***
Меня изнасиловал мужчина, потом ударил ножом в живот.
Следователь оставался совершенно безучастным и что-то записывал в блокнот.
Какой мужчина? Как его зовут?
Я не помню, как его зовут. Он был в гостях у Авчинниковой Милы. Мы с ней учились вместе.
Вы это уже говорили в прошлый раз. А мы, в свою очередь, опросили и Милу, и ее мать, и ее отца никаких гостей, кроме вас, у них в тот день не было. Но они сказали, что вы пили шампанское, а потом поехали куда-то праздновать, где тоже намеревались выпить.
Поехала я не праздновать, а домой! С их гостем! Он предложил меня подвезти. Мы поссорились из-за него с Милой, и я поехала. Он высокий такой, светловолосый. На вид очень серьезный, очень властный, такой чистый, аккуратный Красивый. Глаза у него бирюзовые.
В отчаянии смотрела на следователя, а он на меня взглядом полным жалости и какого-то презрения.
Я еще не понимала, что нет никакой справедливости, что никто не станет мне помогать, что Милка будет врать мне в глаза, и что ее отец запретит ей со мной общаться, а мать назовет шалавой, получившей по заслугам. Все они скажут, что я больная на голову идиотка, и никакого гостя у них в тот вечер не было.
Лучше расскажите, зачем вы ударили себя ножом, Ксения.
Я? Себя?
Да. Вы. Себя. Мы были на том месте, о котором вы говорите, и нашли там нож. На нем только ваши отпечатки пальцев. Там нет никаких следов борьбы.
Он сделал это в своей машине. Не там.
Что сделал?
Изнасиловал меня.
Краска прилила к щекам, когда на лице следователя появилось насмешливое выражение.
В заключении из больницы не указано, что вы подверглись сексуальному насилию.
А синяки? Я, по-вашему, сама себе их поставила? И руку сама себе сломала? Он убить меня хотел! В землю закопал! В яму! Вы это понимаете?
Следователь пожал плечами и вздернул одну бровь.
Там не было никакой ямы, вы упали в небольшой ров, и вас, видать, припорошило землей, когда вы поскользнулись. Ваш отец алкоголик, может, он вас ударил?
При чем здесь мой отец? Вы ведь полицейский, вы должны найти того ублюдка, который это сделал со мной. Почему вы делаете из меня идиотку?
От обиды мне хотелось кричать, слезы пекли в горле, но я не плакала. Не хотела при нем. При этом циничном ублюдке, который пытался убедить меня в том, что я психопатка.
Ксения, когда погибла ваша мама, какие антидепрессанты вы принимали? И как давно вы начали употреблять наркотики? Кто вам их поставлял? У вас в крови обнаружены следы кокаина. Это ведь недешевое развлечение У вас появился богатый любовник-барыга? Вы понимаете, что, если начнется расследование, вас могут посадить за распространение наркотиков.
Я резко встала с кресла, чувствуя, как натянулся шов и как потемнело в глазах от слабости.
Да пошел ты! Продажная тварь! Они тебе заплатили! Тебе и врачам и. я все понимаю. Как там сказал Борис Маркович жить и кушать все хотят. Только знаешь, я оперлась на стол и склонилась вперед, у тебя есть дети или будут, когда-нибудь вспомни обо мне вспомни, как выгораживал здесь чудовище, и бойся, чтоб твои дети не встретились с таким однажды.
Покажитесь психиатру. Я вам искренне рекомендую записаться на прием и возобновить принятие препаратов. В следующий раз, если надумаете мне угрожать, я вас посажу в следственный изолятор а возможно, найду у вас пакетик белого порошка. Пошла вон отсюда!
Я хлопнула дверью кабинета, в котором он меня допрашивал, и закрыла лицо руками, меня трясло и подкидывало от понимания, что ничего и никому я не докажу. Я не знаю ни как зовут моего палача, не знаю сколько ему лет. Ничего о нем не знаю. Даже лицо его размазано возникает перед глазами.
Помню только, что я это лицо сильно расцарапала, до мяса, тогда он и ударил меня, а потом выкрутил мне руку Одного только не знаю зачем и за что? Я бы ему и так. Может, не сразу, не в этот день. Но ему не надо было он совсем иного хотел. Моей боли, крови, страданий и смерти.
Вспомнилось, как медсестра Света ко мне пришла в палату, позвала с ней на лестнице покурить.
Я мазки взяла и на всякий случай проверила тебя на беременность. Чисто все. Ни болезней, ни беременности.
Я ничего ей не сказала тогда. К окну отошла.
На УЗИ тебя отведу, чтоб посмотрели нет ли каких повреждений внутри.
А если есть, что напишете в заключении?
Ничего не напишем. Так просто, чтоб ты знала, и помочь, если что
Я к ней обернулась и зло спросила:
Совесть мучит, да? Стыдно? Не надо мне ваших УЗИ, помощи, бесед этих. Идите купите себе шмотки или губы силиконом накачайте. Вам же заплатили, чтоб вы молчали!
***
Иду совершенно без денег по тротуару, дождь моросит, а я полусогнутая, потому что шов еще не дает разогнуться. И внутри совершенно ничего нет. Пусто там. Как будто все удалили на операционном столе.
Ксень
Навстречу из ниоткуда Милка появилась. Вид, как у побитой собаки, глаза припухшие, бледная.
Ксень. Я поговорить пришла.
Иди к черту. Ты уже поговорила.
Я сегодня за границу уезжаю.
Скатертью дорога.
Родители тоже скоро уедут.
И им того же.
Ксень. Просто забудь и живи дальше. Не ищи его он страшный человек. Он монстр, он чудовище. Он на все способен. Ты ничего не докажешь. Просто смирись и забудь, если сможешь. И меня прости не могла я сказать. Никто не мог. Прости, Ксень прости меня.
Я ее не простила. Никого из них. И отца не простила. Я в тот день стала другим человеком. Когда дверь ключом своим открыла, крикнула:
Па ты дома?
Прошла на кухню и застыла на пороге, холодея от ужаса и невыносимой боли во всем теле особенно там, где ребра. Я так и не смогла поднять голову я только смотрела на его ноги. Как они раскачиваются то ли от сквозняка, то ли не знаю почему.
На столе записка.
«Прости, это я во всем виноват».
***
И снова проснулась от собственного крика.
На стене тикают Женькины часы, в комнате мягко разливается свет от ночника. Я протянула руку и посмотрела время на своем сотовом. Как всегда, ровно три часа ночи. Легла обратно на подушку и закрыла глаза. А потом так же резко открыла. Я вдруг поняла, на кого был похож тот мужчина в белом офисе
Меня впустили к Варе, как и обещали, уже на следующий день. И я поняла, что никогда в своей жизни не испытывала большей боли, чем в ту секунду, когда увидела ее всю в трубках, бинтах, повязках. Такую маленькую, хрупкую под голубой больничной простыней.
Я бросилась к ней, наклоняясь и целуя тонкие пальчики, выглядывающие из-под бинтов, посмотрела на белое личико, чувствуя, как сжимается все внутри. Врач шел следом за мной, вместе с двумя медсестрами.
Больше всего пострадала нижняя часть тела. Правая рука и плечо. Как только будет возможно, будет проведена еще одна операция. Мама уже в ближайшее время внесет первую оплату по медикаментам. Верно, Ксения?
Он протянул мне бумагу.
А эти деньги вы должны найти в ближайшую неделю.
О боже! Триста тысяч рублей. Где я возьму их за неделю?
Да-да, конечно. В самое ближайшее время. ответила я едва слышно.
Что слышно с вашим донором? Есть продвижения?
Пока нет.
Очень плохо! Надо делать переливание уже сегодня. Ее состояние может ухудшиться. Поторопитесь либо с деньгами, либо с донором.
Надо было утром зайти в ломбард и продать серьги с кольцом. А я вскочила и понеслась в больницу. Совсем забыла.
Пока все без изменений. И пусть вас это радует. Ее состояние стабильно тяжелое. Кровь возьмите и мочу на анализ, Ирина. Показатели мне записать и принести перед пересменкой. Глаз не спускать. Симонюшина, головой отвечаешь за пациентку! И чтоб без фокусов!
Доктор вышел из палаты, а я склонилась над дочкой, всматриваясь в прозрачное белое личико. Спит моя зайка. Даже представить страшно, какую боль она бы терпела, если бы не этот сон. Боль, которую я сама терпеть не могла, и меня трясло от невыплаканных слез, от ощущения, что это мое тело обгорело и моя кожа слазит струпьями до мяса.
Ну вот еще одну притащил. Да уж. Я вчера всю ночь с девчонкой ее дежурила, глаз не сомкнула, а он «без фокусов». Никаких фокусов, всего лишь благодарность. И ту выпрашивать надо. пробубнила одна из медсестер.
Я мельком глянула на ее худое лицо с длинным острым носом, не совсем понимая, что она имеет ввиду.
Ирааа! шикнула на нее вторая.
А что Ира? Мне никто за это доплачивать не станет. У меня в реанимации по шесть-восемь человек на палату. В пятой мальчишка при смерти, сопли его мамаше подтираю, пока она молится без толку у его постели и работать мешает. Мне при ней катетеры менять, горшки выносить, простынею всех накрывать. Сидит там вторые сутки.
Ира! Иди в четвертую. Я сама тут. Давай. Иди.
Вторая медсестра подтолкнула остроносую к двери, тыкая ей пачку сигарет в руку.
На вот. Покури. Расслабься. Кофе попей. Скоро пересменка.