Родители И. Д. К. умерли рано, родной брат жил в Алма-Ате и с Ильей отношений не поддерживал. Податься И. Д. К. было некуда, и он перетащил свои вещи в общежитие института. Общежитие это официальное название, на самом деле речь шла о четырехкомнатной квартире, которую оплачивал институт и где жили командированные, приезжавшие в Москву для обмена опытом. И.Д.К. занял самую маленькую комнату с протекавшим потолком, и начальство смотрело на это самоуправство сквозь пальцы, потому что с переходом к рыночной экономике число командировочных упало до неразличимой величины, и комнаты все равно пустовали
Купревич на жизнь никогда не жаловался, полагая, что так и должен жить человек, чье призвание заниматься наукой.
Впрочем, то, чему посвящал все свое свободное (а частью и служебное) время И. Д. К., наукой не считалось ни в застойные, ни в перестроечные, ни даже в постперестроечные годы. Предметом увлечений И. Д. К. была Библия. Точнее Ветхий Завет. Если быть совершенно точным оригинальный текст иудейской Торы, написанный много тысяч лет назад, а если верить иудейским мудрецам, то никогда не написанный, а дарованный евреям самим Создателем.
* * *
Илья Давидович Кремер привез в Израиль не только жену, но и тестя с тещей. В отличие от И. Д. К., он не обладал ровно никакими талантами, кроме единственного умения приспосабливаться. Но этим единственным талантом Илья Давидович владел в совершенстве.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что Илья Давидович, уверовавший в Бога в тот момент, когда в 1990 году решил репатриироваться на Землю обетованную, слыл в своей ешиве к дате Исхода одним из лучших учеников.
Жена его Дина зарабатывала уборкой помещений, тесть и теща получали пособие по старости и снимали двухкомнатную квартиру неподалеку от дочери, а родившийся уже в Израиле сын Хаим ходил в детский сад и был не более драчлив, чем остальные дети.
* * *
Ешива «Ор леолам» была построена на деньги американского мецената Моше Орнштейна, о чем сообщала надпись на фасаде. И.Д.К. вошел в сумрачную глубину холла, где стоял странный запах умеренной затхлости. Впрочем, И.Д.К. не был убежден в том, что запах ему не мерещится.
Кабинет раввина Йосефа Дари оказался вполне эклектичным, как и ожидал И. Д. К.: святые книги уживались на стеллажах со справочниками по программированию, на столе дискеты лежали вперемежку с рукописями на иврите и английском, а у дальней от окна стены стоял компьютер.
Раввин крупный мужчина лет сорока, с рыжеватой бородой, не позволявшей разглядеть черты лица, и (по контрасту) реденькими бровями, встретил И. Д. К. на пороге и после короткого приветствия пригласил к небольшому столику, одиноко стоявшему в стороне от стеллажей и компьютера.
Садись здесь, сказал раввин, и И. Д. К. почувствовал себя как личинка под микроскопом: его рассматривали откровенно и немного снисходительно, и ему показалось, что кипа, которую он старательно приладил к макушке перед выходом из дома, вот-вот свалится на пол, будто взгляд раввина обладал психокинетическим действием.
И.Д.К. достал из принесенной папки основные тезисы, отпечатанные по-английски, и приготовился излагать.
Давно в стране? спросил раввин, когда служка, внешне очень похожий на своего начальника, прикатил сервировочный столик с чашками чая и вазочкой, наполненной печеньем.
Полтора года, ответил И. Д. К., внутренне застонав, потому что все полтора года не менее трех раз в день отвечал на этот стандартный вопрос о стаже проживания.
А там, в стране исхода, ты тоже интересовался Книгой?
Конечно, сказал И. Д. К., продумывая каждое следующее слово, прежде чем произнести его вслух. Он вовсе не был уверен в совершенстве своего иврита. Идея, о которой я говорил тебе по телефону, пришла мне в голову, когда я прочитал Тору. Видимый, читаемый текст вторичен. Слова даны для сознания. Чтобы текст не затерялся в веках. Чтобы его пронесли в будущее без единой ошибки. А как можно было это сделать, если бы текст был лишь набором знаков без смысла? С точки зрения теории информации задача была решена идеально
Решена кем?
Не знаю, И.Д.К. посмотрел раввину в глаза. Мы говорим о результате эксперимента, и я никогда не ставил вопроса кто этот эксперимент над человечеством поставил. Не то чтобы это было неважно, но для понимания сути казалось мне несущественным.
Ты ошибался, сказал раввин, ты ошибался с самого начала. Не придя к Нему, ты хотел препарировать Его творение. Естественно, что ничего не получилось. И не могло получиться. Ты ученый, и я буду говорить на твоем языке. Как ты отнесешься к человеку, который принесет проект вечного двигателя? Он не знает основных законов природы, скажешь ты. Так и ты не знаешь даже сотой доли той мудрости, что заключена в Книге. Мудрость эта бесконечна, как бесконечна сила Творца
И.Д.К. молчал, помешивая ложечкой остывший чай. Устал. Ничего не докажешь. Собственно, он должен был это предвидеть. И не здесь, а там еще, в Москве. Но так хотелось верить, что единственное место на земле, где его работа непременно получит признание, это Израиль. Других мест не существовало даже теоретически.
Всевышний, сказал И. Д. К., дал человеку право выбора. В том числе и выбора интерпретаций.
Он отодвинул в сторону чашку.
Я убежден, что прав, сказал И. Д. К. И я убежден, что если прав ты, то в Книге должно быть сказано об этом. Ты находил в тексте слова «скад», «Саддам», «война в заливе» упоминания о событиях, не очень важных для истории. Таких событий миллионы, и все они есть в Торе. Тогда в ней должно быть упоминание о моем к тебе визите. Потому, что речь идет о судьбе человечества.
Сказав эти слова, И.Д.К. с холодом в душе подумал, что на этом и закончится разговор это были слова сумасшедшего. Вот уж выразился «судьба человечества»
Вырвалось.
В Книге действительно есть все, тихо сказал раввин, будто читал текст по бумажке, подвешенной в пространстве за спиной И. Д. К. Чтобы тебе было понятнее В книге природы тоже есть все, весь мир. И ученые сотни лет пытаются эту книгу читать, задавая природе вопросы, подчас нелепые. И получая взамен нелепые ответы, которые не в силах понять. Почему-то это не кажется вам странным. А Тора дарована Всевышним, и в ней не может не быть всего о роде человеческом. Каждому поколению открывается лишь тот слой, который оно способно воспринять. Самый первый слой простое чтение текста. Так толковал Тору Моше. Потом пришли мудрецы и стали толковать не текст, но смысл наступило время более глубокого понимания. Тысячи лет мудрецы спорили и создали Талмуд. Продолжают спорить и сейчас, и это хорошо, потому что так не только познается Книга, но оттачивается разум. В наше время пришло понимание еще одного слоя. От смысла вновь вернуться к тексту по спирали
Понимаю, сказал И. Д. К., и не спорю с тем, что в Торе множество слоев, и что каждый открывается, когда приходит срок. Вот и этот слой, о котором говорю я Пришел и его срок. В Торе есть множество уровней текста, в которых вы сейчас разбираетесь с помощью компьютеров. В Торе есть множество уровней смысла, в которых тысячи лет разбирались мудрецы. Почему же не допустить, что в Торе есть еще множество иных уровней, не связанных ни с текстом, ни с доступным разуму смыслом? Как мы можем знать путь Создателя? Если это Его Книга, то она должна быть так же бесконечна, как Вселенная, которую Он создал.
Раввин наклонился к И. Д. К. через стол.
Ты сказал «если». И в этом разница между нами. Для меня никаких «если» не существует и существовать не может.
И.Д.К. встал.
Ясно, сказал он. Суть не в том, что я сделал, а в том, что я не допущен делать что-то.
Взгляд раввина неожиданно стал тяжелым. Покряхтев (молодой еще, подумал И. Д. К., что у него, радикулит?), раввин с видимым усилием поднялся, обошел столик и встал рядом с И. Д. К.
Я надеюсь, что со временем ты поймешь, в чем ошибся, сказал он. Ты полагаешь, что Тора не цель, а средство.
Где угодно можно искать истину, вздохнул И. Д. К., только не среди тех, кто полагает, что истина давно найдена.
Всего тебе доброго, улыбнулся раввин.
* * *
Думаю, что именно тогда, выйдя из освещенного ярким полуденным солнцем кабинета раввина Йосефа Дари в полумрак коридора и не очень-то ориентируясь в последовательности поворотов, И.Д.К. встретил Илью Давидовича Кремера. Возможно, Илья Давидович проводил И. Д. К. к выходу. Все это не доказано. Известно лишь, что именно в тот день вечером, сидя с домашними за вечерней трапезой, Илья Давидович произнес такие слова:
А знаете, что Мессия скоро придет, да? И знаете, кто это будет?
Знаем, сказала жена, которая читала почти все русскоязычные газеты, новый Любавичский ребе, чтоб он был здоров.