И тут женщина некстати открыла глаза, волшебный свет из сновидения мгновенно исчез, в комнате было сумрачно то ли вечер, то ли уже утро. Юлия Павловна взглянула на часы половина четвертого утра, но сна ни в одном глазу, она ощутила невероятный прилив сил. Нужно немедленно что-то делать. Например, начать разгребать завалы, только делать это тихо, чтобы не разбудить соседку. Да, с присутствием соседки теперь придётся считаться всегда.
Какое-то время Юлия Павловна распаковывала вещи, стараясь производить как можно меньше шума, но через несколько минут почувствовала, что больше оставаться в своей комнате не может. Она направилась к двери, однако на полпути остановилась. Какой-то панический ужас, страх перед неизвестностью мешал Юлии Павловне выйти из своего убежища. Ей казалось, что она пока не имеет права тревожить покой этого дома ночью, всё за пределами её коморки было чужим, насупленным и напряжённым. Она осторожно потянула на себя дверную ручку и выглянула в коридорную темень там царила чернота плотная как гудрон. Не видно ни зги, не слышно ни звука. Женщина замерла, прислушиваясь к темноте всем телом. Ей почудилось, из коридора потянуло враждебностью. Будто кто-то очень большой притаился совсем рядом и только ждёт, когда она наконец выйдет. Юлия Павловна непроизвольно поёжилась.
Но нельзя же все время сидеть затворницей, в конце концов, она взрослая рассудительная женщина, ей очень хочется пить, да и в туалет не мешало бы сходить, а ещё умыться. Собрав мужество, Юлия Павловна открыла-таки дверь и настороженно ступила в сумрак коридора, тут же полуприкрыв беззвучно за собой створку. Треугольник света, падающего из комнаты, сузился до размеров крохотной полоски, но всё же успокаивал, вселял уверенность. Дверь в туалет была так близко. И так далеко.
Юлия Павловна сделала пару шажочков, по-прежнему цепляясь за край двери, которая теперь была от неё на расстоянии вытянутой руки. И замерла в нерешительности. Сама не ведая почему, но оставить дверь в освещённую комнату даже частично открытой Юлия Павловна не могла, ей казалось, это будет нарушением всех неписанных правил коммунальной жизни. Она набрала в грудь побольше воздуха и полностью затворила дверь в свою комнату.
Мрак моментально поглотил женщину с головой, она совершенно потерялась в ослепительной черноте, сердце забилось неистово, во рту пересохло. Тем не менее, женщина всё же двинулась в сумрак.
«Вот ведь дурочка какая, ругала Юлия Павловна себя, наощупь пробираясь в сторону туалета миллиметровыми шажками, нет, чтобы посмотреть вчера, где выключатель. Может, лучше все же вернуться к себе и открыть дверь? Но я уже, наверное, почти добралась до нужного места. Зачем теперь возвращаться, ведь потом придётся снова повторять весь уже пройденный путь».
Вытянутая рука Юлии Павловны натолкнулась на стену, она стала водить ладошками в поисках выключателя, но никак не могла его найти. «Есть же телефон! внезапно вспомнила она, там должен быть фонарик». Она извлекла мобильник из кармана халатика, включила фонарик и направила яркий серебристый луч на стену. Выключатель сразу же нашелся на положенном ему месте. И как она умудрилась сразу не нащупать его? Загадка!
Юлия Павловна щёлкнула выключателем, но к её разочарованию свет включился не в её туалете, а на кухне. В темноте она прошла лишнее расстояние и пропустила нужную дверь. Пришлось возвращаться обратно. По-прежнему освещая путь мобильником, Юлия Павловна двинулась по коридору в поисках заветной двери своей уборной. Внезапно тонкий луч натолкнулся на мертвенно-бледное в резком свете светодиодной лампы лицо, возникшее в коридоре незаметно как призрак. Конечно, это была Людмила Сергеевна.
От неожиданности Юлия Павловна громко вскрикнула. Телефон выпал из её моментально ставших влажными от холодного пота пальцев и как в замедленной съемке начал планировать к полу. Реакция соседки оказалась стремительной, она поймала телефон на лету, пихнула его в руки Юлии Павловны и со словами: «Нечего шляться по ночам», скрылась в своей комнате, хлопнув дверью.
Пристыженная Юлия Павловна плохо помнила, как оказалась в туалете. Она долго не могла прийти в себя, сердце бешено колотилось, трусы оказались намокшими то ли от пота, то ли от страха и неприятно липли к телу. Как могла, Юлия Павловна привела себя в порядок, взялась за ручку двери, но все никак не решалась покинуть свое убежище. Она несколько раз приоткрывала дверь, вслушиваясь в темноту коридора, и закрывала её обратно, пока не набралась смелости и на цыпочках, не включая фонарь, тихо как тень пробралась к себе в комнату. Там вновь абсолютно обессиленная, Юлия Павловна рухнула на диван, решив дождаться утра, чтобы разобрать остальные вещи.
«Откуда только берется этот страх?» думала женщина, елозя по поверхности не заправленного дивана. И никак не могла уснуть обратно. Она стыдилась собственной робости и негодовала на себя за это: «Я взрослый человек, за плечами долгая жизнь, почему же я так боюсь своей соседки? Ну, что она мне сделает? Не зверь, же она, в конце концов. И да, я тоже имею право ходить, когда захочу и куда захочу, я такой же собственник, как и она!»
Все эти размышления походили на аутотренинг, который, впрочем, помогал слабо. Юлия Павловна продолжала уговаривать себя до восьми часов утра, потом, собрав решимость, встала и продолжила разбор коробок, на этот раз демонстративно разрешая раздаваться отдельным громким звукам. Часов в одиннадцать она вошла на кухню и встретила там соседку за чашкой утреннего кофе, пожелала ей доброго утра и извинилась за ночной инцидент.
Соседка на это не ответила, а только сухо кивнула и сразу же отвернулась, глядя в окно и не поворачивая головы. Напряжение всё так же висело в воздухе как дым после взрыва. Юлия Павловна кожей ощущала эту пелену, чувствуя её запах тяжелый, спёртый, прогорклый. Тем не менее, на протяжении всего завтрака Людмила Сергеевна внешне сохраняла нейтралитет, и она немного расслабилась. Но, как это обычно бывает, можно знать о приближении грозы, но невозможно угадать точный миг ее начала, гром все равно застанет врасплох.
Юлия Павловна почти весь день разбирала вещи, часть из них она отнесла на кухню, отметив про себя, что как ни старайся, она всё же не сможет не нарушить хирургическую чистоту этого помещения. Всё время, пока она сновала из комнаты на кухню и обратно с очередной поклажей, дверь в комнату Людмилы Сергеевны ни разу не открылась. Поэтому Юлия Павловна решила, что приберётся на кухне после того, как перенесёт туда всё необходимое.
К началу сумерек она разгрузила, расставила и развесила всё, что запланировала на сегодня. Теперь оставалось лишь прибраться и протереть пол на кухне и в коридоре, и можно отправляться в магазин за продуктами. Настроение Юлии Павловны было приподнятым совсем скоро она купит себе что-нибудь вкусненькое и будет блаженствовать в практически обжитой комнате. «А что, удовлетворённо думала она, оглядывая комнату, в которой вместо нагромождения коробок теперь царил относительный, но всё же порядок, я чувствую, что уже обжилась здесь. Перемирие с соседкой вроде бы установлено, большинство вещей на своих местах, жизнь продолжается!» С этим настроем Юлия Павловна взяла ведро, свою любимую швабру с облегченной удобной ручкой, которую ей когда-то купил муж Саша, и пошла на кухню. Вот тут-то и разразилась гроза.
Соседка, почуяв, что Юлия Павловна, принялась, наконец, за уборку ее любимой кухни, материализовалась за спиной Юлии Павловны как раз в тот момент, когда та шла задом из кухни в коридор, размашисто намывая пол и предвкушая скорый обед, переходящий в ужин. Пятясь назад, ничего не подозревающая Юлия Павловна сильно толкнула Людмилу Сергеевну локтем в живот, отчего соседка отскочила назад и, теряя равновесие, левой ногой случайно въехала в стоявшее в коридоре, налитое до краёв ведро с водой. Ведро ракетой подпрыгнуло вверх и с грохотом опрокинулось, сероватая от грязи жижа разлетелась во все стороны. От неожиданности ошалевшая Людмила Сергеевна бросилась прочь от места событий, но поскользнулась в набегающей луже, и чтобы не упасть, нелепо семеня ногами, всем корпусом вперёд, устремилась по направлению к Юлии Павловне. Которая, оцепенев от этого зрелища, словно статуя застыла в дверях, сжимая рукоять швабры до побеления кончиков пальцев.
Не добежав до Юлии Павловны какие-то сантиметры, Людмила Сергеевна с натугой смогла затормозить, медленно разогнулась и уставилась на виновницу переполоха свирепым немигающим взглядом, лицо её было белее мела. По стенам коридора стекала мутная вода, огромная лужа начиналась от середины кухни и простиралась почти до самой входной двери, соседка смотрела на новую жилицу как ангел смерти, а Юлия Павловна стояла со своей шваброй, не зная плакать ей или смеяться. Настолько невероятна, нелепа, немыслима казалась ей вся эта ситуация.
То, что в последующие несколько минут услышала Юлия Павловна от Людмилы Сергеевны, по тону и отчасти по содержанию очень напомнило ей слова, которые ранее произносились в кабинете домоуправляющего во время её визита к нему. Хорошо, хоть без мата.
Ты издеваешься, что ли?! Откуда только руки у тебя растут, из жопы, наверно, бушевала соседка, настоящий вредитель, приехала всё мне тут разгромить, кукла безмозглая.