Я стал лихорадочно соображать: не сбил ли пешехода на всегда забитых тель-авивских улицах? Трупы на дороге не вспоминались, но и уверенным я себя не чувствовал. Только уголовной полиции мне не хватало! За рулем «Субару-авиа» я самостоятельно сидел третий день, права получил неделю назад, а машину мне пригнал из магазина студент, сдавший с седьмой попытки курс новейшей истории Великобритании.
Первый день за рулем? участливо спросил Бутлер.
Третий, автоматически поправил я и только после этого увидел за спиной полицейского «мазду», борт которой я оцарапал вчера, возвращаясь с работы.
Чувствуется, сказал комиссар. Когда я впервые сел за руль, то от волнения сразу въехал в столб, а столб, заметьте, стоял посреди чистого поля, где я решил потренироваться в вождении.
Похоже, полицейский не собирался меня арестовывать. Может, удастся отвертеться?
Если я не ошибаюсь, не унимался полицейский, вас зовут Павел Амнуэль, и вы живете в десятой квартире. Не возражаете, если я приглашу вас на чашку кофе?
Предложение было настолько неожиданным, что я автоматически ответил:
Да, комиссар.
Какой кофе подают в полиции? Растворимый? Эспрессо? Или по-турецки?
Бутлер повернулся и пошел к дому похоже, он пригласил меня выпить кофе в моей же квартире. Это было, конечно, оригинально, но требовало некоторой подготовки: Рина наверняка придет в замешательство, увидев меня в сопровождении комиссара полиции.
Я живу этажом ниже вас, бросил Бутлер через плечо. Вы снимаете квартиру или купили?
Купил, сказал я, чувствуя себя все более глупо. Мы переехали месяц назад, и я никого из жильцов еще не знаю. А вы
Я здесь живу третий год, сказал Бутлер, открывая передо мной дверь лифта. Я и моя жена Лея, сейчас я вас познакомлю. У нас есть еще дочь Ора, но она замужем и живет в Ариэле.
А у меня сын, сообщил я. Сейчас он в армии.
Лифт остановился на шестом, и мы вышли.
***
На журнальном столике стоял кипящий кофейник настоящий, только что снятый с огня, а не электрическая безделка. Мы с комиссаром сидели в глубоких креслах, разглядывали друг друга в упор, не скрывали взглядов и странное дело! получали от этого удовольствие.
Когда я бросил взгляд на часы, оказалось, что говорим мы уже около двух часов, и количество тем, затронутых в беседе, перевалило за второй десяток.
Было очень приятно, сказал я. Поднимитесь вечером ко мне, и мы продолжим знакомство.
Непременно, согласился Роман. Только не сегодня, мне через два часа на дежурство. Но завтра ждите в гости.
Дежурства, спросил я, стоя в дверях, беспокойные? Я имею в виду часто ли случаются э-э уголовные преступления?
Хватает, неопределенно отозвался комиссар. В основном, рутина, но бывают интересные случаи, требующие хорошей работы этого
Бутлер постучал себя по макушке и по взгляду моему понял, что при очередной встрече я непременно попрошу рассказать хотя бы одну историю из практики.
До завтра, сказал Бутлер, и мы понимающе кивнули друг другу.
***
Так я познакомился с Бутлером, комиссаром уголовной полиции. Наши субботние посиделки за чашкой кофе скоро стали традицией. Роман не любил, как он говорил, «высовываться» рассказывать, как раскрывает преступления. Будь у Романа другой характер, я мог бы выполнять роль доктора Ватсона или капитана Гастингса. На деле же мне с трудом удавалось разговорить Романа настолько, чтобы услышать чуть больше, чем я мог прочитать в интернете. Не то чтобы Роман не доверял мне служебные тайны, просто ему казалось, что расследование процесс достаточно занудный и интересный только в сочинениях Кристи, Гарднера или Стаута.
О деле Кацора Роман рассказывал мне несколько вечеров, из чего не следует, что он все это время не закрывал рта. Скорее наоборот, подробности мне приходилось выпытывать с помощью методов, используемых самим Бутлером во время допросов.
***
В прошлом году Шай Кацор был избран заместителем генерального директора экспортно-импортной фирмы «Природные продукты». Он считался человеком жестким во всяком случае, когда журналисты спрашивали его, как он обычно разговаривает с конкурентами, Кацор отвечал, вздернув квадратный подбородок:
Условия ставим мы. Фирма достаточно сильна, чтобы заставлять конкурентов плясали под нашу дудку.
Условия ставим мы. Фирма достаточно сильна, чтобы заставлять конкурентов плясали под нашу дудку.
Весной Кацору исполнилось сорок три года. Он был женат, его единственный сын Гай проходил службу в ЦАХАЛе. Хая, жена, не работала.
Что еще мог знать о Кацоре читатель «Маарива» или «Новостей»? Он собирался прибрать к рукам еще и компанию «Роксан» так считали все, но к тому дню, с которого мой рассказ начинается, положение было уже иным, о чем знал очень узкий круг лиц.
***
В гостиной беседовали пятеро мужчин. Один из них был хозяином виллы, четверо его гостями. Они сидели в глубоких креслах вокруг журнального столика и говорили о бизнесе.
Твое решение вызовет раскол в правлении. Не думаю, что ты поступаешь верно, сказал один из гостей, повторив эти слова в третий раз.
На что хозяин в третий раз ответил:
Фирма, в которой можно вызвать раскол, вполне этого достойна.
Второй гость сказал примирительно:
Мы начали повторяться. Давайте сделаем перерыв и поговорим о футболе.
Выпьем кофе, предложил хозяин виллы. Я сделаю по-турецки. В ожидании любителя.
Кипящий кофейник появился на столике через несколько минут. Все это время гости сидели молча каждый думал о том, что миссия их провалилась, Кацор не собирается менять своего решения, и для фирмы могут настать сложные времена. Его внезапное решение уйти выглядело не столько нелогичным, сколько нелепым кто оставляет дело, в которое вложил деньги, время и силы? И ради чего?
Перед каждым из пяти мужчин стояла фарфоровая чашечка на блюдце и лежала маленькая красивая ложка.
Наливайте сами, сказал Кацор. Вот молоко кто желает.
Он не смотрел в глаза гостям, не хотел говорить о делах, тем более, что общих дел, с его точки зрения, у них больше не было.
Разлили кофе по чашкам, хозяин сделал это последним.
«Маккаби» Хайфа в этом сезоне сплоховала, сказал один из гостей, отпив кофе и поставив чашечку на блюдце.
Остальные тоже сделали по глотку и задумались о перспективах израильского футбола. Хозяин виллы привстал и выронил чашечку. Кофе разлился на белой рубашке появилось темное пятно.
А-а прохрипел Кацор и повалился лицом на столик.
***
Когда бригада, возглавляемая Бутлером, прибыла на место трагедии, парамедики «скорой» уже констатировал смерть Кацора.
В углу гостиной, бледные и растерянные, стояли гости Рон Полански, Даниэль Кудрин, Бени Офер и Нахман Астлунг, члены Совета директоров компании «Природные продукты». Гости молчали все, что они могли сказать друг другу, было сказано до приезда «скорой» и полиции.
Полицейский врач, осмотрев тело, сказал комиссару:
Без всяких сомнений убийство. Отравление цианистым соединением. Точнее скажу после аутопсии.
Чашки и кофейник на экспертизу, распорядился Бутлер.
Случай был классическим. Пятеро в закрытой комнате. Жертва и четверо гостей, один из которых убийца. Смысла в этом убийстве Бутлер не видел (давние друзья, общее дело), но разве в убийствах бывает смысл? Мотив да, причина, повод Но смысл?
Простая формальность, сказал Роман извиняющимся тоном. Вы все важные свидетели, и я хочу допросить каждого прямо сейчас. Конечно, вы можете вызвать своих адвокатов.
Да что там, мрачно сказал Кудрин, щуплый мужчина лет пятидесяти, с огромной родинкой на правой щеке, делавшей его лицо отталкивающе неприятным. Мы не свидетели. Мы подозреваемые.
Бутлер ничего не ответил и выбрал для допроса комнату на втором этаже виллы. Здесь не принимали гостей, и обстановка казалась уютнее, чем внизу. Раздвижная стеклянная дверь вела на балкон, где стояло кресло под большим разноцветным зонтом. Наверняка хозяин любил сидеть здесь в одиночестве, глядя на море, до которого было не так уж далеко два ряда вилл и прибрежная песчаная полоса.
Первым Роман пригласил Бени Офера.
Садитесь сюда, сказал Роман, придвигая журнальный столик к дивану, так вам будет удобнее сидеть, а мне удобнее слушать. Это официальный допрос свидетеля, и после того, как мы запишем формальные данные, я попрошу вас быть предельно внимательным к каждому сказанному слову. Может, вы все же предпочитаете говорить в присутствии адвоката?
Офер покачал головой и положил на стол обе руки ладонями вниз так ему было легче справиться с волнением. Офер был самым молодым из гостей, ему еще не исполнилось сорока, и первое впечатление, доверять которому Бутлер, конечно, не собирался, было благоприятным. В отличие от остальных, Офер был в однотонной рубашке с галстуком ощущал себя представителем европейского бизнеса, а не ближневосточного с его левантийской расхлябанностью.