В 1968 году английский фантаст Брайан Олдисс опубликовал роман «Доклад о вероятности А». Это произведение действительно построено в форме научного доклада, написанного различными наблюдателями, следящими каждый из своего мира за событиями, происходящими в мире параллельном. Каждый из миров назван «вероятностью», поскольку каждый возник как осуществление с некоторой вероятностью некоего события, возможного в каждом из этих миров.
Шестидесятые годы прошлого века стали временем интенсивной разработки идеи многомирия в самых разных ее вариантах. Это и параллельные миры, развивающиеся независимо друг от друга, это и миры, развивающиеся независимо, но связанные друг с другом множеством подпространственных переходов, это миры, друг из друга вытекающие, как ручьи Трудно назвать фантаста шестидесятых-семидесятых годов, кто не написал бы романа, повести или хотя бы рассказа на тему о многочисленных вариантах нашего мироздания, о возможности прожить несколько альтернативных жизней, а человечеству пережить множество альтернативных исторических событий.
По большей части это были миры, физически от нашего мира мало отличавшиеся варьировались поступки героев (напр., «Лавка миров», 1959, и «Три смерти Бена Бакстера», 1957, Роберта Шекли), человеческие судьбы (напр., «Дракон» Рэя Брэдбери, 1955) и судьбы целых народов (напр., в романе «Трансатлантический туннель, ура!», 1972, Гарри Гаррисон описал мир, в котором Джордж Вашингтон был убит, а потому американская революция не состоялась). Развилки во времени, менявшие историю Земли, происходили в далеком прошлом, когда нашу планету населяли динозавры (трилогия об Эдеме Гарри Гаррисона, 19841988), и в прошлом недавнем («Гамма времени» Александра и Сергея Абрамовых).
Развилки и ветвления могут приводить к самым неожиданным последствиям. В цикле романов Рэндалла Гаррета «Слишком много волшебников» (1966) развилка произошла в средние века, когда люди интенсивно интересовали магией, волшебством и в результате сумели направить развитие цивилизации по принципиально иному пути. Не наука получила право на жизнь, а магия, и к ХХ веку в Англии совершают преступления и разгадывают детективные загадки маги и волшебники, пользующиеся потусторонними силами так же легко, как в нашей «вероятности А» мы пользуемся простыми физическими законами.
Влияние Мультиверсума (гомеостатического мироздания) на судьбы людей показано в повести советских фантастов Аркадия и Бориса Стругацких «За миллиард лет до конца света» (1977). К альтернативной истории человечества братья Стругацкие обратились в повести «Отягощенные злом» (1988).
Из других произведений российской фантастики, связанных с многомирием, можно назвать роман Андрея Лазарчука «Иное небо» (1994). Историческая развилка здесь та же, что уже была «исследована» Филиппом Диком в романе «Человек в высоком замке» Вторая мировая война заканчивается победой Германии, Россия завоевана, действие романа Лазарчука происходит много лет спустя после той «исторической победы». Интересен роман Андрея Валентинова «Капитан Филибер» (2007) первый русскоязычный роман, где дана прямая ссылка на эвереттику.
Интересен цикл альтернативно-исторических романов Хольма Ван Зайчика (20002005). Ван Зайчик это псевдоним двух российских писателей рассматривает историческую развилку, произошедшую в годы завоевания Руси татаро-монголами.
В американской фантастике интересен роман Дина Кунца «Краем глаза» (1999). Развитие идеи многомирия состоит здесь в возможности взять из ИДЕИ каждого мира понемногу так, чтобы там это оказалось незаметно, а здесь получить результат. Аналогичная идея, впрочем, высказывалась и ранее в повести израильского фантаста Павла Амнуэля «Каббалист» (1998).
Одна из концепций Мультиверсума показана в романе Павла Амнуэля «Тривселенная» (1999) существование трех вселенных, одна из которых материальна, другая состоит из нематериальных идей, а в третьей законы природы позволяют идеям переходить в материальную форму, а материи обращаться в идеи.
Среди недавних произведений на тему многомирия можно назвать веселую комплексную Трилогию Шредингеровского Кота вокруг истолкований квантовой физики, написанную Робертом Вильсоном. Первая книга («Вселенная по соседству») рассматривает различные характеристики многомирия, второй том («Хитрая шляпа») соединяет их сквозь нелокальность и третья часть («Почтовые голуби») размещает их в созданной наблюдателем вселенной.
Научно-фантастическая литература часто описывает еще не осуществленные научные проекты, еще не сделанные открытия и идеи, еще не вошедшие в ареал науки. Примеров тому достаточно много (голография, лазеры, клонирование и пр.), один из них предвидение идеи многомирия и описание этой идеи и многочисленных следствий из нее для человеческой цивилизации.
Фантастика предвидела появление эвереттизма, эвереттизм же, утвердившись в физике, позволяет прийти к выводу об онтологической ценности всякой литературной фантазии, поскольку в результате практически бесконечного количества ветвлений мироздания, произошедших после Большого взрыва, в Мультиверсуме могут существовать (и, скорее всего, реально существуют) все или большая часть описанных фантастами (и, тем более, авторами-реалистами) универсумов. В этом смысле фантастическая литература, создаваемая авторами в нашей Вселенной, может быть (и, скорее всего, действительно является) сугубо реалистической прозой в другой части Мультиверсума.
Эвереттическая проза реалистическая литература Многомирия.
Павел АмнуэльВЕТВИ
Басс, сказала Памела, заглянув в комнату, где муж смотрел, как на экране компьютера бьются созданные им полчаса назад рыцари неизвестной страны.
Басс, повторила Памела, потому что Себастьян не отрывал взгляда от не очень удачной компьютерной анимации, ты можешь меня выслушать?
Себастьян Флетчер повернулся к жене:
Я тебя всегда внимательно слушаю, моя милая, сказал он, улыбаясь, но улыбка не обманула Памелу. Муж вторую неделю бился над пятиминутным клипом, придумывая положения, движения, выражения лиц персонажей он был недоволен собой, и шеф его тоже был недоволен, а то, что заказчика показанные отрывки вполне устроили, ничего не значило: и Себастьян, и Мэтью Грин, его начальник, прекрасно понимали, что работа только начинается, и потребуется еще не одна неделя, прежде чем, глядя на движения персонажей, можно будет сказать сакраментальное: «И вот хорошо весьма».
Я нашла синяк на спине Элен, чуть ниже левой лопатки, сказала Памела.
Себастьян нажатием клавиши остановил изображение, битва превратилась в неподвижную картинку, батальное полотно, нарисованное торопливой рукой не очень старательного художника.
А другие? спросил Себастьян.
Тот, что появился в понедельник, совсем исчез, сказала Памела, а позавчерашний еще виден, но, когда я нажимаю, уже почти не болит во всяком случае, Элен не жалуется. Но этот, новый
Я тебе говорил, Пам, нужно было сразу обратиться к врачу, сердито сказал Себастьян. Может, это какая-то болезнь крови, и мы теряем время
А если нет? устало проговорила Памела. Разговор этот происходил не впервые, и новых аргументов у нее не было, она сама ужасно боялась, но так и не могла оценить чего больше: того, что у девочки может оказаться редкая болезнь крови (конечно, редкая, разве у многих детей вдруг обнаруживаются на теле кровоподтеки?), или того, что Элен кто-то бьет в детском саду, а миссис Бакли может подумать О Господи!
Пам, сказал Себастьян, завтра я сам отвезу Элен в детский сад и поговорю с
Нет! вскричала Памела. Помнишь, что она сказала, когда у Элен пропал пакет с завтраком? «У нас этого произойти не могло, вы должны, миссис Флетчер, лучше следить за девочкой»
Я прекрасно помню, что сказала эта дура, с досадой отозвался Себастьян. У них в саду никогда не бывает происшествий. Но если кто-то бьет нашу Элен, то только там, других вариантов нет.
А если это болезнь?
Пам, решительно сказал Себастьян, давай все-таки покажем Элен миссис Балмонт. Она пошлет девочку на анализ крови
И если это не болезнь, Басс, ты можешь себе представить, что начнут говорить о нас в городе?
Существует врачебная тайна начал Себастьян и замолчал под свирепым взглядом жены.
Так, сказал он. Давай что-то решать, Пам. Или или. Или мы показываем Элен врачу, или я разговариваю с миссис Бакли.
Оба решения были плохими.
А если проговорила Памела, глядя мужу в глаза и заставляя его не отводить взгляд. Если ты поговоришь с Фионой? Она могла бы проделать все анализы так, что никто
Пам! воскликнул пораженный Себастьян. Ты хочешь, чтобы я
Другого выхода нет, не правда ли, дорогой?