Или черной дыры, согласилась она. Или нейтронной звезды. Или квазара. Или галактики. Неважно, лишь бы масса тела оказалась достаточно большой, чтобы поле тяжести отклонило луч света от прямой линии. Так же, как линза отклоняет лучи с их пути, и если линза выпуклая, то свет собирается в одной точке, фокусируется.
Как в фотоаппарате, вставил я.
Как в фотоаппарате, согласилась тетя Женя. Поле тяжести звезды или квазара выполняет роль линзы.
Вспомнил! воскликнул я. Проходили в десятом классе: как доказывали теорию относительности. Типа: если Солнце притягивает луч света, значит, Эйнштейн прав. Как раз во время затмения это и доказали. Обычно звезды рядом с Солнцем не увидишь, а во время затмения можно. Сфотографировали небо до затмения, ночью, а потом во время затмения, чтобы рядом с солнцем. И какая-то звезда сдвинулась с места.
Да-да, рассеянно сказала тетя Женя. Эддингтон в тысяча девятьсот девятнадцатом наблюдал в Южной Африке
Так далеко?
Можно и ближе, но тогда пришлось бы ждать лет десять.
Понимаю. А Николай Генрихович После Эддингтона этот эффект наблюдали, наверно, сто раз?
Сто не сто, но наблюдали, конечно.
Тогда зачем
Толя хочет отнаблюдать двойное линзирование, понимаешь?
Нет, честно признался я и посмотрел на часы: после звонка Толстолобову прошло полтора часа, мог бы уже и позвонить, если что Значит, пока ничего?
Двойное линзирование это Есть очень далекий квазар и расположен он точно за очень массивной спиральной галактикой.
За галактикой? повторил я, все уже поняв, но изображая неведение, пусть расскажет, а я послушаю, время пройдет
За, сказала тетя Женя. Но мы этот квазар видим, потому что галактика играет роль линзы. Ее поле тяжести изгибает лучи света от квазара и направляет их так, что мы с Земли можем их обнаружить. Галактика получается как бы в ореоле, и этот ореол искривленные лучи света от квазара.
Ага, догадался я. И эта парочка ну, квазар с галактикой, оказались на пути Солнца как раз во время затмения.
Редкий случай! воскликнула тетя Женя. Лучи света от квазара искривляются еще и в поле тяжести Солнца, понимаешь? Стоят две линзы: одна галактика, другая Солнце.
Понимаю, протянул я, понимая, на самом деле, лишь, что тема иссякает, и сейчас тетя Женя подумает
Твой знакомый что-то не звонит, сказала она. Может, ты ему сам позвонишь?
Я, собственно, так и собирался, но в это время затренькала мобила, номер, с которого звонили, был скрыт наверняка Жора.
Слушаю, сказал я.
Юра? я не узнал голоса, все-таки мы два года не разговаривали. Это Стас. Ты просил кое-что для тебя выяснить
Стас Ламин, конечно. Два года назад он был простым опером, работал на земле, неужели так и остался в прежней должности? Наверно. Парень он исполнительный, но не более того. Похоже, Жора увидел вошедшего случайно в кабинет Ламина, подумал, что есть на кого скинуть
Да-да, торопливо сказал я.
Ну, слушай, Стас то ли бумаги перелистывал, то ли деньги считал. Тетя Женя смотрела на меня во все глаза и пыталась по выражению моего лица догадаться о том, что мне говорили. В Новосибирск твой Черепанов не вылетел ни тем рейсом, понятно, ни следующими, там было еще два вчера и один сегодня утром.
Так, сказал я, чтобы поставить точку, иначе Стас начал бы расписывать, как ему удалось получить эту информацию.
Вот, протянул он и опять что-то перелистнул. В больницы и морги я звонить не стал, ты это уже
Да-да, сказал я. Дальше.
Вот, повторил он. Черт, доберется он, наконец, до сути? Я же не его начальник, чтобы докладывать, глядя в листок. Почувствовав, должно быть, мое нетерпение, Стас сказал: А полетел твой Черепанов в Питер, вот что. Из Шереметьева-первого. Рейсом семьсот двенадцать в шестнадцать сорок. Вчера, стало быть. Живой и здоровый.
Пока я переваривал эту действительно неожиданную информацию, Стас наслаждался произведенным эффектом.
Усек? продолжал он. Мне, понимаешь, пришло в голову проверить все вылетавшие вчера рейсы. В наш компьютерный век Я думал, это займет А мне за полчаса Поисковая система Правда, тебе бы эти данные нипочем не ты же
Спасибо, Стас, век буду благодарен, сказал я и отключил связь.
Тетя Женя спросила:
Жив?
Жив, подтвердил я, и тогда она заплакала. Казалось, ее ничто больше не волновало. Жив и слава Богу. А где, что, почему какая разница? Жив ее Коля, все остальное неважно. Такое же выражение лица было у нее три года назад, когда я приехал в приемный покой Склифа, она сидела на длинной скамье, смотрела в пространство невидящим взглядом и тихо плакала ей только что сообщили, что муж ее жив, ранение, конечно, серьезное, но не смертельное, сейчас его оперируют, это займет несколько часов, но операцию проводит лучший нейрохирург города, так что все будет в порядке.
Это ей так сказали: «все будет в порядке», а мне потом, после операции, объяснили, что травма оказалась все-таки слишком тяжелой, чтобы гарантировать полное выздоровление. Жить Черепанов, конечно, будет, но сможет ли работать кто он, вы сказали астрофизик? Тем более: ученый, ему головой думать надо, а тут
В ту ночь Николай Генрихович возвращался домой из института последним автобусом. Тетя Женя ждала его в половине первого, как обычно, но даже и в час ключ в двери так и не повернулся. Мобильником Н. Г. тогда еще не обзавелся, тетя Женя побежала к остановке («сама не знаю зачем») и обнаружила мужа в подъезде Николай Генрихович лежал ничком, под головой расплывалось черное пятно. Сознание тетя Женя потеряла лишь после того, как доставила мужа на «скорой» в Склиф. Ее-то быстро привели в чувство, а с Николаем Генриховичем возились всю ночь, а потом еще два месяца, пока он не стал соображать, на каком он свете.
Судя по всему (пропал кейс, в котором Н.Г. тащил домой распечатки расчетов), кто-то проследовал за ним с остановки, думал, наверно, что в кейсе деньги, в подъезде двинул Николая Генриховича по голове
Преступника, конечно, не нашли. Никаких следов. Никаких свидетелей. Висяк. Н.Г. выкарабкался и даже на работу вернулся, и даже спорил с коллегами так же азартно, как прежде, но, по словам тети Жени, был уже совсем не тот, его мучили головные боли, временами он забывал что-то очень существенное, и в экспедицию тетя Женя отпустила мужа не столько потому, что он так рвался на это затмение, сколько потому, что Коновалов клятвенно заверил: прослежу, мол, за каждым шагом. Единственным неотслеженным участком была дорога от дома в аэропорт, но там-то что могло случиться?
Неужели по пути Николаю Генриховичу пришла какая-то мысль Что-то он вдруг забыл или, наоборот, о чем-то вспомнил?
Господи. Питер, надо же
Где он? спросила тетя Женя. Куда ехать?
* * *
В Санкт-Петербург мы выехали утренним поездом, на ночные билетов не было, не помогли ни мои корочки («охранная фирма, и что? Не царь же батюшка!»), ни полста баксов, сунутых в паспорт. Телефон по-прежнему отвечал «абонент недоступен», в компании мобильной связи мне объяснили, что аппарат отключен, сигналов не посылает, так что определить местоположение абонента возможным не представляется. На фирме я объяснил ситуацию, и меня отпустили без разговоров, а Лиза В общем, она тоже все поняла.
Днем, после разговора со Стасом, я сам сбегал в отделение, и у меня заявление таки приняли, обещали связаться с питерскими коллегами, но я вполне себе представлял, как это будет происходить и чем закончится надежнее было отправиться в Питер самому, о чем я сказал тете Жене, и она сразу принялась собираться, я и отговаривать не стал бесполезно. Не объяснишь же ей, что в поисках она будет только обузой.
Мы стояли с тетей Женей в коридоре у окна, и я расспрашивал ее о том, какие мысли могли появиться в голове Николая Генриховича.
О своем Коленьке тетя Женя могла говорить часами и раньше, а теперь только о нем и говорила, я слушал молча и среди слов пытался обнаружить какие-нибудь намеки, что-то такое, что помогло бы понять поступок Николая Генриховича. У меня не было теперь сомнений в том, что ничего страшного с ним не случилось, никто его, естественно, не похитил, он сам все спланировал, сам решил и сам сделал. Я в этом удостоверился еще дома задал тете Жене прямой вопрос и получил прямой ответ.
Тетя Женя, спросил я, почему все-таки никто из членов экспедиции не заехал за Николаем Генриховичем? Ведь они знали, что он, мягко говоря, не в лучшей спортивной форме. Что им стоило
Господи, Юра, Коновалов даже настаивал на этом! воскликнула тетя Женя. В аэропорт с утра поехал институтский микроавтобус с оборудованием. Миша два дня перед тем уговаривал Колю поехать с ними заедем, мол, и все будет в порядке. А Коля уперся. Ты же его знаешь если он чего решит