Хорошо, если так, пробормотал Збигнев, но это только ваши предположения. А противоречие, которое может стоить Селии душевного здоровья, вполне реально, и я все-таки возьму на себя
Напрасно, сухо сказала Сара. Вы только добавите Селии сомнений, которых у нее и так достаточно.
Да? прищурился адвокат. А мне кажется
Он не стал продолжать, только смотрел на Сару странным взглядом, то ли насмешливым, то ли изучающим, но если он и пытался разглядеть в ее облике что-то, ему ранее не известное, насмешка над чем-то, чего Сара понять не могла, в его взгляде все равно присутствовала.
Сара поднялась.
Извините, сказала она. Я мешаю вам спать Пойду. Просто хотелось с кем-то поделиться Спокойной ночи.
Спокойной ночи, тихо проговорил Збигнев, когда Сара уже взялась за ручку двери. Хорошо, я выполню вашу просьбу.
Мою просьбу? Сара обернулась. Я ничего
Но ведь вы пришли и говорили со мной, чтобы навести на мысль: нужно рассказать Селии о возможности душевного разлада. Вы хотели, чтобы я об этом подумал, потому что к вашим словам у Селии отношение скажем так, принципиального недоверия. Хорошо, я это сделаю.
Спасибо, спокойно сказала Сара.
Но если в результате Селия перепугается и не подпишет в конце концов, собственное здоровье для нее может быть важнее двух миллионов тогда и вы лишитесь своей части наследства. Зачем вам это? Пусть Селия сама принимает решение.
Я не смогу жить, сказала Сара, зная, что могла предупредить и не сделала этого.
И ради такой малости
Это не малость. Это часть меня, понимаете? Так вы поговорите с Селией?
Вы сами только что объяснили мне, что Стив не мог подложить такую свинью, и никакой опасности не существует.
Я уверена в этом, кивнула Сара. Но я могу ошибиться. Или мог ошибиться Стив. Вы все думаете, что он непогрешим
Я так никогда не думал, запротестовал Збигнев.
А он был человеком со всеми достоинствами и недостатками. То есть, он был, конечно, больше, чем просто человеком, но ведь и в его мироздании можно совершать ошибки. Что если он В общем, Селия должна знать, на что идет, когда будет принимать решение.
Я не стану ее пугать и объясню, что ну, насчет свиньи тоже
Конечно, кивнула Сара. Спокойной ночи. Завтрак у нас в восемь.
* * *
Проходя по коридору, Сара увидела за окном две тени кто-то стоял на веранде, у выхода в сад, недавно взошедшая луна подсвечивала две человеческие фигуры мужчину и женщину, они стояли близко друг к другу и, видимо, о чем-то шептались. Саре показалось, что это Ребекка с Михаэлем, но женщина была ниже ростом и полнее, конечно, это была Селия, как Сара ее сразу не узнала?
Сара прошла мимо спальни дочери, оттуда не доносилось ни звука, но ей показалось, что она слышит тихое ровное дыхание. Спит. В своей спальне Сара открыла окно было душно, и услышала тихие голоса снизу, такие приглушенные и далекие, что не только слов было не разобрать, но и сами звуки казались скорее порождением легкого ветерка, прилетевшего с реки и мелкими завихрениями влетевшего в спальню. Сара не стала прислушиваться, легла в постель и почти сразу заснула.
Мама, говорил, между тем, Михаэль, я люблю Ребекку, сегодня вечером я это точно понял.
Ты сошел с ума? громче, чем ей бы того хотелось, сказала Селия и посмотрела вверх, на спальни второго этажа, одно окно было распахнуто, кажется, это в комнате Сары, не хватало только, чтобы она услышала глупости, которые говорил Михаэль. Ребекка твоя сестра!
Единокровная, да, ну и что?
Как это ну и что? возмутилась Селия. Ты хочешь сказать, что Ребекка тоже
Не знаю, смущенно признался Михаэль. Мы не говорили об этом.
И не будете говорить, твердо сказала Селия. Выбрось эту чушь из головы.
Ты не понимаешь, мама, с тоской в голосе произнес Михаэль. Ты опять меня не понимаешь. Ты меня никогда не понимала. Когда я говорил тебе, что хочу стать музыкантом, ты говорила, что это чувство гармонии, и, значит, мне суждено стать программистом А когда я возился с кроликами, ты решила, что мое призвание медицина. Ты всегда переиначивала мои мысли!
Что с тобой? спросила Селия. Я никогда Ты действительно так чувствовал?
Конечно. Ты не знаешь когда мне было шестнадцать помнишь тот день я не выходил из комнаты, ты думала, что у меня жар у меня действительно был жар
Это когда у тебя началась пневмония? Конечно, помню.
Жар начался потом. Не знаю может, это была реакция организма. Я хотел повеситься.
Что?!
Повеситься, повторил Михаэль. Я чувствовал себя, как в цепях, даже хуже. Человек в цепях может смотреть, куда захочет, может мечтать и верить, что когда-нибудь цепи удастся сбросить, и он станет свободным. А я точно знал, что мечтать мне не о чем, все будет так, как скажешь ты. Я не мог сбежать я пробовал, и у меня не получилось.
Ты пробовал что? Убежать из дома?
Да. Неважно. У меня ничего не вышло. И я понял, что выход один Точнее два, но второй Второй убить тебя.
Михаэль!
Я тебя ненавидел.
Господи! Я же всегда
Да, ты хотела, чтобы мне было хорошо. Только меня об этом никогда не спрашивала. Я ненавидел тебя, но
Ты хотел убить собственную мать?
У меня ничего бы не вышло, я бы не смог никогда. Оставалось одно: убить себя, потому что себя я в то время ненавидел даже больше, чем тебя. Ненавидел за то, что был слабым. Таким слабым, что даже в петлю залезть не смог себя заставить.
Михаэль, что ты говоришь!
Веревку я перекинул через перекладину помнишь, я на ней подтягивался, ты говорила, это полезно для развития мышц и встал на стул тот, что стоял у кровати
Господи, бормотала Селия, Господи, почему ты не говорил мне
Я взял петлю в руки и не смог. Понимаешь, я даже это не смог сделать, потому что думал: что скажешь ты. Я думал не о том, что ты будешь несчастна, а о том, что ты будешь злиться на меня за то, что я сделал все не так, как ты говорила. В общем, я слез со стула, спрятал веревку в школьный ранец потом я ее выбросил в мусорный бак во дворе и в тот день у меня начался жар.
Селия потянулась к сыну, он был выше нее на голову, и ей пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать Михаэля в щеку, она хотела в лоб, но не получилось. Михаэль отпрянул, оттолкнул мать, Селия пошатнулась и, возможно, упала бы, если бы не ухватилась за одну из пластиковых колонн перед входом.
Не надо, глухо сказал Михаэль, не надо меня целовать. Мне двадцать пять лет, из-за твоих поцелуев я так и не стал мужчиной. Хватит. Я люблю Ребекку, и с этим ты ничего не сможешь поделать.
Ты хочешь жениться на собственной сестре? Ты действительно сошел с ума?
Нет Не знаю. Я люблю ее.
Конечно. Как брат.
Это другое Не могу объяснить. И еще. Когда я получу то, что оставил мне отец, то брошу эту проклятую работу и нет, я не скажу тебе, что буду делать, а то ведь ты Но теперь я поступлю так, как хочу я, а не так, как хочешь ты. С этим покончено.
Да? холодно произнесла Селия, отступив на шаг. Я никогда не допускала, чтобы ты делал глупости.
Как ты сможешь мне это запретить? насмешливо сказал Михаэль.
Селия открыла дверь в дом и остановилась на пороге. В холле слабо горели лампы под потолком, и Михаэль видел силуэт матери, казавшийся значительно выше, чем был на самом деле. «Будто призрак», подумал он и вздрогнул от неожиданного ощущения неотвратимости чего-то темного и страшного, что непременно наступит завтра, если он что?
Очень просто, сказала Селия. Я не подпишу бумагу. Ты не получишь ни машин, ни самолет. Не сможешь их продать.
Ты откажешься от двух миллионов? изумленно спросил Михаэль. Ты откажешься от денег, о которых мечтала все годы? Только для того, чтобы не позволить мне
Конечно, призрак в дверях медленно наклонил голову, подтверждая сказанное. Твое будущее для меня важнее всего, неужели ты этого еще не понял?
Она медленно закрыла дверь, и Михаэль остался стоять в темноте веранды. Свет в верхнем окне уже погас, луна, хотя и поднялась выше, скрылась в тяжелых облаках, пришедших с запада, Михаэлю показалось, что со стороны реки к дому медленно двигались серые тени, похожие на привидений, размахивавших руками и раскачивавшихся в такт неслышимой мелодии. «Туман», подумал он, но не был в этом уверен. В этом доме, где жил отец, в этом саду, где он ездил по дорожкам в своей коляске, могло случиться все, и призраки из мира, с которым отец был накоротке, вполне могли явиться, чтобы почтить его память или призвать к себе или еще что-то могло прийти в их призрачные головы
Вместо того, чтобы открыть дверь и отгородиться от тумана каменной стеной, Михаэль неожиданно для себя подтянулся к подоконнику кажется, это было окно библиотеки, внутри было темно, черный глаз дома рассматривал Михаэля с равнодушным любопытством, а потом он ухватился за выступ карниза, поставил ногу на выбоину, которую даже и не заметил, но ощутил интуитивно, он сейчас вообще ни о чем не думал, и то, что происходило, происходило будто не с ним, а с другим человеком, знавшим наперед то, что нельзя предугадать, используя разум. Михаэль был уверен, что не сорвется, знал, что Ребекка не спит и ждет его она оставила открытой дверь в коридор, но закрыла окно, и он, твердо встав на довольно широкий карниз, постучал в стекло.