Здравствуйте! сказал я.
За столом сидело шесть человек. Все взгляды обратились ко мне.
Они закивали и забормотали приветствия. Тут из кухонного закутка вышел невысокий, но крепкий и энергичный мужчина с рыжей бородой.
Карл Уве? Он широко улыбнулся, а когда я кивнул, пожал мне руку и повернулся к остальным.
Этот молодой человек Карл Уве Кнаусгор, он приехал к нам работать из самого Кристиансанна!
Потом он представил мне всех сидевших в учительской, но их имена я забыл в следующую секунду. У каждого была чашка с кофе в руках или на столе, и все, кроме одной женщины, были молодые. Насколько я мог судить, слегка за двадцать.
Присаживайся, Карл Уве. Кофе выпьешь?
С удовольствием, я втиснулся сбоку на диван.
Следующие несколько часов директор ему было около сорока, и звали его Ричард рассказывал нам про школу. Практикантам показывали разные помещения и выдавали ключи, потом между нами распределяли столы, а после мы знакомились с расписанием и всякими мелочами. Народу в этой небольшой школе училось так мало, что на многих уроках классы объединяли. Туриль взяла классное руководство в первом и втором классах, Хеге в третьем и четвертом, я в пятом, шестом и седьмом, а Стуре в восьмом и девятом. Почему именно меня назначили классным руководителем, я понятия не имел, но мне сделалось не по себе, во многом оттого, что Нильс Эрик другой учитель-практикант, тоже с юга, был, во-первых, существенно старше меня, ему было двадцать четыре, а во-вторых, на следующий год он собирался в пединститут. К работе он относился серьезно, видел в ней будущее, мне же было все равно, уж кем-кем, но учителем становиться у меня и в мыслях не было. Остальные практиканты были местные, знали особенности работы и наверняка лучше справились бы с ответственностью за собственный класс. По всей видимости, директор выбрал меня исходя из моего резюме, и мне стало не по себе, потому что там я приукрасил себя больше, чем позволяют приличия.
Директор показал нам, где лежат поурочные планы, и рассказал о вспомогательных материалах, которыми нам можно пользоваться. Примерно в час мы закончили, и я дошел до расположенной на другом конце деревни почты завел там себе абонентский ящик и отправил несколько писем, дальше отправился в магазин за продуктами, а дома приготовил ужин, валялся на кровати, писал соображения насчет преподавания, но получалось глуповато, как-то чересчур очевидно, поэтому я смял записи и выкинул.
У меня и так все под контролем.
Ближе к вечеру я снова отправился в школу. Удивительное чувство отпираешь дверь и идешь по коридорам, пустынным и тихим, залитым сероватым вечерним светом. Полки и шкафы пусты, кабинетов словно бы и нет.
В учительской, в отдельном закутке, стоял телефон, я зашел и позвонил маме. У нее сегодня тоже был первый рабочий день в новой школе, и она обустраивалась в новой квартире, которую сняла неподалеку от центра Фёрде. Я немного рассказал, как мне тут и как я переживаю из-за завтрашних уроков. А она ответила, что уверена у меня все отлично получится, и, хотя полагаться на ее заверения не стоило, как ни крути, она моя мама, мне, однако, стало полегче.
Положив трубку, я подошел к ксероксу и сделал десять копий моего рассказа. На следующий день я собирался разослать их знакомым. Потом заглянул во все школьные помещения. В спортивном зале я открыл большие, как в гараже, ворота в маленькую комнатушку, где было сложено снаряжение, вытащил мяч, поотбивал его по полу, забросил несколько раз в гандбольные ворота на противоположном конце зала. Выключив свет, я зашел в помещение бассейна, где неподвижно темнела вода. Потом в мастерские, а оттуда в кабинет естественных наук. Из окон открывался вид на деревню, на маленькие разноцветные и словно пульсирующие домики возле гор и дальше на море, на бескрайнее море, и вырастающее из него небо, заполненное вытянутыми, похожими на дым облаками.
Завтра утром сюда придут ученики, и тогда все начнется всерьез.
Я погасил свет, запер за собой дверь и, позвякивая увесистой связкой ключей, зашагал вниз по дороге.
Проснувшись на следующее утро, я так распереживался, что меня едва не стошнило. Помимо чашки кофе мне ничего не удалось в себя впихнуть. В школу я явился за полчаса до начала первого урока, уселся за свой стол и полистал учебники. Настроение у учителей, сновавших между классами, ксероксом, кухонькой и креслами, было непринужденное и приподнятое. За окном на дороге показались первые ученики. Грудь мне стянуло от ужаса. Сердце колотилось, как будто его сдавили. Я смотрел на буквы в раскрытой книге, но их смысл от меня ускользал. Спустя некоторое время я встал и направился на кухню налить себе кофе. Обернувшись, я перехватил взгляд Нильса Эрика. Он вальяжно откинулся на спинку дивана, широко расставив ноги.
У тебя нет первого урока? спросил я.
Он кивнул. Щеки у него были слегка розоватые. Волосы темные и такие же непослушные, как у Гейра моего закадычного друга, а глаза голубые.
Стремно до ужаса, признался я, опускаясь на стул напротив.
Чего тебе стремно-то? удивился он. Ты же знаешь, что в каждом классе всего-то человек пять-шесть?
Ну да ответил я. И тем не менее.
Он улыбнулся:
Хочешь, поменяемся? Они же нас не знают. Я буду Карл Уве, а ты Нильс Эрик.
Запросто, согласился я. А что мы скажем, когда надо будет обратно меняться?
Обратно меняться? А зачем?
Скажешь тоже. Я взглянул в окно. Ученики, собравшись группками, стояли на школьном дворе. Некоторые гонялись друг за дружкой. Тут же стояло несколько мамаш. Дети возле них были нарядные.
Ну, разумеется. Кто-то пришел сегодня в школу в первый раз. Первый раз в первый класс.
Ты откуда приехал? спросил я.
Из Хокксунна, ответил он, а ты?
Из Кристиансанна.
Хорошо! сказал он.
Я покачал головой.
Нет, вот тут ты ошибаешься, сказал я.
Он хитро посмотрел на меня.
Ну-ну, сказал он, ты подожди пару лет.
И что через пару лет будет? поинтересовался я.
В эту секунду прозвенел звонок.
Через пару лет тебе твой родной город раем покажется, проговорил он.
Что ты вообще об этом знаешь, подумал я, но, ничего не сказав, поднялся, взял в одну руку чашку с кофе, в другую книги и направился к двери.
Удачи! сказал он мне вслед.
В седьмом классе училось пятеро. Четыре девочки и один мальчик. Кроме того, я отвечал еще за троих учеников из пятого и шестого. Всего получалось восемь.
Когда я встал перед учительским столом и положил вещи, все уже сидели за партами и смотрели на меня. Ладони у меня вспотели, сердце колотилось, а когда я делал вдох, дыхание становилось неровным.
Здравствуйте, начал я, меня зовут Карл Уве Кнаусгор, я приехал из Кристиансанна и в этом году буду вашим классным руководителем. Я думаю, для начала устроим перекличку? Список у меня есть, но я пока не знаю, кто из вас кто.
Пока я говорил, они украдкой переглядывались, а две девочки тихонько захихикали. Их внимание ко мне было неопасным это я сразу заметил. Оно было детским. Передо мной сидели дети.
Я взял список с их именами. Посмотрел на него, а потом на них. Я узнал девочку из магазина. Но самые сильные чувства исходили от другой девочки рыжеватой, в темных очках. Она была настроена недоверчиво, и я это ощущал. Остальные ничего против меня не имели.
Андреа? начал я.
Здесь, сказала девочка из магазина. Она произнесла это, опустив глаза, но, уже сказав, посмотрела на меня, и я улыбнулся, давая понять, что ничего страшного в этом нет.
Вивиан?
Ее соседка хихикнула.
Это я! сказала она.
Хильдегюнн?
Я, откликнулась девочка в очках.
Кай Руал?
Он оказался единственным мальчиком в седьмых классах. Одетый в джинсы и джинсовую куртку, он вертел в руках ручку.
Здесь, сказал он.
Ливе? продолжал я.
Длинноволосая круглолицая девочка в очках улыбнулась:
Это я.
Потом дошла очередь до шестиклассников и пятиклассницы.
Я отложил список и присел на стол.
Я буду учить вас норвежскому, математике, основам христианства и естественным наукам. Вы хорошо учитесь?
Не особо, ответила рыжая девочка в очках, учителя у нас меняются каждый год, все они приезжают с юга, и никакого образования у них нет.
Я улыбнулся. А она нет.
А какие вы любите предметы?
Они переглянулись. Отвечать, судя по всему, никто не рвался.
Вот ты, Кай Руал?
Мальчик заерзал. На щеках у него проступил бледный румянец.
Не знаю, ответил он, наверное, труд. Или физкультура. Но точно не норвежский!
А тебе? я кивнул девочке из магазина и сверился со списком: Андреа?
Она положила под партой ногу на ногу и, склонившись вперед, что-то рисовала.
У меня нету любимых предметов, сказала она.
Тебе все предметы не нравятся или наоборот все нравятся? не отставал я.
Она подняла голову. Глаза у нее ожили.
Не нравятся! заявила она.
А все остальные вы тоже так считаете? спросил я.
Да! подтвердили они.
Ну ладно, сказал я, просто дело в том, что нам с вами все равно надо провести эти уроки, независимо от того, нравится вам это или нет. Поэтому давайте проведем это время с пользой. Согласны?