А на втором этаже, вместо окон устроили бойницы, окна высотой полметра и шириной 25 см, с вынимающимися рамами, чтобы было удобно отстреливаться. А вот третий этаж был с нормальными окнами и там располагался комендант форта прапорщик с десятком дружинников. Комендант имел автомат АКМ, а ещё имелся карабин и ракетница. Остальные были вооружены самострелами, так называли здесь арбалеты.
Лестницы внутри помещений втаскивались на верхние этажи, лишая врага возможности подняться вверх. Над третьим этажом выстроили башенку на высоту ещё 3 метра с четырьмя окнами во все стороны, для наблюдения за окрестностью. Над башней развевался флаг ВДВ. На территории форта имелась конюшня и рылся колодец, чтобы не зависеть от поставок. Площадь двора вполне позволяла поставить в двух углах периметра по мельнице. На этом и порешили.
Старшины рот, присутствующие на совещании пожаловались на то, что женатые юнкера, живущие в квартирах и общежитии для малосемейных, массово опаздывают на утреннюю физзарядку и даже на занятия. Здесь мы сообразили, что несколько преждевременно допустили послабление. В наше время, женатыми курсантами были очень немногие. Отпускать их домой с ночёвкой позволялось с 3-го курса. Поэтому мы приняли решение всем женатым юнкерам, вернуться в казармы. Посещать жён, разрешить с 19 часов до половины десятого вечера. Также, в субботу после обеда, до подъёма в понедельник, если не заняты на дежурстве. Остальные дни ночевать в казарме. Ночевать дома имеют право только офицеры.
4 мая. Пятница. Посевная кампания у нас закончена, а в Маргелово только началась. Самым тяжёлым моментом явилась посадка картофеля. Для этой операции пришлось привлечь всех юнкеров. Участвовали здесь почти 700 человек и то, потратили почти два дня времени. Посадили все полученные материалы. На кукурузу хватило меньше гектара, а рожь всего на 1 сотку. Два гектара ушли на тыкву, 1 га на кабачки. По 30 соток использовали на помидоры, подсолнухи, баклажаны.
Короче сеяли лишь продукты 20 века. В Маргелово, из-за нехватки площадей, передали для крестьян Переяславля, часть семенной пшеницы и гречки, а также несколько тонн картофеля. А нам оставалось теперь ждать окончания посевных работ в Маргелово и выступать в поход на Константинополь. Я обсуждал с Мананой и Этери, куда их лучше доставить. Этери надо было попасть к Абазинам, в своё княжество, расположенное в Абхазии и поэтому, ей было удобнее высадиться в Сухуми, Цхум так он сейчас назывался. А Манане, было удобнее, добраться до Поти, оттуда до Рачи менее 100 км.
А от Сухуми 150. Но сошлись во мнении, что лучше Сухуми, так как это Абхазия, где княгиню Этери знают. А Манану уже проводят до Рачи Абазины, подчинённые мужа Этери. В преддверии расставания, я с Мананой, предавались жуткому разгулу по ночам. Но дело того стоило.
Поход на Константинополь.
21 мая. Понедельник. Катамаран «Воронеж» принял на борт прибывших из Рязани 500 юнкеров и 500 наших дружинников из Пронска и самой Рязани. От князя Ингваря выступили в поход 200 человек из его личной дружины. В 18 часов вся армия прибыла в Воронеж и разместилась, частью в свободных помещениях посёлка, частью в палатках. После ужина, войско отдыхало, а наш «Совет десяти» собрался на совещание в зале заседаний штаба. Присутствовали: все наши, кроме оставшихся в Маргелово дежурных Винокурова и Семёнова. Теря, Леонид, все командиры взводов и приданных подразделений дружинников. Всего почти 40 человек.
Обсуждали маршрут похода. Я предложил двигаться вдоль побережья северного Кавказа до Сухуми, чтобы оставить там грузинских княжон и десяток грузин, пожелавших вернуться на родину. От Сухуми плыть прямо на Гераклею, где мы договорились встретиться с Никейскими войсками. Отплытие назначили на послезавтра, а завтра заняться погрузкой необходимого. Нам, в сущности, было всё равно, так что идею поддержали. Мы уже заранее оповестили казаков о встрече с их отрядом в устье Хопра, до которого около 600 км. От нас выступают моя рота и 6 взводов дружинников, всего 320 человек. Казаков ожидается 5 сотен. В плавание отправляются корабли «Воронеж», на котором разместится основная часть войска полторы тысячи человек Маргеловские и казаки. «Ока» с моими людьми.
«Дон» та самая галера, которую мы отобрали у бродников, решили оставить. Завтра надлежало загрузить в трюмы БМД, БТДМ, 3 САУ, ЗИЛ 131 и ГАЗ 51, 8 миномётов, два пулемёта, снаряды, патроны, продукты питания 50 лошадей, все палатки из комплекта походного лагеря на 500 человек и ещё отдельных шатров на 1000 человек и многое другое. Одним из важнейших грузов являлся самолёт. По сути, сам он был совсем невелик и лёгок, разве что с широким размахом крыльев. Однако он вполне разместился на верхней палубе, у самого борта, носом к морю. Его надёжно
укрепили от падения и смещения. Он занял всего 30 квадратных метров. Сверху его накрыли брезентом, чтобы не вызывать у людей глупых вопросов.
23 мая. Среда. Отчалили в 9 часов утра. Вчера день был заполнен суетой, шла погрузка необходимых вещей для похода. Вся округа была встревожена и сотни людей с удобных мест наблюдали за нашими сборами. С казаками наша армия достигнет по
численности 2 тысячи человек. Огромная сила для того времени, даже вооружённая обычным холодным оружием. Итак, мы начинаем творить историю! Обе княжны со своими служанками занимали маленькую каюту, предназначенную для капитана корабля. С капитаном разместились я и Арзамас, в каюте на троих. Плыли по течению, без включения мотора, только под парусами. Погода стояла просто великолепная.
26 мая. Суббота. В 8 часов утра проплыли мимо Тана. Казаков подобрали, как и рассчитывали в устье Хопра, в количестве 480 человек. Предводительствовал войском, наш друг, Степан Кочебор. Плыли без происшествий. Возможно, что о кораблях с Андреевским флагом, уже пошли слухи и никто не желал к нам приближаться. А с нашим флагом успели познакомить и турки, и Венецианцы с Генуэзцами, не говоря о пиратах. Корабли вошли в Азовское море. Люди отдыхали, любовались морскими пейзажами. Солнце грело и все почти находились на палубе.
Я рассказывал своим спутникам о мировом океане, об Атлантическом, к которому относилось Черное и Азовское моря. Отвечал на десятки вопросов, касательно русалок, морских змеев и гигантских осьминогов. Но люди всё равно начали скучать. Хуже всего приходилось Судейкину, на «Воронеже». Пёстрый состав команды, незнакомые друг другу люди, толкали на ссоры. Несколько раз приходилось разнимать драки. Кое-кто напивался пьяными, но люди в основном терпели, боясь наказания и лишения будущих дивидентов из полученной добычи. Особо рьяных нарушителей обещали высадить в Сухуми и оставить на произвол судьбы.
28 мая. Понедельник. Входим в порт Сухуми. Время -13 часов. В порту переполох. Ещё на подходе к порту встретили дежурную галеру, которая, увидев громадных монстров, с толпящимися на палубе сотнями вооружённых людей, помчалась в порт предупреждать об опасности. Чтобы не провоцировать население на непредвиденные действия, послали вперёд шлюпку с грузином, а сами остановились на рейде, в кабельтове от причала. Русских здесь знали и народ успокоился. Оба корабля вошли в гавань, но не стали причаливать, бросив якоря недалеко от берега. Грузин оповестил начальника порта о прибытии особ княжеской крови. Мы стали ждать последствий. На берегу происходили метания и суета.
Наконец от причала отошёл богато разукрашенный баркас с флагом Грузинского царства, к которому принадлежала в то время Абхазия. На борт поднялись представители местного, так сказать, истеблишмента. Они представлялись мне, а грузин, научившийся у нас русскому языку, переводил. Корабль посетили Моурави Сухуми Давыд Чирикба, Цихистави комендант города, Хварцкия Арчил, Бокаул тухуцес оберполицмейстер, Гочава Иванэ и несколько сопровождающих.
Я представился им тоже и только после этого вызвал княжон из их каюты и, вежливо поддерживая Этери под локоть, провёл к встречающим. Моурав Сухуми лично знал Этери и, увидев её, склонился в глубоком поклоне, заставив всех остальных тоже поклониться. Этери тоже узнала Давыда и обрадованно приветствовала его. Последовал быстрый разговор на грузинском, из которого я, понятное дело, ничего не понял. Но я счёл необходимым напомнить Моурави, что ожидаю от него самого почтительного отношения к княжнам и уверен, что тот приложит все усилия для доставки княжны Мананы к её отцу в Рачу. Конечно же, меня заверили, что очень рады принять у себя дочь эристави Кахаберидзе и выполнят все её желания.
Мне ничего не оставалось делать, как попрощаться с девушками, поцеловав у них руки. Со всеми предосторожностями, девушек усадили в баркас, и он отплыл к причалу. Во время прощания мы ни одним движением не показали наших отношений с Мананой. Всё прошло чинно и благородно. Я обещал Манане, что приеду к её отцу свататься после войны. На шлюпке были отправлены к причалу вещи княжон и бывшие невольники, из числа грузин, пожелавшие вернуться в Грузию. Они горячо поблагодарили меня, и я попрощался с ними, выдав каждому из них по 2 рубля. Мы не стали задерживаться и сразу же направились в сторону открытого моря, взяв курс на Гераклею.