В записках князя А. А. Шаховского, состоявшего в Тверском ополчении, под заглавием «Первые дни в сожжённой Москве», описывается чудовищная картина поруганного Успенского собора после ухода французов: «Всё было ограблено и разрушено: рака святого митрополита Петра не существовала, и мы, собрав обнажённые от одежды и самого тела остатки его, положили на голый престол придела; гробница над бывшими ещё под спудом мощами митрополита Филиппа была совершенно ободрана, крышка сорвана; от самого купола до пола, кроме принадлежавшего к раке св. Ионы, не осталось ни лоскута металла или ткани. Досчатые надгробия могил московских архипастырей были обнажены».
Архангельский собор в Кремле превратили в склад продовольственных запасов и вина, французы ободрали всё до последней ризы с икон, разрушили гробницы. Благовещенский собор также был опустошён. В Казанском соборе на месте выброшенного престола нашли мёртвую лошадь. В соборе Василия Блаженного была конюшня, и всё, что можно было унести, было ограблено.
С колокольни Ивана Великого сняли громадный крест, что стоило врагам неимоверных усилий, но он всё равно раскололся. С креста содрали позолоченные серебряные плиты, которыми он был облицован. «Император, пишет граф Сегюр, хотел воздвигнуть его над инвалидным домом в Париже».
Великий пожар Москвы. Худ. Жан Шарль Ланглуа
Французы грабили Москву 35 дней и ночей. В это время Наполеон, по словам Сегюра, в беседах с Дарю говорил, «что хочет ударить на Кутузова, уничтожить его или отбросить, потом быстро поворотить к Смоленску». Дарю отвечал, что сделать этого нельзя, так как русская армия теперь устроилась, а его ослабла, и что всякий французский солдат, нагруженный добычею, побежит вперед во Францию торговать.
«Так что-же делать?» «Остаться здесь, отвечал Дарю, сделать из Москвы укрепленный лагерь и провести в нём зиму». Наполеон, подумав, сказал: «Львиный совет! но что скажет Париж? Что там будут делать? Нет. Франции не привыкнуть к моему отсутствию, а Пруссия и Австрия воспользуются им!»
Разграбив город, Наполеон ещё надеялся на славу и жаждал окончательной победы. Адъютант императора, генерал Ф. П. Сегюр отметил в своих воспоминаниях восклицание императора: «Идём в Калугу! И горе тем, кто станет на моём пути!»
Что везли и где спрятали?
На рассвете 19 октября (по новому стилю) 1812 года наполеоновские войска организовано уходили из Москвы. Один за другим мимо Калужской заставы прошли более 14 тысяч всадников, почти 90 тысяч пехотинцев и 12 тысяч нестроевых, в артиллерийском обозе находилось 569 орудий.
Московский пожар. Наполеон покидает Кремль. Худ. В. Мазуровский
Ширина Калужской дороги позволяла двигаться четырём экипажам в ряд, но даже к вечеру армия полностью ещё не вышла из города. А ведь вслед за войсками из Москвы двинулся обоз, насчитывающий до 40 тысяч повозок.
«Ничего не может быть любопытнее, как движение этой армии, а длинные равнины, которые встречаются по выходе из Москвы, позволяли наблюдать это движение во всех его подробностях. Мы тащили за собой всё, что избегло пожара. Самые элегантные и роскошные кареты ехали вперемежку с фургонами, дрожками и телегами с провиантом. Эти экипажи, шедшие в несколько рядов по широким русским дорогам, имели вид громадного каравана. Взобравшись на верхушку холма, я долго смотрел на это зрелище, которое напоминало мне войны азиатских завоевателей. Вся равнина была покрыта этими огромными багажами, а московские колокольни на горизонте были фоном, который довершал эту картину», вспоминал в своих мемуарах один из участников этих событий.
«Можно было подумать, что видишь перед собой какой-то караван Или древнюю армию, возвращающуюся после большого набега с пленными и добычей», писал в воспоминаниях Филипп Сегюр.
В отместку императору Александру I за то, что тот не ответил на три мирных предложения, разгневанный Наполеон приказал взорвать Кремль. Когда европейская армада схлынула с московских холмов, передовые отряды российской кавалерии под командованием генерала И. Д. Иловайского увидели страшную картину разрушения и разграбления древнего города, но успели предотвратить более серьёзные разрушения башен и стен Кремля.
Наполеон на Ошмянском тракте в 1812 году. В. Мазуровский
В тот же день, а по другим сведениям ещё 16 октября, из ворот Кремля выехал на запад особый «Золотой обоз», конвоируемый наполеоновской гвардией под командованием вице-короля Евгения Богарне. По разным данным обоз насчитывал от полусотни до трехсот пятидесяти повозок! У Богарне была задача: ускоренным маршем пройти до Смоленска, а далее обоз доставить в Саксонию.
Что могло вывозиться в «Золотом обозе» из разграбленной древней столицы России? Конечно, уничтоженные кремлёвские реликвии, варварски переплавленные в слитки: золото, серебро, предметы искусства и церковной утвари. По одним сведениям, обоз Наполеона был нагружен пятью тоннами золота и серебра, по другим 18 пудами золота, 325 пудами серебра, ещё неустановленным количеством драгоценных камней, старинного оружия и посуды. Но как бы там ни было, размер сокровищ был огромен.
Наполеон в России. Худ. В. В. Верещагин
На телегах везли содранные с креста колокольни Ивана Великого (крест был «высотой в три сажени» или около 2,5 метров прим. автора), «серебряные вызолоченные листы». Трудно поверить, но только одно большое паникадило из Успенского собора, старинной венецианской работы, сделанное из серебра, в собранном виде весило 1600 пудов! В обозе везли церковные и национальные реликвии, «изделия из драгоценных металлов, коллекции старинного оружия и предметов искусства, драгоценные камни и самоцветы, церковную утварь, иконы с дорогими окладами, драгоценную посуду, меха, всего более 800 пудов».
Для пополнения французских музеев вывозились и русские святыни, хранившиеся в соборах Кремля: часть креста, на котором был распят Спаситель, ковчег с десницей Андрея Первозванного, икона Иерусалимской Божией Матери. В Лувр должны были попасть трофейные знамена Турции, Речи Посполитой, доспехи из Оружейной палаты, и много более мелких, но не менее ценных предметов.
В 1812 году. Отступление французов. Худ. И. Прянишников. 1874 г.
Поначалу обоз передвигался быстро и беспрепятственно, погода стояла сухая, и дороги были ещё в хорошем состоянии. Но с каждым днём бесславного отступления французов по Смоленскому тракту «московская добыча» становилась обузой.
27 октября всё изменилось окончательно. Обоз остановился в деревне Алфёрово, в шести верстах от Боровска. Солдаты и лошади окончательно выбились из сил. Все были истощены от нехватки продовольствия и корма. Стало понятно, что весь обоз дальше передвигаться не сможет. Пришёл наполеоновский приказ: «Все тяжести, везённые в обозе, уничтожить, охрану обоза возвратить в свой полк, а всех лошадей вернуть в гвардейскую артиллерию, дабы не бросать ни одной пушки».
И всё же французы решают пожертвовать пушками, часть их зарывают в землю, другие просто портят. Позже, русскими войсками будут найдены и извлечены из земли пушки возле Колоцкого монастыря.
И потом каждый день «Золотой обоз» будет терять людей, лошадей и ценную поклажу.
31 октября обоз останавливается в Гжатске, при этом сообщалось о падеже лошадей в количестве пятисот штук, и о том, что французы «избавились» от восьмисот кирас.
Сражение при Вязьме 22 октября 1812 года. Худ. Петер фон Гесс
В ночь на 4 ноября обоз, так и не пробившись в Вязьму, где его атаковал Милорадович, совершает попытку движения в сторону Смоленска, прикрываемый силами Наполеона. На этом участке, возле Протасова моста, французы вынуждены были бросить множество тяжёлых орудий, что позволило высвободить 500 лошадей.
5 ноября обоз догоняет основные Наполеоновские отряды и вместе с ними двигается к Дорогобужу. Но в ночь на 6 ноября ударил сильный мороз и множество солдат и лошадей замёрзли насмерть.
Наполеон решает разделить обоз, чтобы обеспечить доставку хотя бы части ценностей. И когда утром 10 ноября Богарне вышел к реке Вопь, части обоза с ним уже не было.
Вполне вероятно, что по дороге французы прятали московские богатства, топя их в водоемах времени на рытье котлованов под захоронение кладов попросту не было, как и физических сил, да и морозы уже стояли, сковав землю. Кое-что потом русские отыскали и вернули на прежнее место.