Когда он был на Джерси, то писал за кухонным столом, иногда и по ночам. Привык, хотя большую часть своих книг Джеральд создавал во Франции.
Ли приходилось не только привыкать к семейной жизни в столь необычной обстановке. Она должна была приспособиться к необычной натуре своего мужа. Веселый, темпераментный, легко идущий на контакт Даррелл был мечтой любого журналиста. Но было бы ошибкой считать, что это и есть его подлинное лицо. Он был чувствительным, весьма вспыльчивым, непредсказуемым человеком, чья любовь к миру носила отнюдь не биологический характер. Мягко говоря, он не слишком любил человечество.
По мнению уважаемого биографа Боттинга (с которым я на этот раз совсем не согласен), его ответы на некую достаточно стандартную анкету дают ключ не только к пониманию его собственной натуры, но и причин, по которым он стал именно таким человеком. Я их прочитал и никакой логической связи не нашел.
Так, любимым животным (по своей женственности) у Даррелла была самка жирафа: «Она так грациозна, у нее такие большие, блестящие глаза с длинными, густыми ресницами! Красивее животного не существует. Если в мире возможна реинкарнация (во что он очень хотел верить), то человеку не придется жаловаться, когда он вернется на эту землю в виде самца жирафа».
Любимым ядовитым животным стала амазонская древесная лягушка (я со своим обожанием древесниц прямо как будто у него позаимствовал это пристрастие).
И т. д. продолжались ответы на трафаретные вопросы журналистов, вплоть до любимой еды, которой оказалось копченое мясо северного оленя (явно в России попробовал под водку, это ж сколько ее надо было выпить, чтобы так это мясо расхваливать?)
Но как эти ответы раскрывают его натуру и, тем более, могут объяснить, почему он таким стал я понять не могу. Мне тоже очень нравится грациозность жирафов, и самцов, и самок. (Да, нас много таких, и эти чувства восхищения отлично выразил Николай Гумилев. Какое описание! «Ему грациозная стройность и нега дана и шкуру его украшает волшебный узор, с которым равняться осмелится только луна. Дробясь и качаясь на влаге широких озер».)
Я готов часами наблюдать за квакшами, сам содержал некоторых. А когда в Коста-Рике в маленьком частном Зоо их посадили прямо мне на грудь и руки (в том числе, якобы, очень ядовитых) просто закайфовал.
Насчет копченого мяса могу отметить следующее: ДМД надо было бы в Карабах съездить и попробовать копченое (вяленое) мясо дикого поросеночка, выросшего в местных лесах, или в грузинскую Рачу добраться для того же самого (тамошние домашние свинушки, выросшие фактически на подножном корму, вкусом получаемых из них деликатесов от лесных фактически не отличаются и). А про совсем не зря раскрученный хамон из испанской Арасены вообще молчу. А настоящая бастурма? Мне кажется, что на фоне этих продуктов копченое мясо северных оленей просто отдыхает. И что теперь с таким мнением я должен быть принципиально иным человеком, чем он? (Очень редкая, да и не существенная, моя придирка).
Двинемся лучше за новобрачными дальше. После свадьбы и небольшого периода взаимного привыкания началась вторая плодотворная профессиональная жизнь уже немолодого Даррелла. Такая плодотворная, что он этого сам не ожидал.
Они снялись в целом ряде телевизионных сериалов на общую тему «Путешествия Ковчега». Им удалось, работая вдвоем, создать книгу «Натуралист-любитель» практическое руководство для любителей природы всего мира и всех возрастов. Настоящий бестселлер, возможно, даже лучшая профессиональная книга Джеральда Даррелла, теперь уже в соавторстве с Ли. Честно говоря, основная работа упала на ее женские, хотя и далеко не слабые, плечи: изучить и детально проработать вопрос, рассматриваемый в данном разделе (а их набралось 12 по числу климатических зон земли), и написать черновик материала. Я такой труд хорошо представляю, выполненный ею объем обработки материала реально впечатляет. За Джеральдом была творческая переработка в его неповторимом стиле, что позволило книге стать совершенно захватывающей энциклопедией натуралистов в любом уголке земного шара.
Около двух миллионов экземпляров «Натуралиста-любителя» издано в мире, и до сих пор это пособие остается лучшим подарком тем, кто любит природу. (И мне откровенно стыдно за Россию, которая до сих пор официально так и не удосужилась перевести этот шедевр на русский и издать. Я сначала просто не мог в это поверить. Думал, найти не могу. Потом понял, в чем дело. Пока можно было переводить и публиковать любыми тиражами книжки Даррелла бесплатно проблем не было. Ну а когда российское законодательство привели в полное соответствие с Бернской конвенцией ситуация принципиально изменилась. Её Величество Выгода стала определять все).
Около двух миллионов экземпляров «Натуралиста-любителя» издано в мире, и до сих пор это пособие остается лучшим подарком тем, кто любит природу. (И мне откровенно стыдно за Россию, которая до сих пор официально так и не удосужилась перевести этот шедевр на русский и издать. Я сначала просто не мог в это поверить. Думал, найти не могу. Потом понял, в чем дело. Пока можно было переводить и публиковать любыми тиражами книжки Даррелла бесплатно проблем не было. Ну а когда российское законодательство привели в полное соответствие с Бернской конвенцией ситуация принципиально изменилась. Её Величество Выгода стала определять все).
Что значит любить природу? Это значит хотя бы попытаться встать на путь, по которому прошли Дарвин, Фабр и Даррелл. Они не были учеными и специалистами, но стали ими в результате своей любви к природе и неуемного любопытства, которое и порождает стремление понять окружающий нас животный и растительный мир. Огромное количество простых людей, и детей, и взрослых, хотят и любят наблюдать за живущими рядом с ними существами.
Я сначала прочитал «Натуралиста-любителя» на французском (очень тяжело, было много специфических терминов, не до конца справился, а потом уже вытащил из «ВКонтакте» русский текст) и мне чрезвычайно жаль, что в детстве у меня не было именно этой истинно даррелловский книги. Были, конечно, тогда другие, достаточно подробные пособия, но они были суховатые и скучноватые, типичные учебники, а это захватывающая песня!. Ух, как бы я тогда, в своей домашней натуралистической деятельности, с ней развернулся.
Сравнить ее по таланту написания могу только с «Лесной газетой» Виталия Бианки, которую и сейчас с удовольствием перечитываю местами и временами.
Они очень много путешествовали, и это уже было нелегкое испытание для ДМД. Однако и сил, и здоровья еще хватило, чтобы, например, за три визита посетить 20 заповедников СССР и снять многосерийный телевизионный фильм (было задействовано 30 миль пленки). Это было реально тяжело, представьте одолеть 150 тыс. км за почти полгода разъездов в общей сложности. А во время перерывов между переездами неоднократно подвергать себя испытаниям демонстраций русского, грузинского и т. д. гостеприимства. И Джеральд, и Ли, вернувшись в Англию прямо с Таймыра, долго еще не могли забыть вкус водки и оленины. Впервые в жизни Ли (а не Джеральд!) именно на нашем Севере почувствовала себя пьяной (наверное, хозяева воспользовались отвлечением Джеральда на копченое мясо северного оленя и перестарались с персональными тостами за прекрасную даму).
Благородная старость миссия выполнена
Вторая половина 80-х золотой бенефис Даррелла. Все получилось, всего достиг. Зоопарк, когда-то едва сводящий концы с концами, ухожен и находится на вершине популярности. Фонд охраны дикой природы, не так давно выглядевший какой-то мутной авантюрой странных типов, стал авторитетнейшей международной организацией со множеством дочерних организаций и филиалов.
Убеленный благородной сединой, шестидесятилетний Даррелл на любом континенте почитается как живое божество и встречается с любыми царствующими особами по своему выбору. В общем, пик настоящей славы не только пришел, но и задержался. Джеральд Даррелл становится своеобразным Махатмой Ганди 80-х годов. Участвует в торжественных открытиях всего, связанного с природой, читает лекции о важности сохранения биологических видов и получает бесчисленные ордена.
Это действительно вершина его торжества, подобная Джомолунгме. Выше уже просто некуда. Из никем не принимаемого всерьез мальчишки он стал отцом набирающего силу всемирного движения охраны дикой природы, непререкаемым авторитетом и патриархом естественных наук. Пожинай плоды своей деятельности и попивай шампанское! Заслужил!
А он, вдохновленный счастливой семейной жизнью, еще и продолжал работать. За это время успел написать четыре книги (от «Даррелл в России» в 1986 г. до последней «Ай-Ай и я» в 1992 г.) и собирался начать новую: свою лебединую песню, которую хотел назвать «Я и другие звери: опыт автобиографии». Но уже не смог. (Попытался вместо него такую книгу написать потом его соратник Дэвид Хьюз, под названием «Himself and Other Animals». И издал, но это было уже типичное не то.)
Для этой книги он собрал множество материалов, воспоминаний и зарисовок. Но уже сам чувствовал, что не сможет, не успеет. Хотя иногда ему все еще казалось, что он справится с ее компоновкой. Правда вот, старость может помешать. И хотя сам понимал, что, к сожалению, этот процесс необратим, но смириться не хотел. Проводил целые дни, сидя над чистым листом бумаги, прокручивал в голове разные варианты и так и не написал ни единого слова. На самом деле, как мне кажется, ему еще и страшно было писать автобиографическую вещь, практически собственный некролог.