только совсем не сталось