Спасибо, я со школы люблю английский, расцвел было нервный япошка, но тут же осекся: много чести хвастаться перед диким Сото. Он и так ему сильно помог, спася от штрафа. После того, что Сото с неудачником Митсюзаки сегодня вытворили, он вообще имел полное право не только с ним не разговаривать, но и вызвать полицию до того, как это сделает кто-то другой!
Я Курт Хартлесс, Сото счел нужным представиться, так как с этим парнем он никогда не общался, поэтому тот мог и не знать его имени.
Я знаю, ответил японец надменно: еще недели не прошло, а Курта Хартлесса знали все! Меня зовут Акума Катайя, добавил он, так как его имени Сото точно не знал.
Круто растерянно улыбнулся Сото и несмело уточнил: А твое имя Акума или Катайя?
Японец был настолько поражен вопросом, что даже не успел сориентироваться, как ему себя вести.
Акума, кротко ответил он на автомате.
А то японские фамилии обычно такие длинные
Вся нервозность и надменность нрава Акумы Катайи на секунду улетучилась, и он не смог не улыбнуться этому запутавшемуся в чужом языке Сото.
Кстати, «Акума» на японском означает «демон», добавил Акума с прилежным видом, не лишенным гордости за свои познания (*На самом деле, в Японии называть так детей нельзя).
Вот только реакция последовала вовсе не такая, как он ожидал: вместо того, чтобы восхититься, Курт захохотал:
Это ты-то демон?! Да над тобой прикололись!
Акума вмиг взбесился.
Не смейся надо мной, пожалуйста! взвизгнул он и ударил Сото книжками в плечо.
Курт Хартлесс заорал больше от удивления, чем от боли: он и не знал, что японцы тоже дерутся! Его учили, что драться в Японии это показатель невежества и бла-бла-бла
Я же пошутил! сказал Сото обиженно.
И Акуму это отрезвило. «Действительно», подумал он.
Он извинился и, чтобы поскорее позабыть это недоразумение, поспешил переменить тему разговора:
Ты давно катаешься на как они называются?..
Роликовых коньках? охотно подсказал ему Курт, заблестев черными глазами.
Акума с улыбкой кивнул, довольный тем, что сумел заинтересовать его.
Где-то с девяти лет. Сначала я на простых коньках катался, даже в хоккей в школе играл. Потом мне ролики купили. Но с тринадцати лет больше не катался, поэтому сейчас это охренеть как трудно!
Вот как Я в детстве очень хотел научиться кататься, но времени никогда не было.
Правда? Слушай! Мы можем как-нибудь сходить в этот специальный парк, и я научу тебя кататься!
Акуму как ледяной водой окатили настолько неожиданно, нагло и дико прозвучало это предложение. Он хоть и сочувствовал Сото, хоть и не прочь был немного помочь ему освоиться в чужой стране, но заводить с ним дружбу нет, никогда, Акума к суицидальным наклонностям был не предрасположен!
Я подумаю над этим, ответил он по-японски тактично, и когда у меня выпадет свободное время, я обязательно
Ты прав! перебил его Сото, даже не дослушав. До этого он как-то подозрительно рыскал нехорошим взглядом по сторонам. Сквер уже опустел, над апрельским Токио неумолимо сгущались сумерки, а Акума уже начинал жалеть, что попался на пути этого чудака. Чего тянуть? Давай прям здесь, пока никто не видит!
П-подожди, пожалуйста!
Давай, это весело! Тебе понравится!
И сколько Акума ни пытался протестовать, этот английский маньяк все равно надел на его маленькие ноги свои роликовые коньки и стал учить кататься. Когда разбитые коленки Акумы пропитали кровью форменные брюки, синяки зазудили, натруженные мышцы вконец отказались работать, а мимо сквера пару раз проехала патрульная машина, оба решили, что пора заканчивать этот необычный и полный адреналина урок.
Это было круто! заголосил Акума Катайя, позабыв и про штраф, и про библиотечные книжки, и про то, что Курт Хартлесс чокнутый Сото, с которым водиться себе дороже. У меня ведь получилось, правда?
Да ты просто рожден для этого!
Посмаковав еще немного свои впечатления, парни собрали вещи и засобирались по домам.
В какую тебе сторону? вдруг спросил Акума. Если нам по пути, пойдем вместе. Или хочешь, я провожу тебя до станции метро?
И тут Курт Хартлесс вспомнил, с чего началось все это безумие. Стыдясь сказать правду, он стал собирать все подряд, что шло в голову, и до того запутался, что Акума сразу же все понял и спросил в лоб:
Ты заблудился?
Ты заблудился?
Да, ответил Курт с опозоренным видом.
А адрес свой помнишь?
Нет.
Он испугался, что этот невротик начнет издеваться или завтра утром расскажет всей группе, как чокнутый гайдзин потерялся в Токио и катался в неположенном месте на роликах. Курт Хартлесс, конечно, делал вид, что ему все равно, когда над ним насмехались одногруппники, но на сердце от этого было не легче.
Но Акума Катайя, кажется, и не думал смеяться.
У тебя есть с собой какие-нибудь документы? спросил он с участием.
И Курта осенило слава прозрачному файлику Мартина! Он полностью вручил его Акуме, и тот, недолго в нем порывшись, отыскал опрятную визитную карточку, по прочтении которой не смог сдержать умиленного смешка. Там было написано вот что:
«Здравствуйте! Меня зовут Куруто Харетересу. Пожалуйста, отведите меня по этому адресу или позвоните по этому телефону, чтобы меня забрали. Большое спасибо! Простите за беспокойство!»
Все ясно, сказал Акума с улыбкой, аккуратно вложив карточку и вернув спасительный файлик Сото. Это недалеко, я тебя провожу.
Проводив Сото до дверей комплекса, Акума Катайя пожелал ему спокойной ночи и чувствовал себя абсолютно счастливым. Сегодня он не только научился кататься на роликах, но и заработал всякие болячки, не сделал уроки и даже не подозревал, что завтра с самого утра Сото заорет ему: «Привет, Акума!» О чем он только думал?!
Когда Курт вернулся домой, кухарки уже не было, а Мартин дремал, лежа на животе, на диване в гостиной. На полу стояла недопитая кружка кофе, валялся мобильный телефон (наверняка со своим Юки опять трепался!) и пепельница. Воровски длинные алебастровые пальцы сжимали тлеющую сигарету, пепел сыпался мимо на отполированный до блеска паркет.
Курт, оставив новые ролики на пороге, неслышной кошачьей поступью прокрался к дивану, осторожно вытянул недокуренную сигарету и затянулся ею до конца, затем окончательно потушил в пепельнице.
Как в Англии? хрипло спросил Мартин спросонья.
Дерьмово там без тебя, мурлыкнул Курт, аккуратно сел ему на поясницу и худыми пальцами нежно пробежался вверх по стройной гибкой спине. Я тут немножко опустошил твою карточку. Но ты не переживай, на сигареты я тебе оставил.
Как интересно Что купил? улыбнулся Мартин, млея от приятной щекотки, которая плавно перешла в массаж усталых худых плеч.
Ролики. Я ведь с тех пор ни разу не катался. Думал, что уже разучился.
Мартин проглотил болезненный комок горечи, подступивший к горлу, и сменил тему:
Хочешь сказать, ты сам пришел в магазин и сам расплатился за ролики? Ты же японского не знаешь. Ты уверен, что ты их не украл?
А что, можно было?
Мартин засмеялся:
Конечно, можно! Тут грабеж дело неслыханное. Ни у кого даже мысли нет, что ты можешь что-то стащить. Японцы такие правильные и законопослушные, что у них просто нет воровства. Воруй, сколько хочешь.
Курт заулыбался от уха до уха, гибко потянулся вперед и запустил пальцы в теплую шелковистую шевелюру цвета вороного крыла с легкой проседью.
Ну, коль я здесь, значит, скоро появится у них воровство. Если уже не появилось благодаря тебе.
Главное, не перестарайся. Ты же помнишь, чем это в последний раз кончилось.
Сам же с детства учишь меня всяким гадостям! Кстати, я ведь воспользовался той фразой, которой ты меня научил! «Твой английский намного хуже, чем мой японский». Препод был в таком шоке, я аж подумал, что он себе сейчас харакири сделает!
Ну-ка, ну-ка! Мартин приподнялся на локте и обернулся на Курта. Ты сказал это преподавателю?!
Да, а что?
Я научил тебя, чтобы ты говорил это сверстникам!
Не переживай, им я тоже скажу.
Мартин улыбнулся и ласково почесал его под наглым подбородком.
Это из-за старого вонючего препода мой заяц был таким грустным за ужином?..
Уроки японского. Учи Часть вторая
Сначала Кицуне Митсюзаки сопротивлялся и слабо отмахивался своими изрезанными руками, а потом, утомившись от собственного плача, пригрелся на костистом плече иностранца и затих. Тот продолжал гладить его и нашептывал всякие телячьи нежности, и Кицуне почувствовал себя тепло и безмятежно, как чувствовал только с мамой, когда та приходила успокаивать его в залитую кровью ванную комнату.
Когда истерика отпустила окончательно, Кицуне в кой-то веки заулыбался. Курт велел ему умыться и предложил вернуться в аудиторию, когда прозвенит звонок. Сидя на подоконнике в мужском туалете, они прогуляли целый урок.