На первом фото родной брат моего дедушки (исходя из исследования моих корней, выполненных моим другом Владимиром Гуровичем) по папиной линии Мордехай, справа его сын Авишалом, двоюродный брат моего папы. Это в его честь названа улица в Петах Тикве, а в честь его мамы или сестры (в общем близкой родственницы) Гитель улица в Иерусалиме.
В Екатерининские времена, когда евреям было разрешено селиться в южных, выжженных солнцем степях России, мои дедушка и бабушка (по линии папы) бежали, именно бежали, из в то время белорусского города Белостока, и вместе с другими евреями на Херсонщине, на берегу реки создали первую еврейскую земледельческую колонию. Назвали они её Нагартав. В переводе с иврита на русский язык река хорошая (нагар река, тов хорошая).
Брат деда Мордехай уехал из Белостока в Палестину. Его сын был ополченцем, защищал еврейские земли и, как герой, погиб от арабских террористов. В его честь именем Диневич названа улица в Петах Тикве, а в честь его мамы Гитель (или сестры) улица в Иерусалиме.
До приезда в Израиль эта история была нам неизвестна. Советская власть строго следила за тем, чтобы у советских людей не было родственников за границей. Эту историю я собирал по крупицам уже после того, как родителей не стало.
Я знал из доверительных редких рассказов папы, что семья его родителей в Белостоке разделилась. Его дядя уехал в Палестину. Его папа в поисках лучшей жизни уехал на Херсонщину. Нужно было облагораживать новые земли, заставить их плодородить.
В семье четверо детей (Роза, Геся, Абрам и Анна). Одно пальто на двоих, почти тоже с зимней обувью. Однако в семье была корова. Она-то и помогала выживать. Папа родился в 1914 году, т. е. при царе. После революции и гражданской войны евреи этого и соседних еврейских поселений создали колхозы. Они приняли советскую власть. Мои друзья прислали мне карту этого поселения, на одной из старинных улиц которой обозначен дом Диневича. Жаль, очень жаль за то, что я не стал интересоваться семейной историей в период жизни в СССР. В те годы у меня были все возможности в соответствующих архивах найти книги записи гражданского состояния и по ним восстановить многое из того, что теперь скрывает время.
Колхозная жизнь в то время была тяжёлой. Вся семья моего папы трудилась на колхозных полях этой еврейской земледельческой колонии.
Самуил Моисеевич и Этл Абрамовна Диневич
А это мои дедушка Самуил (родной брат Мордехая) и бабушка Этл по линии папы (девичья фамилия Фрейбург). Это они вместе с другими беженцами из Белостока создали на Херсонщине поселение Нагартав.
Должен сказать, что в Бразилии есть город Фрейбург. Я был там несколько раз по служебным и научным делам. Город в послевоенное время создала семья Фрейбург родом из Европы. К сожалению, ни с одним из членов этой семьи встретиться мне не удалось. Второе или третье поколение этой семьи уже давно живёт в Сан Пауло. По рассказам моих знакомых, они очень богаты. Именно по этой причине я перестал искать с ними встречи. Тем не менее, пару лет назад мы познакомились с носительницей этой фамилии, замечательной женщиной Фаиной и её семьёй, мужем Мишей и сыном Леонидом, репатриировавшейся в Израиль из Харькова. Короткие встречи с этой семьёй показали, что они очень хорошие люди. Однако, об этом в книге третьей.
Возвращаюсь к детскому периоду
Победа
Первые ощущения в памяти. Мне ещё нет четырёх лет. Война уже на территории Европы и непосредственно в Германии. То, что сейчас чувствую и вижу перед глазами. Весна.
По моим меркам широкая и длинная, уходящая за горизонт, почти в бесконечность, укатанная и ровная, как стол, грунтовая дорога. Вдоль дороги ряд одноэтажных деревянных домиков (в сегодняшнем моём представлении типа бараков). За домиками лес с высоченными, по моему восприятию, деревьями. Небо закрыто слоистой облачностью. На обочине деревянный столб, на котором висит большущий чёрный радио-колокол. Из него раздаётся мощный голос Левитана (это теперь я знаю, что это был голос Левитана), о котором я в то время конечно ничего не знал. Он объявляет об окончании войны и ещё громче о Победе. Возле столба собираются женщины, целуются, обнимаются, плачут. Рядом с дорогой стоят одноэтажные деревянные домики семей офицеров. Один из домов наш. Бегу домой и кричу: «мама, Победа, скоро папа вернётся с войны». Мама со мной бежит на улицу и присоединяется к женщинам. Вместе они плачут. На меня внимание не обращают. Я в каком то белом берете и в матроске? солдатским, почти строевым шагом иду посередине дороги в бесконечную даль и пою песню: «МАТЬ СЫНОЧКА ПРОВОЖАЕТ". Остальные слова не помню. Мне ещё не исполнилось 4 года.
Дорога
В моём сознании почти физически осязаемо эта дорога сопровождает меня всю жизнь. Только теперь в возрасте почти 80 лет я понял, что это был знак, по которому мне предстояло пройти жизнь. А вот ещё картина дороги, которая мне приснилась в дни подготовки к переезду из Молдавии в Израиль. По причинам, о которых я расскажу позже, мы всей семьёй, с детьми, родителями, семьёй брата и с сестрой с очень тяжёлым сердцем готовились покинуть СССР. Мы покидали страну, в которой для большинства из нас прошла важная часть жизни. К этому времени я уже «прошёл» значительную часть той реальной из детской памяти широкой грунтовой дороги. Мне только что исполнилось 50 лет. Своей научной и профессиональной деятельностью я приобрёл международную известность, учёное звание, значительные потенциальные возможности и высокое положение в стране, был депутатом Кишинёвского Совета, членом Проблемного Совета Госкомгидромета СССР. Представитель руководства Госкомгидромета СССР Михаил Демьянович Михеев приехал ко мне и убеждал не оставлять службу, потому что это станет равносильно лишению всей системы активных воздействий на метеорологические процессы в СССР главной базовой оси. Тем не менее, в то время решение уже было принято и изменить его было уже невозможно. О причинах в третьей книге моих воспоминаний.
В Израиль
Здесь скажу лишь то, что если бы премьер-министр республики пригласил меня, поговорил бы по человечески и гарантировал бы защиту службы от разрушительных тенденций, а мне и моей семье обеспечил бы гарантии стабильности, я в начале реализации своих планов мог бы своё решение изменить. Был 1991 разрушительный год. Я ждал. Этого не произошло. То же я могу сказать и о руководстве ГОСКОМГИДРОМЕТА СССР. Если бы Председатель ГОСКОМГИДРОМЕТА СССР академик Ю. А. Израэль или его заместитель проф. Седунов Ю. С. на этапе принятия мной решения (они это знали) пригласили бы меня, обсудили вопросы безопасности моей семьи и стабильности Службы, может быть моё решение было бы иным. Я обычно поддаюсь рациональным убеждениям!
И всё-таки о сне за несколько дней до отъезда из СССР (здесь не придумано ни одного слова).
Дорога, похожая на дорогу к одному из моих 17 полигонов расположенному в Каларашском районе Молдавии. Она проходит мимо села Тузоры и уходит очень круто вверх. На этом подъёме однажды один из моих ведущих механиков Олег Сенченков с помощью танкового тягача на крюке тащил на полигон дизель на колёсной базе для радиолокатора. Страховочной цепью он дизель к тягачу не закрепил. На крутом подъёме этот дизель оторвался с крюка и, набирая скорость, покатился вниз. Каким то чудом он наехал на толстое дерево, растущее рядом с домом расположенного здесь села и остановился. Чудо, чудо, чудо в том, что он не разрушил дом и не наехал на людей.
Так вот, снится мне эта грунтовая, с рытвинами и препятствиями в своей нижней части и хорошо укатанная с крутым поднятием, идущая вверх, вверх и вверх дорога. Я со своим водителем Жорой Никоричем доехал на моей служебной машине «Волга» до самой высокой её площадки. На ней расположена одна из моих баз и вертолётная площадка для моего служебного вертолёта. Вышел из машины. Встречает меня командир.
И вдруг меня почему-то на прямых ногах понесло вниз. С трудом меня донесло до какой-то площадки метров на двести ниже вершины. Я как будто скольжу, балансирую, но не падаю. Почему-то меня волнует, чтобы дорожная, после дождя, грязь не запачкала мои генеральские брюки.
Нет. Брюки остаются чистые и выглаженные. Моя Соня строго следила всегда за этим. С этой новой площадки в сторону до горизонта уходит дорога, усеянная острыми камнями и почти глыбами. Она с небольшим подъёмом и трудно проходимая.
Мне непременно нужно по ней идти. Другого пути нет. Вернуться назад по скользкой глинистой дороге, идущей под большим уклоном вверх, невозможно. Я почти страдальчески думаю, как же можно по ней пройти в моей чистой и тщательно выглаженной генеральской форме.
Но я пошёл, разбивая ноги о камни, падая и вставая, почти со слезами на глазах, сжав зубы, иду, преодолевая препятствия, постепенно продвигаясь вперёд и вверх. Никакого подобного сценария я себе не строил.
И вдруг такой сон. Почти так в реальной жизни у меня и произошло. 18 октября 2018 года, т.е. через 27 лет после приезда в Израиль.