Игорь выглянул в коридор никого. Ожидая, что сейчас его отругает кто-нибудь из медсестер или врачей, он тихо потянул на себя дверь в комнату.
Тами стояла у окна, прижавшись к стеклу лбом и обеими руками опираясь о подоконник. Игорь успел разглядеть у стены коробку, в которую, по словам Томера, складывали законченные вязанья.
Ощутив движение в коридоре, он захлопнул дверь слишком громко, пожалуй. Тами обернулась и посмотрела в его сторону. Увидела? Или это была всего лишь реакция на стук двери?
Тами молчала. Молчание тянулось, как нить из длинного мотка. Игорь не выдержал напряжения и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
* * *
Я не люблю подобные названия, сказал Эхуд, поморщившись. Они позволяют обывателю думать, что физики тоже верят во всякую чепуху. Но после эксперимента с Хауфманом я бы и сам назвал это направление квантовой магией. Очень эффектно. Слишком.
Слишком? поднял брови Игорь.
Эхуд ночью вернулся из Инсбрука, где участвовал в эксперименте по бесконтактным наблюдениям в лаборатории Квята. Впервые после долгих обсуждений, взаимных обязательств и утверждения материалов по технике безопасности к опытам допустили человека. Зигмунд Хауфман работал у Квята с две тысячи девятого года и прекрасно разбирался в тонкостях процесса, он был хорошим экспериментатором, но в данном случае не это обстоятельство посчитали главным: единственный в лаборатории, Хауфман прошел все тесты церебральный, вазомоторный, аналитический и только ему из всех сотрудников можно было доверить не только приборную, но и наблюдательную часть.
Могу представить, что написали бы журналисты, будь хоть один допущен к эксперименту.
Когда-нибудь придется это сделать, заметил Игорь.
И это будет кошмарный день, раздраженно сказал Эхуд, потому что обывателю невозможно доказать, что происходящее не вмешательство сверхъестественных сил, а один из фундаментальны эффектов квантовой физики.
Тебя заботит мнение обывателей?
Меня заботит реноме лаборатории! Не хочу, чтобы нас тебя, кстати, тоже изображали в прессе, как волшебников.
Посмотрим, пожал плечами Игорь. Как, все же, это выглядело?
В целом, как было предсказано. Но если смотреть взглядом человека, который
Оставь в покое чьи-то взгляды, резко сказал Игорь. Вижу, тебя результат так поразил, что ты готов сам назвать это магией.
Впечатляет пробормотал Эхуд. Хауфман, кстати, повел себя молодцом. Ему предложили искусственный сон, это сняло бы неприятные ощущения и возможный когнитивный диссонанс, но он отказался, подписал все бумаги. Задание никто не знал, кроме Квята и контрольной группы из трех человек, никак с лабораторией не связанных. Начали с небольшим опозданием, были неполадки в криогенной установке. Ты же знаешь, насколько пока капризен квантовый компьютер. Исправили. Хауфман сел на электрический стул
Название так и не поменяли? Звучит неприятно.
Нет, осталось. Привыкли, а как иначе это назвать? Хауфман еще пошутил, что электроники в стуле больше, чем в БАКе3. В квантовый режим его мозг вошел через тридцать восемь минут кстати, время, точно соответствовавшее расчетам по нашей с тобой методике. Квят непременно сошлется на нашу статью.
Режим квантового запутывания4
Да, самый важный момент! Длительность вхождения в режим так и не зафиксировали, она оказалась меньше времени срабатывания.
Меньше десяти в минус двадцатой секунды?
Минус двадцать первой. После моей предыдущей поездки Матесон увеличил чувствительность на порядок.
Отлично! И что Хауфман?
Как только вошел в перепутанное состояние с компьютером, вспомнил, куда дел книгу Дойча! В феврале он и число вспомнил, и время с точностью до минуты, он случайно смахнул книгу с полочки в прихожей. Думал о другом кстати, вспомнил, о чем именно, а книга упала в щель между стеной и обувным шкафом.
Проверили?
Конечно. Книга там и лежала. Даже не очень запылилась за полгода. Но это было потом, а тогда как раз начался пиковый режим, и Квят задал Хауфману контрольный вопрос. Ты бы видел выражение его лица!
Чье? Хауфмана?
Квята!
Представляю, пробормотал Игорь. Дело всей жизни. Какой вопрос он задал я знаю. Читал в отчете, я получил его на почту.
Проверили?
Конечно. Книга там и лежала. Даже не очень запылилась за полгода. Но это было потом, а тогда как раз начался пиковый режим, и Квят задал Хауфману контрольный вопрос. Ты бы видел выражение его лица!
Чье? Хауфмана?
Квята!
Представляю, пробормотал Игорь. Дело всей жизни. Какой вопрос он задал я знаю. Читал в отчете, я получил его на почту.
А у тебя, помолчав, сказал Эхуд. Ну с той женщиной
Мне запретили к ней приходить, помрачнел Игорь. Я хотел попрощаться с Тами перед уходом, а в это время «выгуливал» отца, и у него начался приступ. С ним бывает, но доктор решила
Отец? насторожился Эхуд. Расскажи подробнее.
В пересказе произошедшее выглядело не столько драматично, каким казалось Игорю, сколько комично и бессмысленно.
Жаль протянул Эхуд и, не зная, что еще сказать другу, перевел разговор.
Ужинать будешь? Есть стейки.
Я уже поел.
Чай? Или кофе?
Я бы выпил вина, неожиданно для себя сказал Игорь. Он любил полусухое, но пил редко: на днях рождения или встречах, когда невозможно отказаться. Игорь обычно осушал бокал-другой под стандартные тосты вроде: «А теперь за здоровье родителей!» Почему ему сейчас захотелось вина? Странная штука подсознание. Вернувшись домой, надо будет проанализировать, из каких причинно-следственных связей возникло неожиданное, но наверняка имевшее свой смысл желание.
Нашлась початая бутылка «Хеврона», разлили по бокалам, Эхуд принес из кухни на подносе тарелочки с круасанами и шоколадными вафлями.
За профессора! сказал он. Естественно, за кого же и пить в такой день, когда, похоже, в физике возникло новое направление: биологическая квантовая магия. Или психологическая? Или лучше обойтись без раздражающего слова «магия»? Название придумают. Профессор Квят мастер на всякие названия правда, его так и не удалось убедить в том, что бесконтактные наблюдения невозможно объяснить без привлечения многомировой интерпретации квантовых процессов. «Давайте пока без этого, говорил он Игорю, когда тот, приехав на очередной семинар, в сто тридцать шестой раз показывал расчеты. Пока все возможные обычные, да рассмотрения не будут опровергнуты, а вы знаете, что это не так, я не могу относиться серьезно к предположениям, которые сделают физику не наукой, а набором игральных карт».
У великих свои причуды. Эйнштейн до конца дней не признавал физическую неизбежность квантового мира. Резерфорд не верил, что из атомного ядра можно будет извлекать запасенную там энергию. Хокинг так и не принял идею своего коллеги Пенроуза о том, что мозг способен думать в режиме квантового компьютера.
Теперь Квят экспериментатор милостью Божьей, первым поставивший четверть века назад эксперимент по бесконтактным измерениям, единственно возможной интерпретации не верит и предпочитает вообще не встревать в теоретические споры. Его право. Результат эксперимента можно рассчитать и в копенгагенской интерпретации, чрезвычайно уязвимой логически, невероятной физически, но дающей ровно такие же численные соотношения, как и расчеты с применением многомировой теории, логичной, лишенной внутренних противоречий, но, по мнению Квята, фантастической хотя бы потому, что в ней приходится вообразить неисчислимое множество миров, которые невозможно наблюдать и, следовательно, доказать их существование.
После второго бокала («За физику будущего!») у Игоря застучало в висках, движения Эхуда выглядели нарочито резкими, звуки в комнате будто сыгранными на ударных инструментах, а пол стал похож на движущиеся тротуары из фантастических фильмов. Чтобы пересесть со стула на диван, пришлось держаться одной рукой за спинку, другая повисла в воздухе, и Игорю показалось, что он вцепился пальцами в воздушное уплотнение, за которое и держался, переставляя ноги.
Опустившись на диван, он обнаружил у себя в руке полный бокал, удивился, как ему удалось не расплескать вино, перемещаясь в искаженном пространстве, и произнес:
Они ведь поняли друг друга! Тами и папа! Ты понимаешь, что это означает?
Эхуд держал свой бокал двумя пальцами, разглядывая вино на свет.
Понимаю. Но один случай не дает оснований для далеко идущих выводов.
Боюсь, вздохнул Игорь, что повторить не удастся. Мне запретили появляться в том крыле здания, где живет Тами.